Острова эфирного океана - Борис Красногорский

— Как бы там ни было, — заявил зоолог, — электрический ли это ток или что другое, но он меня совершенно усыпляет и я иду спать. Сейчас ведь ваше дежурство, Валентин Александрович?

— Да, до двух часов. Ложитесь и спите спокойно. Ваша очередь последняя.

Путешественники как-то медленно и нерешительно разошлись. Наташа спустилась вниз и долго возилась, приготовляя себе постель. Но лишь только она легла, как моментально заснула. Тоже самое произошло с Флигенфенгером и Добровольским. Сон так быстро овладел ими, как будто они приняли снотворное лекарство. В вагоне все затихло; только слышалось ровное дыхание спящих.

Имеретинский попробовал заняться астрономическими наблюдениями, но мысли его не могли останавливаться долго на одном предмете, и из работы ничего не выходило. Тогда изобретатель взял свои заметки и записки и начал приводить их в порядок. Через минуту он опять уже думал о совершенно другом, а листки бумаги медленно рассыпались по полу. Видя, что он сейчас не способен ни на какую работу, Имеретинский подобрал бумаги и, безнадежно махнув рукой, стал ходить по вагону от окна к окну, стараясь не тревожить спящих. Мысли беспорядочной толпой теснились в его голове: то это были воспоминания раннего детства, то сложная математическая формула, то события последнего времени.

Но невидимые токи делали свое дело, и борьба со сном или вернее с забытьем становилась все труднее. Имеретинский ускорял шаг, пил воду, даже мочил голову, несмотря на то, что путешественники были очень экономны в расходовании своих припасов, — ничего не помогало… ноги подгибались, а глаза сами собой слипались.

ГЛАВА X

700 миллионов километров

Имеретинский проснулся и открыл глаза.

Комната была залита ярким, белым светом: все в ней искрилось и горело. Вместе с тем в вагоне было так жарко, что изобретатель задыхался, и крупные капли пота выступили у него на лбу. Когда глаза его привыкли к свету, он увидел, что лучи проникают через верхнее окно.

— Что случилось? — пробормотал Имеретинский удивленно, — откуда это освещение?

Он взглянул наружу: прямо над головой сияло Солнце.

"Значит, аппарат перевернулся, — подумал он, — но по какой причине?"

Изобретатель немедленно разбудил Добровольского и Флигенфенгера и показал им, в чем дело. Все обливались потом в тропической жаре.

"Надо освежить вагон", — с этими словами изобретатель открыл кран от жидкого кислорода. Температура сразу упала, и путешественники облегченно вздохнули. Наташа услыхала шум и также поднялась наверх.

— Что случилось? — спросила она испуганно.

— Меня душил какой-то кошмар, — ответил Имеретинский, — во сне я закричал и от этого проснулся. В комнате было страшно жарко и в верхнем окне сияло Солнце. Смотрите: вот оно!

Огненное светило горело на черном небе, обливая вагон своими жгучими лучами.

— Аппарат, очевидно, повернулся по неизвестной причине.

— Может быть, мы вошли в сферу притяжения Юпитера?

— Пойдемте вниз, взглянуть на него, — предложил Флигенфенгер.

Путешественники перешли в нижнюю комнату. Наташа отдернула занавеску окна. У всех вырвался крик крайнего удивления: внизу тоже сияло Солнце!

Лучи обоих светил перекрещивались и смешивались, играя на блестящем зеркале и на стенах вагона.

Некоторое время все молчали, не будучи в состояли собраться с мыслями. Два солнца! — это действительно могло сбить с толку,

— А где же Юпитер? — промолвила Наташа.

Этот вопрос сразу уяснил все для Имеретинского и Добровольского. Они поняли, что видят перед собой именно Юпитер. На таком близком расстоянии, которого достиг "Победитель Пространства", эта планета приняла совершенно иной вид. Она казалась настоящим солнцем.

— Теперь также вполне понятны те электрические явления, которые нас поражали и мучили вчера, — сказал астроном. — Электричество на Юпитере, очевидно, высокого напряжения, и окружающее пространство представляет собою сильное электромагнитное поле.

Вскоре тревожная ночь принесла путешественникам еще один сюрприз.

— Который час? — спросил Флигенфенгер, — я окончательно потерял счет времени.

Остановившиеся накануне вечером хронометры теперь опять шли, но конечно успели теперь сильно отстать. Желая узнать час по пройденному расстоянию, Имеретинский подошел к весам и велосиметру.

— Господа, — воскликнул он, — мы почти остановились: аппарат двигается со скоростью всего одного километра в секунду!

У пассажиров сжалось сердце: неужели они так и останутся в межпланетном пространстве, навеки неподвижно повиснув между двумя солнцами? Но никто не высказал вслух этой тревожной мысли.

— Не испортился ли велосиметр? — спросил Добровольский.

Изобретатель поднялся наверх; второй велосиметр показывал тоже самое. Между тем движение аппарата заметно замедлялось; через десять минут он совершенно остановился. Дело принимало плохой оборот.

— Отчего мы стоим? — спросил Добровольский,

— Да, отчего? — поддержали его зоолог и Наташа.

Изобретатель улыбнулся их недогадливости.

— Неужели вы не понимаете? Для меня все ясно: лучевое давление Солнца и Юпитера уравновешиваются взаимно. "Победитель Пространства" находится под действием двух равных противоположных сил; они уничтожают друг друга.

— Что нас в таком случае ожидает? — спросили остальные встревоженно.

— Не знаю, — ответил Имеретинский, — наше положение надо обсудить.

Постепенно выяснилось сдедующее:

Аппарат остановился в 2 часа 55 минут ночи на расстоянии 60 миллионов километров от Юпитера и 711 миллионов килом. от Солнца.

Какие можно было отсюда сделать выводы? Что могли предпринять путешественники, чтобы выйти из опасного положения? Наташа предложила следующий план: повернуть зеркало ребром к Солнцу и Юпитеру. Когда прекратится влияние лучевого давления обоих светил, и аппарат начнет падать на Юпитер. Тогда он достаточно приблизится к планете, его не трудно будет направить на Ганимед.

Но этот проект был неприемлем по двум причинам: во первых, на Ганимеде, на расстоянии всего миллиона километров от Юпитера, пассажиры неизбежно погибли бы, благодаря сильной теплоте, излучаемой планетой; во-вторых, вычисления показывают, что точка равновесия для силы тяготения между Солнцем и Юпитером находится на расстоянии 23 милл. килом. от последнего. Поэтому аппарат станет падать не на Юпитер, а на Солнце.

— Чего же лучше, — воскликнул Флигенфенгер, — мы, таким образом, достигнем Земли!