Шебеко - Иван Гаврилов

Диск солнца уже наполовину ушел за горизонт, а рядом изредка проносились оводы. Над сочным ржаным полем отчетливо пел жаворонок. В голове Коли горячим пульсатором пронеслись грустные мысли: «А ведь уедешь — не скоро вернешься назад… И вернешься ли?» У него возникло ощущение, что он потерял что-то важное, невозвратное. Но что — он не знал. На ум сами собой пришли слова Пушкина:

«Куда бы нас ни бросила судьбина,И счастие куда б не повело,Все те же мы: нам целый мир чужбина;Отечество нам Царское Село»

Да, да, у каждого свое «Царское Село», своя деревня, что обладает могучей, прямо-таки исполинской силой очарования…

Коля поднялся на холм и остановился, пораженный красотой природы. Его брюки покрылись пылью, но это было ничтожно в сравнении с тем, что он испытывал сейчас. Им овладело нежное, непередаваемое упоение окружающим его мирком. В душе все пело, все казалось возвышенным, чистым, светлым. И его юное сердце снова дрогнуло от мысли: «А ведь уедешь — не скоро вернешься назад…» Что ждет его впереди? Какие колдобины и заторы подготовила ему судьба? Несколько тревожила неизвестность, но в то же время надежды на лучший исход окрыляли и вдохновляли его.

На сей замечательный вечер Коле понадобились деньги. Но, как назло, родители исчезли именно в нужный момент. Отец махнул на работу — строить очередную ферму, а мать — в лес, за грибами. Правда, дома еще оставались братья — Саша и Володя, но они, как и сестры, в счет не шли, поскольку были малыми и не имели денег. Могла выручить лишь старшая сестра Рая. По окончании средней школы (а училась она в том же Первомайском) черноволосая дивчина устроилась в Чеменеве в качестве пионервожатой, а стало быть, обладала необходимой суммой. Коля подкатил к ней мягко, во всяком случае, ловко, и легко выложил теплую просьбу:

— Мне нужны деньги…

— Деньги? — удивленно переспросила Рая, когда Коля приблизился к ней вплотную. — Зачем они тебе? Может, выпить захотел? Сопляк еще… От горшка два вершка — а все туда же… На сорочку дала бы, но на вино и не проси. Понял?

Сказала, будто отрезала. Пришлось от нее уйти не солоно хлебавши. Хорошо, что вовремя дельная мысль посетила голову Коли: а что, ежели загнать самогон? Досконально знал Коля, что в подвале лежит полная четвертинка. Вскоре самогон оказался у шустренькой соседки, а взамен Коля отхватил «троячок»… Ежели быть честным, его несколько пугали последствия сей захватывающей комбинации, ибо могла разузнать мать, но Коля об том не тревожился серьезно. Дело сделано — зачем волноваться более? Да и совесть его чиста. В честь окончания средней школы родители обязаны ему поставить не одну, но две четвертинки самогона. Ведь старший сын заметно их опередил. Мария Федоровна, к примеру, имела лишь семиклассное образование, хотя после войны могла бы и продолжить учебу, да застряла в дебрях семейных хлопот…

Ежели взять Дмитрия Георгиевича, то здесь сложилась целая легенда. Отправили его учиться за двадцать километров, в Батырево, в ближайшее село, где действовала единственная в то время десятилетка. Еженедельно Митька, как его ласково величал Колин дед, взваливал на себя котомку и двигался в дальнее село. Все шло превосходно — так, по крайней мере, казалось деду. Он, наверное, остолбенел, когда вызнал, что его любимый сынок вместо занятий в Батыреве посещает лишь питейные заведения. Отхлестал кнутом, урезал недельный паек, но результат был пустым. Пришлось отозвать сынка. А чтобы перед народом не было стыдно, пустили хитрый слух: мол, Митьку ограбили, чуть не убили и потому, мол, он более не желает в Батырево…

Праздничный вечер, обметанный весельем и счастливым смехом, дирекция почему-то решила провести не в главном двухэтажном корпусе школы, а в приземистом замшелом помещении, где, по обыкновению, занималась малышня. Во дворе, возле заросших и запыленных акаций, зеваки образовали плотное кольцо и каждого входящего в помещение ревностно провожали едким табачным дымом, шелухой от семечек, да и, пожалуй, запахами местного самогона тоже.

Средь гудящей толпы Коля легко нашел собственных друзей.

— Привет, орлы! А чего ко мне не зашли? — маленькая и юркая голова хлопца выжидательно уставилась на ребят.

— Мы пошли по самому короткому пути, через Пашель, — ответил Леня, молодой человек невысокого роста, незаметно поправляя новенький костюм. — Кстати, — прибавили его губы, — вино взял?

— Не! — мотнул головой Коля. — Но деньги есть… Можем это дело организовать вмиг.

— И чего ты подводишь? — с сожалением произнес Леня. — Буфет здесь пустой, ежели не считать лимонада да шампанского… Думай, голова, как выйти из положения…

Коля кинул на него удивленный взгляд. Доселе Леню вряд ли можно было вытащить на танцы, а сегодня, выходит, сам просится на водку… Повзрослел? Или же нарочно мутит воду, желая, как всегда, быть первым?

— Придумаем что-нибудь… — вяло буркнул хлопец, оглядываясь вокруг. Вали, его любимой хохотушки, что-то было не видать.

Рядышком торчала массивная, крепкая фигура Костика Фролова.

Коля метнул на него просящий взгляд:

— Что скажешь? Где в вашей деревне сможем добыть четвертушку?

— А чего здесь думать? — усмехнулся товарищ. — Есть здесь один любимый магазин. Там бабка непростая, и потому-то магазин гудит до десяти вечера. Двинемся туда, и делу конец! А то чешем языки, а почем зря. Пошли!

Ватага забурлила и медленно шагнула в сгущающиеся сумерки.

Коля вдруг нахмурился, увял, сравнивая себя с другими. «Ребята одеты по высшему разряду, а я выгляжу казанской сиротой…» И по его хиленькому телу прошлась волна недовольства.

Магазин кишел людьми. Костя картинно дернул дверь, открыл ее и раболепно поклонился товарищам:

— Прошу, парни, в магазинчик… И спешите, а то останетесь ни с чем…

Дурачество Кости прошло незамеченным. За прилавком стояла грузная, в грязном черном халате продавщица.

— Вино есть? — метнул на нее плутоватый взгляд Костя и сосредоточенно посмотрел на стойки. «Четвертушка» есть, черт бы его побрал, да как ее купить?» Он твердо знал, что спиртное сегодня школьникам не дадут.

Женщина как бы прочла его мысли:

— Есть вино, да не про вас! Учителя запретили отпускать вам… Еще, чего доброго, передеретесь!

— Мы-то не передеремся… — вздохнул Костя. — А вот заболеть действительно можем…

Продавщица навострила уши:

— Чем же это вы можете заболеть? Если больные, то незачем вам и шастать по магазинам. Тем более, за вином…

Но холодный ее тон прошел мимо Кости.

— Заболеем душой! — многозначительно сказал Костя, а его жидкие брови взметнулись ввысь. — Слышь, аппа6, обижаешь нас… Сегодня, можно сказать, у нас счастливый день, а ты ставишь нам палки в колеса…

— Какие еще палки? — обиделись толстенькие губы, а пухленькие ручки проворно передвинули небольшую гирю. — Не будет вам вина, и на этом — точка! Приказ!.. — туманно бросила пампушка, посверливая пришельцев цыганскими очами. — Напьетесь, передеретесь, а потом отвечай мне.

— Мы что, дурни? — И Костя пустился в хитрость — Все будет в норме… Вы же меня знаете, и давно. Много я дрался в жизни? Да если треба, я сам успокою задир!

Женщина усмехнулась:

— Ты-то успокоишь… Да тебя Вася Комарник одним ударом к стенке припечатает, понял?

Костя прикусил язык. Что верно, то верно. Комарник — первый силач села. Как даст, так любого припечатает к стенке. Но ведь и он, Костя, не лыком шит. Рослый, мускулистый, да и товарищи рядом. Особенно Валера Таганов. Вдвоем, пожалуй, они организовали б достойный отпор Васе. И Костя сказал:

— Но нас-то много. Видишь? — коротко стриженная голова показала на ребят. — В случае чего можем постоять за себя…

Леня уже стал жалеть, что включился в это сомнительное дело: «И чего этот мямля сразу не захватил «четвертак?» Теперь торчи здесь и вымаливай несчастную бутылку… Тюфяк! И одет хуже всех, как будто нет отца!»

Но толстенькая тетка нежданно переменила решение. Она перешла на вороватый шепот:

— Ладно! Уговорили… Но никому ни гу-гу, что я вам, грешным, отпустила водку, поняли? Спрос с тебя Костя! — строгие очи тети вонзились в хлопца.

Костя махнул рукой. «Об чем разговор? Чего трепаться языком? Сказано — сделано…»

Ребята забрали «четвертушку», еще полкило печенья и мигом шуганули на воздух. Возле колхозных складов, чутко спящих на отшибе села, ребята устроили привал. Раскупорили бутылку, выпили.

— Вот что, Коля, — любовно проронил Костя, с удовольствием глотнув порцию лимонада. — В последнее время ты стал допускать непростительные ошибки. Сегодня вот с вином, а на экзамене — со шпорой… Так дело дальше не пойдет. Исправляйся, и срочно. Иначе заставят обстоятельства… Я тебе тогда как великому полководцу подсунул шпаргалку, а ты, слюнтяй, взял да уронил ее… Веришь ли, — прибавил кореш, — в тот момент у меня мурашки пошли по спине… Думал все — конец! Провалят обоих… И благодари бога, что учителя закрыли глаза на столь щекотливое дело, и все пронесло переменчивым ветром. А то мы бы с тобой сейчас куковали кукушкой и заливались слезами…