Спроси у Ясеня - Ант Скаландис

Следующий, восьмой класс начался для Малина в физико-математической школе, куда он попал, с блеском пройдя собеседование. Никакой особой любви к математике и вообще к точным наукам Сергей не испытывал. Уже тогда он начал писать стихи и больше всего на свете любил поэзию. Но в математическую школу перешел охотно. Если бы существовали биологические школы, он бы и туда пошел с энтузиазмом, химические, исторические – пожалуйста, литературные – еще лучше, но таких школ не было, а учиться по обычной программе ему было скучно.

В новой школе учились почти одни мальчишки, и все очумительно умные. Девчонок было двое, не настолько умных, зато очень симпатичных, и на первое же Восьмое марта мужская половина класса, пользуясь своим численным превосходством, подарила им по огромному плюшевому медведю и по огромной же "бабаевской" шоколадке впридачу. А Сережа сочинил еще и поздравительные стихи для обеих. На следующий год он уже пел им под гитару. Это было его новое увлечение, не чуждое, кстати, и еще нескольким вундеркиндам из их класса. Одновременно с этим все повально болели шахматами, затаив дыхание следили за успехами гениального Бобби Фишера, прорабатывали, повторяя ход за ходом, его партии со Спасским, устраивали шахматные турниры между классами, даже между школами, а Сергей ухитрился еще и разряд по шахматам получить. Третьим увлечением чокнутых юных математиков было изучение языков. Незнание английского на уровне свободного чтения без словаря считалось между ними просто неприличным, а сверх того полагалось знать хотя бы еще один язык. Пришедшие из французских, немецких и испанских школ пользовались особым уважением. Сергей учился семь лет в простой английской, и в отчаянной попытке взять реванш, принялся изучать арабский. Так в школе началась мода на экзотические языки. Один брался за финский, другой уже бойко лопотал на фарси, третий таскал повсюду учебник португальского, кто-то рискнул заняться хинди, а кто-то – даже японским. Наконец, всех добил Микола (Николай, конечно, но все его так и звали – Микола) Нечипоренко, взявшийся изучать иврит.

А потом школа кончилась. И сразу все сделалось непонятно. Мама, конечно, хотела, чтобы он поступал на мехмат или в физтех и шел по стопам отца. А Сергея совсем перестала привлекать наука. Он боялся в этом признаться не только маме, но и себе. Школу-то он закончил с отличием, несмотря на все обилие посторонних увлечений, среди которых был еще и спорт.

К ужасу мамы, он занялся боксом и за неполные два года получил первый разряд, каким-то чудом даже не испортив свою внешность. Так вот. Летом семьдесят пятого подающий надежды юноша с физико-математическим складом ума мечтал одновременно о трех вещах: первое – стать великим писателем и поэтом (влияние огромного количества прочитанных книг и умение сочинять стихи и песни); второе – стать разведчиком, работающим на все разведки мира (результат увлечения языками и эффект трижды посмотренного сериала "Семнадцать мгновений весны"); третье – сделаться профессиональным спортсменом (влияние тренера по боксу). Теоретически все это было совместимо, в обратной последовательности, разумеется: спортсмен, разведчик, писатель. А вот карьера физика-ядерщика никак не вписывалась в вожделенную схему. По схеме следовало поступать в МГИМО или уж сразу в Высшую школу КГБ. Но жизнь не терпит схем, и все получилось иначе – не по его и не по маминым планам.

Был выпускной вечер. Сначала в его физматшколе, а потом в той первой, где он проучился восемь лет и куда не мог не прийти, потому что там осталась Рита Тагилова, его любовь с шестого класса.

О, какое это было прекрасное время! Когда они ходили зимой на Чистяки, а весной и осенью в Сад Баумана или Сокольники, когда он провожал ее до дома каждый день после школы и нес ее сумку, и читал ей стихи, свои и классиков. Как они разговаривали часами обо всем и ни о чем, как смотрели друг на друга! А в седьмом классе впервые поцеловались. По-настоящему. Это была очумительная любовь. И ревность была, и интриги. В Риту влюбились сразу трое мальчишек: Сергей, Виталик и Колька. В шестом классе они все дружили, чаще гуляли одни, чем с девчонками и делились друг с другом переживаниями и детскими мечтами. В седьмом начали соперничать. Сергей вышел победителем и нажил себе врагов. Теперь они уже по-серьезному дрались. А потом все кончилось. Малин перешел в новую школу, со старыми друзьями встречался редко, Риту он как бы и забыл, началась новая полувзрослая жизнь с боксом, шахматами, гитарой, с напряженной, как в вузе, учебой. Девушек в его жизни совсем не стало. Их вдруг заменили героини книг, фильмов, популярные спортсменки, он засматривался на теле– и кинокрасавиц, всерьез мечтая о знакомстве с ними. Но однажды совершенно случайно встретил Риту. Им было уже по шестнадцать. Рита стала почти женщиной. Он стал уже почти мужчиной. Совсем новое чувство проснулось в нем. Это был взрыв. Но очевидно, односторонний. Он звонил ей несколько раз, она уходила от встреч под разными предлогами. Только один раз они посидели часок в "Севере" на Пушкинской, выпили по бокалу шампанского, съели мороженого. Он планировал признаться ей в любви, но не сумел. И кажется, Рита не поняла, чего он хотел. А он тогда уже хотел всего, всего сразу, по-настоящему, по-взрослому. Но был конец мая, оба они должны были готовиться к экзаменам. И расстались на месяц.

И вот, выпускной вечер. Старая московская школа у Красных ворот. Семьдесят пятый год. Время было пьяное. Взрослость зачастую измерялась количеством выпитого. А на выпускных еще разрешалось пить шампанское, которое, конечно, втихаря из-под стола обильно разбавляли водкой. В общем все быстро делались веселыми, а в вестибюле обязательно дежурил всю ночь милиционер во избежание массовых пьяных драк. Сергей появился внезапно. И сразу все понял. Как же он, дурак, раньше не догадался. У Риты теперь был Роберт. "И давно вы знакомы?" "Да уж скоро год. Он пришел к нам в десятом классе". "И что, это серьезно?" "Очень серьезно". "А как же я?" "Не знаю. Тебя я тоже люблю". "Что?!" Они все были пьяные. И Рита с Сергеем до одурения долго целовались. Пока не пришел Роберт. Роберт был на голову выше и в полтора раза шире в плечах.

– Не надо, Роберт, – сказала Рита. – Я сама виновата.

– Надо, – сказал Роберт. И добавил шутливо: – Надо, Федя, надо.

Но очень скоро стало не до шуток. Федя, то есть Сергей разбил противнику лицо тремя точными ударами, и поединок был прекращен Ритой за явным преимуществом перворазрядника по боксу. Роберт был в глубоком нокдауне, весовая категория не помогла. Но удивительнее всего оказался финал этой истории: Рита ушла с Робертом, буквально плача от жалости к нему, а Сергей остался один. Он стоял у окна в темном классе своей родной школы, вытирал носовым платком окровавленные кулаки и думал о том, что никогда больше не будет заниматься боксом.

Никогда и нигде в животном мире самка не уходит с побежденным самцом. Только у людей. Люди вообще очень неправильные животные. Но раз уж ты человек, ты должен решать все проблемы по-людски. Сила, приятель, это еще далеко не все.

В ту ночь он напился. Мать расстроилась, конечно, но не слишком удивилась, такое с ее сыном случалось уже в третий раз. Зато бокс, на радость маме, он действительно бросил. Это было очень характерно для него – увлечься чем-то, быстро уйти с головой в новое дело, достичь немалых результатов, а потом так же внезапно утратить всякий интерес, к тому, что стало уже почти профессией. А о профессии пора было думать всерьез.

Тут-то и нарисовался у них в доме как бы возникший из небытия дядя Семен, брат отца, геолог, бродяга и романтик по натуре, типичный физик-лирик, шестидесятник диссидентского толка. Сергей видел его последний раз, когда был еще совсем мальчишкой, и теперь дядя Семен просто очаровал юношу. Решение созрело внезапно, но бесповоротно – поступать в геологоразведочный.

Однако Малин не был бы Малиным, если бы уже через полгода не выкинул следующий фортель.

Один из преподавателей физвоспитания в институте Виктор Гаврилович Карасев оказался опытным тренером по легкой атлетике. В прошлом десятиборец, он был настоящим спортсменом-фанатиком и агитировал всех ходить не на общие занятия, а в его секцию. При первом же знакомстве Малин без ложной скромности поведал ему, что вообще-то имеет второй взрослый разряд по легкой атлетике. Действительно однажды на школьных соревнованиях он прыгнул в высоту на метр семдесят пять примитивным перекидным способом (про флоп тогда еще мало кто знал) и сам даже не слишком удивился, установив новый рекорд школы – Сергей привык, что у него многое получалось легко и сразу – а учитель физкультуры на Последнем звонке неожиданно поздравил его и вручил значок и удостоверение второразрядника. Было это в общем приятно, но тогда он еще чувствовал себя боксером и быстро забыл о легкоатлетическом успехе. Вспомнил теперь.