Рэкетир - Джон Гришэм

Когда он наконец умолк, Уэстлейк поблагодарил его — то ли за то, что словоизвержение иссякло, то ли за щедрые похвалы. Будучи более опытным, Уэстлейк проговорил пять минут, умудрившись вообще ничего не сказать. Он выразил признательность своим сотрудникам, высказал уверенность, что дело раскрыто, и пожелал успеха обвинению. Когда он закончил и сделал шаг назад, кто-то из репортеров выкрикнул вопрос, но нарвался на «без комментариев» Уэстлейка и жест, означавший, что время вышло. Стэнли не был готов расстаться с камерами и еще несколько секунд глупо улыбался толпе, словно говоря: «Вот он я!» Уэстлейк что-то шепнул ему на ухо.

— Спасибо, — пробормотал Стэнли и попятился. Мероприятие завершилось.

Я смотрю пресс-конференцию в номере мотеля «Бест вестерн». Меня посещает мысль, что при таком обвинителе, как Стэнли, у Куинна может появиться шанс выпутаться. Впрочем, если дело дойдет до судебного процесса, то Стэнли скорее всего отойдет в сторонку и выпустит вперед кого-нибудь из своих матерых помощников. Сам он продолжит красоваться перед прессой, заботясь о повышении, а серьезную процессуальную работу доверит профессионалам. Если дело затянется, Стэнли вообще может лишиться этой должности. Он служит четыре года, как и президент. В том случае, когда Белый дом перейдет в другие руки, все федеральные прокуроры будут назначаться заново.

Пресс-конференция завершается, на экране появляются «говорящие головы» Си-эн-эн, а я принимаюсь щелкать каналами. Ничего интересного. Вооруженный дистанционным пультом, я полностью подчиняю телевизор своему контролю. Освоиться с вновь обретенной свободой очень просто. Спи, пока не проснешься. Носи что хочешь — правда, выбор еще ограничен. Самое главное, больше нет сокамерника и не надо ни с кем делить объем десять на двенадцать футов. Я уже дважды измерил длину и ширину номера: тридцать на шестнадцать футов, считая ванную, — настоящий замок, и я в нем барон.

Ближе к полудню мы выезжаем. Теперь наш путь лежит по федеральной автостраде номер 79 на юг. Через три часа мы уже в аэропорту Чарлстона, Западная Виргиния и расстаемся с агентом Крисом Хански. Он желает мне всего хорошего, я благодарю его за заботу. Мы с Пэтом Серхоффом летим в Шарлотт, Северная Каролина. У меня нет документов, но Служба федеральных маршалов и авиакомпания объясняются между собой понятным только им шифром. Я просто иду за Пэтом. Честно говоря, садясь в маленький самолет, я испытываю радостное возбуждение.

В Шарлотте большой, современный, просторный аэропорт. Я два часа стою в огромном стеклянном аквариуме-накопителе, наблюдая за вылетающими и прибывающими пассажирами. Я теперь один из них, свободный человек, и скоро смогу просто подойти к стойке и купить билет, куда захочу.

В шесть десять вечера начинается посадка на прямой рейс до Денвера. Шифр маршала срабатывает в этот раз еще лучше: мы с ним садимся рядышком в кресла первого класса — надеюсь, налогоплательщики от этого не обеднеют. Я прошу пива, он — имбирный эль. На ужин дают жареного цыпленка с подливкой. Большинство пассажиров просто утоляют голод, но для меня это пир. Я беру бокал «Пино нуар» — первый глоток вина за много лет.

После пресс-конференции Виктор Уэстлейк и его помощники переместились за четыре квартала, в адвокатскую контору Джимми Ли Арнольда. Они представляются секретарше, ждавшей их приезда, та ведет их по узкому коридору в просторную переговорную и предлагает кофе. Предложение отклонено.

Джимми Ли был легендой среди адвокатов-криминалистов Роанока и уже двадцать лет участвовал в войнах с наркотиками и пороком. Четырьмя годами раньше он защищал Джекила Стейли, племянника Куинна Рукера. Подобно многим героям-одиночкам, заглядывающим в бездну «дна», Джимми Ли был заметной личностью: длинные седые волосы, ковбойские сапоги, пальцы в кольцах, очки в красной оправе. Относясь к ФБР с подозрением, он тем не менее их принял. Сколько таких визитов он пережил за долгие годы!

— Итак, вы добились обвинительного акта, — сказал он, поприветствовав гостей.

Кратко изложив обвинение против Куинна Рукера, Виктор Уэстлейк сказал:

— Несколько лет назад вы защищали его племянника Джекила Стейли.

— Было дело, — подтвердил Джимми Ли. — Но с Куинном Рукером я не встречался.

— Надо полагать, представлять парня вас наняла его семья или банда?

— Что-то в этом роде. Это был частный контракт, а не судебное назначение.

— С кем из членов семьи вы имели дело?

Настроение Джимми Ли изменилось. Он достал из кармана пиджака диктофон.

— На всякий случай, — сказал он и нажал кнопку. — Лучше под запись. Вас трое, я один. Хочу быть уверенным, что мои слова не будут искажены. Не возражаете?

— Нет, — ответил Уэстлейк.

— Хорошо. Итак, вы спросили, с кем из членов семьи я имел дело, когда был нанят представлять интересы Джекила Стейли.

— Именно.

— Не уверен, что могу на это ответить. Защита конфиденциальности клиента. Может, объясните, почему вас это интересует?

— Охотно. Куинн Рукер дал признательные показания. Сказал, что убил судью Фосетта, потому что тот, приняв взятку, не выполнил свои обязательства; дескать, он — банда — заплатил Фосетту пятьсот тысяч наличными за признание обоснованности ходатайства об отмене результатов обыска грузовика, набитого кокаином.

Уэстлейк внимательно смотрел на Джимми Ли, но глаза адвоката ничего не выдавали. Пожав плечами, тот сказал:

— И что?

— Вам было известно о взятке?

— Знать об этом было бы преступлением, не так ли? Думаете, я такой дурак, что сознаюсь в преступлении? Обижаете!

— Не обижайтесь, мистер Арнольд. Я вас ни в чем не обвиняю.

— Куинн Рукер намекает, что я способствовал взятке?

— Он не говорит об этом ничего определенного, просто что посредником выступил адвокат.

— Уверен, эта банда могла обратиться к множеству разных адвокатов.

— Совершенно верно. Вы удивились, когда судья Фосетт отклонил ходатайство?

Джимми Ли улыбнулся и закатил глаза.

— Я давно ничему не удивляюсь. Если вы верите в Конституцию, значит, обыск был незаконным и улики, сто пятьдесят килограммов чистого кокаина, следовало признать мелочью. Но для этого нужен твердый характер, а кто же его теперь проявит, особенно в крупных делах, связанных с наркотиками? Мало кто из судей, хоть штатских, хоть федеральных, обнулит такие замечательные улики, не важно, каким способом их добыли копы. Нет, я не удивился.

— Вы долго адвокатствовали в разбирательствах судьи Фосетта?

— Со дня его назначения двадцать лет назад. Я был с ним хорошо знаком.

— Думаете, он бы взял взятку?

— За благоприятное решение?

— И за менее строгий приговор.

Джимми Ли закинул ногу на ногу и, покачивая сапогом из страусовой кожи, сплел пальцы на животе. Немного подумав, он проговорил:

— Я сталкивался с возмутительными решениями, но принимались они обычно по глупости или из лени. Нет, мистер Уэстлейк, я не верю, что судья Фосетт или любой другой судья в Виргинии, штатский или федеральный, брал взятки, не важно, звонкой монетой или как-то еще. Я сказал, что меня ничто не удивляет, но покривил душой. Такая взятка меня бы шокировала.

— Как бы вы оценили репутацию судьи Фосетта? Кристальная честность?

— Так бы я не сказал. В первые годы он держался, но потом изменился и стал рубить сплеча. Всем моим клиентам выносили приговоры за преступления, но не все они преступники. Фосетт считал иначе. Ему ничего не стоило дать подсудимому двадцать лет. Он всегда вставал на сторону обвинения и полицейских. Я не назову это честностью.

— Но денег он не брал?

— Насколько я знаю, нет.

— Нас вот что озадачивает, мистер Арнольд. Если Куинн Рукер говорит правду, то как он сумел передать деньги Фосетту? Он уличный парень, никогда не встречавшийся с Фосеттом. Без посредника наверняка не обошлось. Я не говорю, что это вы, и не намекаю, будто вы во что-то замешаны. Но вы знакомы с системой. Как эти полмиллиона перешли из рук в руки?

Джимми Ли покачал головой:

— Если система подразумевает взяточничество, то я не знаю, как эта система работает. Сам смысл вашего предположения для меня оскорбителен. Вы пришли не к тому человеку.

— Повторяю, я ничего не предполагаю и ни в чем вас не обвиняю.

— Но вы подошли слишком близко к тому и другому. — Джимми Ли медленно поднялся и потянулся к своему диктофону. — Будем считать нашу встречу законченной.

— Можете нас не провожать, мистер Арнольд.

Джимми Ли убрал диктофон в карман.

— Благодарю за доставленное удовольствие. — С этими словами он дернул дверь и исчез.

На той же самой Черч-стрит Ди Рей Рукер входил в другую адвокатскую контору в тот самый момент, когда Виктор Уэстлейк и компания покидали контору Джимми Ли.