А и Б сидели на трубе… - Алика Смехова

– Ты же запрещаешь мне об этом говорить! Я несколько раз пыталась… Мне кажется, ты идешь у них на поводу. Мне даже кажется, что они при желании могут вызвать у тебя гнев или какую-то другую, выгодную им в этот момент эмоцию…

– Как ты можешь такое говорить?! Ты что, не веришь, что я способен все держать под контролем?! Не веришь, что моей воли достаточно, чтобы стереть любого в порошок?!

– Ну что ты! – уже раскаивалась в своих словах Арина. – Я верю в твою силу и волю.

Я вообще в тебя верю, неужели ты в этом сомневаешься?!

– Тогда не говори чего не знаешь!

В тот вечер они впервые уснули, не обнимая друг друга. Но на следующее утро все забылось: они снова были счастливы и даже как будто беззаботны.

Уезжать совсем не хотелось, но в Москве Бориса ждали дела, Арину – Алеша, спектакли, недооформленный развод.

В день отъезда, завтракая на террасе, они увидели аиста, который приземлился на крышу их спальни. Это было так красиво, что официант, которому не положено было говорить с гостями, не удержался и сказал:

– Такое случается очень редко! Поздравляю, мадам, у вас будет ребенок!

Взволнованная Арина обернулась к Борису, но не нашла его глаз. Он смотрел куда-то мимо, и на мгновение ей показалось, что он недоволен, но она тут же прогнала от себя эту мысль.

Глава 18. Часы

В Москве Бориса как подменили, отныне ни дня не проходило без упреков и ссор. Он кричал на нее, утверждал, что Арина невежлива с его подчиненными, что она капризная и вздорная, грубит прислуге. Она долго думала над его обвинениями и не находила у себя тех качеств, которые его так раздражали. Она успокаивала себя тем, что у Бориса сложности на работе, что-то не клеится, в американском офисе проблемы, но на душе было тревожно. Дурное настроение усугублялось тем, что, когда у него звонил телефон, Борис часто уходил в другую комнату и плотно прикрывал за собой дверь. И Арине мерещилось, что ему звонят молодые девушки, из тех, о которых рассказывала Гита. После одного из таких звонков Борис, вернувшись, сказал, что только что говорил со своей «вице-мисс», как ее называла Арина. Он решил взять дочь к себе, ведь она ровесница Алеши, и детям будет вместе намного веселее. Арина обрадовалась и вечером, когда по-соседски зашла Гита, сообщила ей эту новость.

– Зачем тебе чужой ребенок?! – удивилась Гита. – Это какой-то очередной трюк «мисски». Деньги, небось, потребовались. И потом, хорошо бы узнать, как на это отреагирует его законная дочь. Та еще штучка, вот увидишь!

Февраль пролетел незаметно, и накануне Восьмого марта Борис объявил, что хотел бы подарить Арине часы. Она возразила: однажды она уже получила от него такой подарок, и кроме того, подаренные часы считаются плохой приметой.

– Ничего, я из плохой приметы сделаю такую красивую, что ты не сможешь отказаться! – сказал Борис.

На следующий день он принес большую коробку, и в ней – десять пар часов: там были крупные часы розового золота на коричневом ремешке от «Гарри Винстона», усыпанные бриллиантами, как браслет, часы от «Пьяже», классический золотой «Ролекс», «Жирар-Перрего» на красном ремешке… Все блестело, переливалось и было невозможно ни отвести взгляд, ни остановиться на чем-нибудь одном. Арина растерялась, ее твердое решение отказаться от часов было поколеблено, и Борис заметил это. Собрав часы в кулак, он коротко произнес:

– Берем все!

Но в его словах не было прежних доброжелательства и благодушия, а было что-то злое и провоцирующее. Арине показалось, что он ее проверяет. «Вот и меня он посадил, как жучков и паучков, в баночку – и наблюдает!» – с грустью подумала она.

– Собирайся, – не глядя на Арину, сказал Борис. – Мы едем знакомиться с моей дочерью, она прилетела из Швейцарии. Бери Алешу, мы встречаемся с ней в доме приемов.

Когда они приехали, дочери еще не было. Борис сел за стол и, не обращая внимания ни на Арину с Алешей, ни на помощников, стоявших перед ним по стойке смирно, как охрана у Мавзолея, начал наливать себе рюмку за рюмкой, словно спеша поскорее напиться. Арина вновь видела в этом признак ужасного волнения, с которым он не в силах совладать, но видеть это ей было неприятно.

Через час в зал ворвалась высокая девушка с крашеными черными волосами, которая не здороваясь пролетела в дальнюю комнату, глядя сквозь Арину и слегка задев ее плечом. Извинений при этом не последовало. Борис поспешил за ней, и Арина впервые увидела, что он может быть жалким, и ей стало за него обидно. Отсутствовали Борис с дочерью довольно долго, наконец девушка с раскрасневшимся лицом выскочила из комнаты, опять пронеслась мимо Арины, потом вернулась и, глядя ей прямо в глаза, ответила отцу медленно и внятно:

– Я не буду знакомиться ни с какими твоими проститутками!

Алеша испуганно прижался к маме.

– Никакая она не проститутка, она – известная певица! – возразил шедший за дочерью Борис.

Алеша не понял, что происходит, но что-то почувствовал и обеими руками вцепился в Арину.

А девушка побежала к выходу, крикнув на ходу:

– Я ничего не хочу знать, у тебя есть мама, и ты женат!

– Я уже давно с ней не живу! – буркнул он себе под нос, сел за стол и, подперев подбородок рукой, сказал: – Видишь? Что я могу поделать! Она учится в Швейцарии, будет дизайнером. Приезжает два раза в год. Она упертая, ее не прошибить. Я покупаю ей каждый год новую машину, даю по десять тысяч евро в месяц. Я пытаюсь искупить свою вину, то, что совсем не уделял ей времени, когда она была ребенком. Сначала я был спортсменом, и мне было не до нее, потом стал бизнесменом, и мне опять было не до нее. Последние семь лет я не живу с ее матерью, а она говорит, что я женат. Понимаешь? – И она увидела, что он плачет.

Арина ничего не ответила, подошла, погладила его по плечу, но он смахнул ее руку:

– Выпьешь?

Арина отрицательно помотала головой.

– Мама, мама! – кинулся к матери Алеша. – А что такое «прости, утка»?

На следующий день, Восьмого марта, Арина проснулась поздно. У ее кровати стояла коробка, драгоценные часы были свалены в ней в кучу, как дешевая бижутерия на блошином рынке. Арина вышла в столовую. Борис сидел за столом, от вчерашнего опьянения не осталось и следа.

– Послушай, не обращай на нее внимания. Она живет в Швейцарии, совсем не знает жизни, ей двадцать четыре года… Ну что делать, она такая!

Арина поблагодарила за часы и сказала, что не может принять подарок. Он ее как будто не слушал и ничего не сказал в ответ.

Вечером в дом пришли гости, и Борис при всех еще раз подарил ей часы. Тогда Арина принесла деньги, какие могла собрать, и торжественно ему вручила:

– Это все, что у меня есть, но я эти часы покупаю, потому что дарить часы – плохая примета.