Жизнь после смерти - Александр Белов

– Ну, как? – спросил Толян.

– Накрыл обоих, – отозвался парень с дурацким смешком. – В решето…

Шмидт узнал в нем того самого бойца, Бугая, которого его заместитель якобы собственноручно казнил за предательство.

– Точно замочил? – не отставал от стрелка Толян.

– Иди, проверь сам, если не веришь, – огрызнулся боец. – Можешь контрольный выстрел сделать. Прямо на дне.

– Ладно, – Толян махнул рукой своим бойцам. – Соберите трупы и сворачивайтесь. Палатки и машины поджечь.

– А шашлык? – Крикнул кто-то. – Тоже сожжем? Или, может, воспользуемся? Ха-ха!

– Шашлык можете доесть. Заработали, – цинично ухмыльнулся Толян и снова нахлобучил на голову вязаную шапку.

Шмидт дождался, пока убийцы уедут. Только когда вдали затих шум от двигателей их машин, он поднялся. Ванька уже оправился от страха и смотрел на Шмидта каким-то взрослым, недетским взглядом.

– Это был дядя Толя? – спросил он Шмидта.

– Он самый, – подтвердил тот. – Такие, брат, дела у нас невеселые. А теперь давай думать, как будем отсюда выбираться.

Дмитрий посадил Ваньку к себе на плечи и двинулся вдоль реки в направлении, противоположном тому, в котором уехали убийцы. Уже в полной темноте он, наконец, вышел к какой-то дороге. От приличных машин он прятался в лесу. Когда увидел старый "Запорожец", вышел на проезжую часть и поднял руку. В обмен на швейцарские часы водитель-пенсионер довез их до станции, купил билет на электричку и выделил Шмидту деньги на метро.

В час ночи грязный и усталый Шмидт со спящим Ванькой на руках вошел в подъезд элитной башни на Юго-Западе Москвы. Он сразу же поднял на ноги всю свою службу безопасности, но Толян как сквозь землю провалился…

Потрясенная Ольга сидела на кухне и смотрела в окно на раскинувшийся внизу залитый огнями город.

"Сколько это все будет продолжаться? – думала она, едва сдерживая слезы. – Сегодня Ванька чудом остался жив. Словно какое-то проклятье. И есть ли выход этого заколдованного круга?"

Ответа не было.

XXVIII

Виктор Петрович Зорин больше не приглашал Кабана в японский ресторан. Собственно, после событий на Покровских карьерах он его вообще никуда не приглашал. Разговор проходил в салоне Зоринского "мерседеса". Говорил, в основном, Кабан и говорил с обидой в голосе.

– Ты, Виктор Петрович, мною просто взял и подтерся. Пока я в силе был, со мной нужно было считаться. А теперь что?

Зорин не уставал удивляться наивности экс-авторитета. Ну прямо дитя малое, ей-богу. Всю жизнь в каменных джунглях врагов себе наживал, и все еще надеется на бескорыстную любовь окружающих.

– Ну что ты, ей-богу, как маленький? Заладил одно и то же. Сам должен понимать. Да, месяц назад тебе была одна цена, сейчас – другая. И гораздо ниже. Мы живем в рыночные времена, приспосабливайся. Я тебе совершенно искренне сочувствую, но заниматься благотворительностью не могу. Завтра, может, и об меня точно так же ноги вытрут.

Кабан продолжал бубнить свое. Смысл его стенаний сводился к одному – нужны деньги, тогда он поднимется и подомнет всех своих противников. Но он понимал, что его слова до собеседника не доходят. Зачем тому поднимать упавшего Кабана, если проще купить уже готовую, сильную криминальную группировку? Чтобы потом, использовав, как презерватив, так же избавиться и от нее.

Кабан разочарованно вздохнул. Он уже собирался вылезти из машины, когда Зорин вдруг остановил его.

– Постой, кое-что я попробую для тебя сделать… Я помогу тебе, если ты найдешь мне Белова, живого или мертвого. Мертвого даже лучше. Ты ведь обещал мне это сделать. Не забыл? Так что, будет Белов, будут и деньги. Вперед…

"Мерседес" умчался, а Кабан долго смотрел ему вслед, бормоча проклятья.

Наконец он повернулся и зашагал по тротуару.

– Белый тебе нужен? – сквозь зубы процедил он. – Ну, так я тебе найду Белого. Ты меня, козел, надолго запомнишь.

Кабан не надеялся на своих помощников, ребят крепких, но туповатых, поэтому занялся поисками сам. На самом деле кое-какие деньги у него еще оставались, авторитет какой ни есть тоже сохранился. Поэтому уже через три дня ему донесли, что Белова ищет какой-то журналист. В том, что тот также работает по заданию Зорина, Кабан почти не сомневался.

Журналист Юра Невзглядов появился в баре гостиницы "Колосок" около пяти часов вечера. Заведение было третьеразрядным, оно ничем не напоминало те гостеприимные вертепчики, в которых он сам привык зависать. Напитки – от паленой водки и поддельного коньяка до текилы подмосковной выгонки – внушали ужас даже искушенному в питии человеку.

Юра подошел к стойке и заказал самое безопасное для здоровья – бутылку пива. И как бы невзначай поинтересовался у утомленного жизнью, похожего на пожилого Вертинского бармена:

– Слушай, ты Славку-каскадера не видел? Бармен сделал вид что не слышит. Тогда

Юра положил на стойку небольшую купюру и представился официально по имени и фамилии как журналист телевизионной службы новостей. Славика, дескать, ищет для того, чтобы взять интервью.

– Крутился где-то тут, сейчас пропал, – смягчившись, сказал бармен. – Наверно опять с Лилькой в подсобке трахается.

Юра кивком поблагодарил его и с бутылкой в руке направился к служебному проходу, откуда попал в длинный коридор с высоким потолком: гостиница строилась еще в сталинские времена. В коридор выходило множество дверей. Все они были закрыты. Спросить, где тут подсобка, было не у кого.

Но вот мимо него проплыла ярко накрашенная куртизанка в легкомысленном наряде. Она появилась неожиданно, будто вышла из стены. Даже дверь не хлопнула. Макияж у нее был слегка размазан. Наверное, это и есть та самая Лилька? Тактико-технические данные видения совпадали с образом, который бывалый журналист создал в своем воображении: длинноногая блондинка, слегка потасканная, с большой материнской грудью. И в короткой юбке на крутых бедрах. Дама поправив тонкую бретельку на полном плече, проворчала вполголоса:

– Придурок, колготки порвал… – и продефилировала мимо с независимым видом: мол, не думай, я не такая, я жду трамвая…

Юра, сообразив, что она имеет в виду как раз того, кого он ищет, остановился у ближайшей двери. Она была приоткрыта. Он вошел, и закрыл ее за собой, собачка замка тихо щелкнула. Сидевший на столе посреди захламленной комнатушки парень в расстегнутых джинсах с небольшим опозданием среагировал на звук, поднял на него мутные пьяные глаза.

– Ч-чего надо? Ща, уже ухожу…

– Здорово, Славик, – с деланной радостью произнес Невзглядов, протягивая ему свою початую бутылку пива. – Сколько зим!

Пьяный отхлебнул из горлышка и посмотрел на журналиста более благосклонно.

– А мы с тобой разве из одного корыта на брудершафт хлебали? – со всей учтивостью, на какую был способен, спросил он.

Невзглядов не смутился: он был бы плохим журналистом, если бы не умел устанавливать контакт с любым собеседником.

– Надо говорить "пили брудершафт", а не "на брудершафт", – поправил он парня. – А ты разве забыл, как у кутюрье Дудашкина на дне рождения мы с тобой ему парадную лестницу заблевали, а он поскользнулся и до самого низа на спине проехал. Такое не забывается!

Пьяный долго смотрел в пространство перед собой, очевидно, что-то припоминая. Прокрутка информации в памяти давалась ему с великим трудом. Наконец два контакта в его пропитанном алкоголем мозге соединились, и его лицо озарила светлая улыбка.

– Так это ты тот мудак был? Здорово! Выпить хошь? Садись, вмажем. Ща, Лильке свистну, она нормальной принесет, не паленой… Только я это, на мели.

Журналист вытащил тощий бумажник и помахал для убедительности им в воздухе перед носом клиента.

– Не переживай, я при деньгах.

Впрочем, если кто и переживал по этому поводу, так это он сам. Невзглядов ужасно не любил тратить свои кровно заработанные и предпочитал халяву. Но раз надо, значит надо.

Он отмусолил каскадеру несколько купюр, и тот исчез за дверью. Не было его довольно долго. Невзглядов уже начал беспокоиться – не свалил ли его новый друг с деньгами, когда тот появился в дверном проеме с торжествующим видом. В руках он держал бутылку водки и пакет с орешками.

– Это зажевать. Что мы, не люди, что ли? – пробормотал он, наливая водку в винные фужеры, оставшиеся от оргии с проституткой.

Выпили. Водка оказалась жуткого качества. Она встала колом в горле, но Невзглядов могучим усилием воли с трудом протолкнул ее в желудок. Там се тоже долго не хотели принимать. Еле улеглась.

– А я тут Сашу Киншакова искал, – начал журналист, отдышавшись.

– Кому Саша, а кому Александр Иваныч, – хмуро оборвал его каскадер. – А на фига он тебе?

– Да так, – протянул Невзглядов. – Интервью хотел у него взять. А он оказывается, в Штатах. И вся ваша команда с ним. А тебя что, не взяли? – он незаметно включил диктофон в кармане и поправил микрофончик за лацканом пиджака.