Спроси у Ясеня - Ант Скаландис

Тополь смотрел на Татьяну совершенно округлившимися глазами, и я почувствовал себя до жути неуютно, я почувствовал себя единственным нормальным человеком среди окончательно спятивших психопатов.

Тополь упорно молчал. Потом достал миниатюрный передатчик и вызвал Кедра.

– Пошли в машину, – кивнул он мне. – Надо срочно поговорить вчетвером. Потому что здесь четверо Причастных. Пошли, Верба. Иначе, еще немного, и мы все сойдем с ума.

Кедр появился скоро.

– Ну, вот что, ребята, обыск дал результат практически нулевой. Документов никаких такие люди в доме не держат, тем более писем. У этого идиота даже ни одной книги не было. Точнее, почти ни одной. Мои орлы обнаружили только телефонный справочник, расписание международных авиарейсов из Будапешта, Библию и почему-то Кодекс законов о труде бывшего СССР.

– Кодекс на всякий случай пусть возьмут с собой. Он мог использоваться для шифровок.

– Ты думаешь? – усомнился Кедр, но рацию включил и распоряжение отдал. – Ладно, – продолжил он. – Вы слушайте дальше. Я уже связался по ВЧ с Ходынкой, и наши друзья из ГРУ заверили меня, что Генштаб сегодня никакого отношения к объекту "Золтан" не имеет. Более того, до недавнего времени они вели наружное наблюдение за объектом 27 (по классификации соответствующего отдела ГРУ), и им известно, что это спецсооружение Б-502/6 Пятнадцатого главка КГБ-ФСБ. Наблюдение было снято в апреле по личному указанию начальника Генштаба, завизированному – внимание, это полный бред, ребята! – руководителем администрации президента. Комментарии излишни: присутствующие здесь дамы и господа помнят, что Золтан купил эту дачу именно в апреле сего года. Тополь, по-моему, пора звонить в ФСБ. Я хочу, чтобы это сделал ты. Позвони самому Григорьеву и прямо сейчас.

– А может быть, прямо в администрацию президента? – вскинулась Татьяна.

Для меня это все звучало чистейшим абсурдом, но они все трое серьезно задумались.

– Нет, – сказал, наконец, Тополь. – Мы все так же, как и ты, нежно любим руководство ФСБ, но действовать надо все-таки последовательно.

Совершенно неожиданно для меня Татьяна сразу согласилась и еще более неожиданно добавила:

– Тогда подъем – и пошли. Только разговаривать будет Ясень.

– Что?! – оторопел я, но вопрос был пропущен мимо ушей, мимо всех трех пар ушей, ответом мне было напряженное задумчивое молчание.

– А это правильно, – улыбнулся, наконец, Тополь, как мне показалось, ехидно.

– Но я…

– Ты выучишь текст, – пояснил Тополь со своим обычным спокойствием и повернулся к психологу. – Последнее слово за тобой, Кедр.

– Я – за, – сказал Кедр, – но, во-первых, это значит, что мы пока никуда не идем, а во-вторых, быстро начали обсуждать! Время дорого. И любые сомнения оставить здесь, в машине. На улице мы молчим по определению, а внутри дома, сами понимаете, все реплики строго по легенде. Приступили.

Я слушал, как они ведут этот мозговой штурм и балдел. Пулеметная скорость генерации идей, формулировок, способов решения, четкая отшлифовка каждой детали, ни одного лишнего слова, но при этом блеск остроумия, и, наконец, потрясающее взаимодополнение, вплоть до того что одну фразу они иногда выдавали без запинки, произнося ее составные части по очереди, как заученные стихи на школьном пионерском утреннике:

– Хуже всего у Разгонова (Тополь)

– С буквой "с", но это (Верба)

– Не самое страшное, потому что (Кедр)

– По ВЧ свистящие так четко не различишь. Интонации, (Верба)

– Главное – интонации и каких-нибудь (Кедр)

– Два-три любимых словечка. А картинка будет отличная. (Тополь)

Они понимали друг друга, как молочные близнецы, нет – лучше, как настоящие двойники. Это была фантастика. А я еще, дурак, недоумевал, кто же среди них главный. Номер второй после Ясеня, как я уже знал, была Верба. Старший по званию и должности в официальной структуре – Тополь. Он же, как самый опытный в боях, явно руководил первым этапом операции. Но второй этап, вне всяких сомнений, вел Кедр. И я, наконец, понял, что у них действительно нет начальников. Кто-то уже говорил мне об этом, Татьяна или Горбовский – не помню, я тогда не поверил, но теперь видел своими глазами и слышал своими собственными ушами, как, каким образом это возможно. Они были действительно совершенно особенными людьми, людьми какой-то новой касты – высшей категории причастности – так они это называли. Интересно, причастности к чему? К страшной тайне? К высшему знанию? К вечности? К иной реальности? Стоп. Это уже во мне проснулся писатель-фантаст. А Тополь ведь ясно сказал, что в службе ИКС обошлось без зеленых человечков. Не надо торопиться с наивными догадками. Они же обещали ничего не скрывать от меня. Просто всему свое время. Свое время… Время.

– Прошло восемь минут и сорок секунд, – объявил Кедр. – Неплохо. Но надо еще быстрее.

В последние две минуты я отвлекся, перестав успевать за ходом их мыслей и увязая в плотности произносимого текста. Теперь возникла пауза, и я понял, что обязан включиться. Кедр заговорил нарочито медленно:

– Еще десять минут на обучение новоявленного Ясеня десятку фраз, которые ему надлежит произнести, а также инструктаж по поводу вариантов ответа. Если Разгонов не справляется, симулируем разрыв связи. Возражений нет? Приступаем.

Я не знаю, называется ли это гипнозом, но после Кедра мне было очень легко повторять предложения с интонациями и фонетикой настоящего Ясеня. Ну, а на память я пока еще не жаловался, так что мы действительно были готовы через десять, ну, может быть, через пятнадцать минут.

Шел уже первый час ночи, и древовидные мои боялись, что господин Григорьев, зам. директора Федеральной службы безопасности России, вот-вот отправится почивать. В наши планы не входило поднимать этого важного чиновника с постели. Будучи злым спросонья, он вряд ли разобрался бы что к чему, и неадекватность первой реакции осложнила бы нам анализ его истинного впечатления от увиденного и услышанного.

В последнем пристанище Золтана (во всяком случае, Тополь считал его последним), разумеется, обнаружилась и телефонная правительственная связь, причем кто-то не поленился сделать отводку от главного завидовского кабеля и протянуть сюда именно АТС-1, то есть установить на даче один из элитных четырехзначных номеров, ранее принадлежавший кому-то из заведующих отделами ЦК, если не члену Политбюро. Но мы все-таки предпочли позвонить генералу Григорьеву по ВЧ. Во всяком случае, у Золтана именно к ВЧ-аппарату была в "автомате" подключена видеосвязь, и мы надеялись, что у Григорьева техника работает по той же схеме. Тополь (единственный из нас, кто был у Григорьева дома), припоминал, что телевизор у него стоит, разумеется в спальне, работает в слипинговом режиме, и подключено к этому ящику все, что только может быть подключено. Мы очень надеялись на первый внезапный эффект картинки. Все-таки моя внешность была главным козырем, а имитация голоса – запасным.

– Слушаешь меня, товарищ генерал Ясень? – громко сказал Тополь по-заученному, когда вошел в дом, обращаясь сразу ко всем "жукам" в стенах, дверных косяках, мебельных гвоздиках и засохших гвоздиках в вазочке, или где еще эта гадость была напихана. – Ребята мои сегодня собрали новую информацию, и, представляешь, полностью подтверждается наше с тобой первое предположение. Человек, проходящий в операции под именем "Золтан" и непосредственно связанный с Новой Тверской группировкой, оказался на контакте с ГБ. Думаю, надо немедленно связаться с директором или кем-то из его замов. Разрешаешь выйти на связь?

– Да, мой генерал, – ответил я. – Похоже, что это уже серьезно. Соедини-ка меня с Григорьевым. Поговорю с ним лично. Без ансамбля.

– Неужели уйдет, сволочь?! – выдала Татьяна задуманную по сценарию жутко эмоциональную реплику, причем еще и оглушительно свистящим шепотом. Она мне объяснила потом, что в усилителях прослушивающей аппаратуры такой "тембр" голоса превращается в форменные радиопомехи. Реплика относилась, разумеется, к Золтану, но в первый момент прослушивающий мог подумать, что речь идет о Григорьеве, и это было весело.

Тополь пощелкал клавишами на сложном многоцелевом пульте, передающая камера замигала красным глазком и, наконец, раздались длинные гудки. Один, два, три, четыре… Я приблизил лицо к объективу камеры.

– Говорите! – распорядился властный баритон.

Экран монитора слабо мерцал, что означало, как мне потом объяснили, одностороннюю видеосвязь: очевидно, высокий сановник не хотел показываться перед нами в пижаме, но меня видел. Видел!

Тополь молча кивнул, дескать, это его голос, натуральный, и на какую-то секунду сделалось страшно, холодок пробежал по рукам и ногам: Боже, неужели я просто не смогу открыть рта?

Ты должен, скотина, должен!

Я нервно облизываю губы и выпаливаю со всей мыслимой небрежностью:

– Геннадий Петрович? Приветик! Догадайтесь, откуда я звоню. Даю три попытки.