Операция «Wolfsschanze» - Степан Кулик

Квасневский машинально глотнул из кружки давно остывший чай и снова поморщился. Хотел позвать секретаршу, чтоб раз и навсегда запретить ей подмешивать полынь, но передумал. Какой, к чертям собачьим, чай? О другом думать надо. А полынь – травка полезная, особенно когда все больше всухомятку питаешься. Хоть и горчит, сволочь.

– Ничего, Степаныч, ты же не хуже меня знаешь, что на войне всякое случается. Уходила группа от преследования ночью, забрались в глубь болот. Может, раненые есть. Рацию повредили или потеряли. Связи нет, местности не знают… Обстановки тоже. Затаились. Выжидают…

– С октября? С ранеными? Без продуктов? Ты сам-то в это веришь?

Квасневский помолчал, но все же упрямо качнул головой.

– Согласен. Но на войне разное случается…

– Что ж, может, ты и прав… – Игорь Степанович устало протер глаза. – Ладно, хватит из пустого в порожнее переливать. А то скоро сами в базарных теток превратимся. Давай вернемся к разговору о лесных бандах.

– Ага, значит, я был прав! Есть конкретное предложение?

– Не так чтобы конкретное. Скорее задумка… – Семеняк тоже отхлебнул из кружки, но даже не заметил, что выпил. – Свою диверсионную группу создавать надо, товарищ Анджей.

Председатель горисполкома внимательно посмотрел на коменданта.

– Звучит грозно… Только кадры откуда? Сам говоришь – у тебя необстрелянные бойцы. У меня, в милиции, старики да комиссованные, что под мобилизацию не попали. И те, кто не дорос до призыва.

Семеняк опять взялся за сигаретную пачку, но та оказалась пустой. Смял ее недовольно в кулаке и выбросил в открытую форточку.

– А давай по списку. Начнем с меня… Вторым, думаю, товарища Вайду привлечь. Нечего ему попусту по району носиться. С протоколами и зам управится. А у Стефана боевого опыта на четверых хватит. Одного-двух сержантов из караульной роты у Рогозы выпрошу. Лейтенанта Мурзина из второго взвода тоже можно… Смышленый парень. Вот только с проводником… Не знаешь, куда наш Томаш Лесник запропастился?

– Кудлатый? – искренне удивился Квасневский. – Знаю, конечно. В костеле ксендзу прислуживает. Ты же помнишь, он когда еще обет давал.

– Помню, – кивнул Игорь Степанович. – Томусь часто повторял, что если переживет войну, а фрицев прогонят из Польши, обратится к Богу.

– Вот и исполняет обещанное. А зачем он тебе, Игорь? Забыл, что Лесник в последнем бою правую руку потерял? Теперь много не навоюет, даже если захочет.

– Мне, Анджей, не руки его нужны, а глаза и чутье. Томаш в лесу за сто шагов человека чует. Лучше зверя… По следу рыбу в пруду найдет. Без него нам лесовиков до морковкиного заговенья ловить.

Семеняк решительно поднялся.

– Слушай, председатель, а как сам-то? Не надоело штаны в кабинете просиживать? Не, я понимаю – должность, обязанности, ответственность… А может, ну их? Тряхнем стариной? Что пани Кася о полуночи говорила? Самое время для нечисти, да? Давай прямо сейчас в тот страшный фольварок наведаемся? Авось и поймаем упыря с поличным. У меня внизу «виллис» с водителем. Два автомата. К каждому по паре дисков. Остапчук вернется – третий ствол. А заодно по пути Томуся навестим. Побеседуем с ним задушевно… Как смотришь?

Вместо ответа Квасневский вынул из выдвижного ящика ТТ и сунул пистолет за пояс. Подумал, выудил из того же ящика лимонку и положил в карман пиджака. Потом достал похожую на нее польскую наступательную Z-23 и протянул Семеняку.

Несмотря на позднее время, Томаша Лесняка искать не пришлось. Оказалось, что бывший партизан служил при костеле не только помощником ксендза, но и сторожем. В довоенное время никому бы и в голову не пришло, что храм нуждается в охране, но за последние годы слишком многое изменилось в головах и душах людских. И теперь даже Божье имущество лучше не оставлять без присмотра. У многих столько всего накопилось, что страх согрешить вора точно не остановит.

Впрочем, функции охранника однорукий партизан осуществлял скорее в психологическом плане, нежели практически, отпугивая потенциальных злодеев самим наличием сторожа, который может поднять шум в самый неподходящий момент. А воздаяния от закона они пока опасались.

«Высокое начальство» еще и выйти не успело из притормозившего у ворот костела «виллиса», как двери сторожки приоткрылись и из них высунулась чуть подсвеченная «летучей мышью», изрядно взлохмаченная голова.

– Слава Иисусу Христу! – едва сдерживая смех, поздоровался с подслеповато жмурящимся сторожем Семеняк. – Скажи, добрый человек, правильно ли мы едем? Эта дорога ведет к райским вратам, или мы не туда свернули?

– Навеки слава Богу нашему… – отозвался тот, громко хмыкнув. – Святой Петр отдыхать лег и велел не беспокоить. Но ежели панам недосуг подождать хотя бы до утра, то езжайте все время прямо… Не ошибетесь. Там дальше, километра три… аккурат овраг будет. В рай отправитесь, или по иному назначению, я уж не знаю, но что без задержки – даже не сомневайтесь. Там обрыв крутой и до дна метров двадцать, не меньше.

– И впрямь добрый ты, – Игорь Степанович встал перед машиной так, чтоб на него попал свет от подфарников. – Истинный самаритянин.

– Ну, так в Писании сказано, что воздастся каждому согласно желаниям его… – все так же ворчливо произнес сторож. Но уже к концу фразы интонация сменилась. Сперва появилось узнавание, а потом и радость. – Обывателю капрале![10] Это правда вы?!

Томаш сбежал по ступенькам.

– И не только… – Квасневский встал рядом. – Не ждал гостей, товарищ Кудлатый?

– Да какие у меня теперь гости… – Махнул уцелевшей рукой партизан. И ею же хлопнул по пустому рукаву. – Был бы левшой, другое дело, а так – больше мороки, чем помощи.

– А я уж было подумал, что ты зазнался, как стал правой рукой у Господа.

– По нонешним-то временам, – обнимая за плечи и заглаживая неловкость от неудачной шутки председателя, шепнул на ухо боевому товарищу Семеняк, – для такого видного мужчины найдется довольно занятий, где руки не самое главное. Как считаешь, Томусь?

– Не балуюсь, – неожиданно серьезно ответил Лесняк. – Грех это. В чужом городе, может, и не устоял бы перед соблазном, а здесь… Каждая молодка или девка, что у меня, калеки, утешения искать станет, либо вдова, либо дочь кого-то из моих друзей или знакомых. Как же я им потом в глаза гляну, когда на том свете встретиться доведется?

– Угу… Кто о чем, а монахи о бабах, – коротко хохотнул Семеняк, сводя неожиданно становящийся чересчур серьезным разговор к шутке. Не такая это простая тема, чтобы на ходу и в двух словах… Тут надо долго и обстоятельно. И не на сухо. – Не о том думаешь, Томусь. Я вообще-то на ум намекал, смекалку мужскую. А ты все об одном… Но можно и о развлечении подумать. Мы вот с товарищем председателем решили оборотня поймать. А кто во всем Залесье лучший следопыт?