Конвой - Игорь Башкирцев

газеты – корреспондент и фотограф. В ходе работы они мне предложили пофотографировать меня в работе и в быту, а после прислать хорошие профессиональные фотографии. Я, естественно, согласился. Целый день я «позировал» везде, где только возможно – кабинет, спортзал, столовая, караул, детсад, школа, райком-горком и т.д.

Представители прессы уехали, а я ждал фотографий. Через неделю –две меня вызывает командир полка и задает оригинальный вопрос: «Ты что, Сталин?» Я убежденно ответил, что нет и пытался развить эту мысль с одновременным осуждением культа личности. КП подозвал меня к столу и развернул свежий номер дивизионной газеты. Две большие страницы под единым крупным заголовком «Один день из жизни комсомольского работника» пестрели множеством фотографий.

Я где-то до этого читал, что фото «вождя народов» на номер газеты должно было быть не более одного. А здесь целый разворот с множеством фотографий. Какой же я Сталин?

«Формализму-бой!»

Однажды в часть приехали комсомольские начальники объединения. Время было летнее. Работу мы совмещали с активным отдыхом и природой. Неделя пролетела незаметно. И тут накануне отъезда самый главный среди нас комсомолец вспомнил, что они в ходе командировки планировали поработать над докладом на собрание комсомольского актива. Времени оставалось мало. Меня в порядке «шефской» помощи попросили написать раздел о внутрисоюзной работе и изжитии формализма. Я посвятил этому целые вечер и практически всю ночь. Утром перед отъездом написанный от руки текст был передан в ответственные комсомольские руки. Отдал и отдал, да и забыл об этом.

Через несколько дней с делегацией комсомольцев полка я благополучно убыл в «стольный град». Разместив всех, я убыл в гостиницу, где меня поджидали коллеги из других воинских частей. 90% среди них были моими однокашниками по училищу. Вечер и, естественно, ночь прошли бурно с обильными возлияниями. Как обычно на комсомольских «сходках».

Рано утром, приняв холодный душ и предельно мобилизовавшись и обильно наодеколонившись, не менее обильно «позавтракав» зубной пастой, мы внешне совершенно пристойные прибыли на «высокое собрание», где заняли места вдали от первых рядов. В сон клонило очень сильно. Решив в бодрствовании переждать организационную часть-выборы президиума, утверждение повестки дня, я приготовился к сну и восстановлению сил.

Вышедший на трибуну старший комсомольский работник предложил в свете «перестройки» уйти от набивших оскомину и закостеневших форм проведения комсомольских форумов, обойтись без доклада, а в качестве темы обсуждения использовать передовицу в последнем номере войсковой газеты под названием «Формализму бой», автором которой является … Дальше прозвучали моя должность, моё воинское звание и моя фамилия. Это был удар под дых. Я сразу понял, что мое авторство повлечет избрание меня в президиум. Просидеть 4-5 часов с коротким перерывом, если объявят, рядом с большими начальниками и передовыми комсомольцами на глазах у сотен людей… Это было выше моих сил.

В зал зашли воины, которые начали раздавать газеты. Увидев «свою статью», я с удивлением узнал, что «лично выступил с инициативой данной публикации», а политотдел, старшие коммунисты и комсомольцы меня «всей душой поддержали», ибо «в эпоху перестройки инициатива снизу должна поощряться».

Это были тяжелейшие часы в жизни. Голова болит и падает, глаза закрываются… Еще тяжелее было видеть тех в зале, с кем мы веселились всю ночь. Они безмятежно спали.

Брейк-данс и дорожная педагогика

В эпоху перестройки в ряды нашей молодежи начали «проникать» различные неформальные направления культуры. Среди них и был брейк-данс. Я несколько раз видел, как он исполнялся, но в суть не вникал, так для меня комсомольского работника с партийным билетом это было чуждое и не достойное внимание.

Как-то мы с начальником политотдела ехали ранним утром с внезапной проверки одного из дальних подразделений. Он сидел на переднем сиденье «УАЗика», я дремал на заднем.

Неожиданно подполковник спросил: «Ты знаешь, что такое Брейк-данс?» Меня этот вопрос удивил, но я с пролетарской прямотой ответил: «Видел, это какие-то идиоты-неформалы что-то там выкаблучиваются». На что он сказал: «Не идиоты-неформалы, а часть нашей молодежи, среди которой немало твоих комсомольцев. Ты, как комсомольский работник, должен все эти новые веяния изучать и знать, чтобы не попадать впросак. Иначе авторитета не будет. Вот скажи, какие бывают виды брейк-данса?» Я пожал плечами. Дальнейшее было неожиданно. Он посреди поля остановил машину и высадил меня со словами: «Выучишь, придешь доложишь!» Машина тронулась с места, облив меня грязью. Пройдя в мерзкую погоду несколько километров до того места, где ходят автобусы и такси, я все понял. С утра до обеда я нашел и изучил все материалы по неформальным организациям молодежи, их увлечениям, искусству. К вечеру был готов профессионально предстать в любом из этих образов, станцевать и спеть то, о чём раньше даже не подозревал.

Дорожная педагогика, понимаешь.

ИЗзбыток чувства гордости

В конвое существовала традиция, что каждый офицер командования полка должен был еженедельно ночью или ранним выезжать на проверку боевой готовности отдельно дислоцированных подразделений. В нашей воинской части этому следовали неукоснительно. Как правило, выезжающий начальник брал с собой одного офицера, с кем ему было комфортнее и в чьем профессионализме он уверен. Не обошла сия чаша и меня.

Судите сами. Начальник политотдела всегда брал меня. Я самый молодой, в конвойной роте служил, службу знаю.

Начальник штаба полка отдавал мне предпочтение, исходя из того, что оба любим футбол и болеем за одну и ту же команду. Есть о чём поговорить в дороге.

Заместитель командира полка также предпочитал меня, так как он отвечал за спорт, а я в этом всегда проявлял инициативу и интересно организовывал. В дальней дороге всегда можно было что-то обсудить и придумать.

Не знаю, чем руководствовался командир полка при выборе меня, но он твердо был уверен в том, что я горжусь тем, что такого молодого в 2-3 часа ночи забирает из дома служебная машина «Волга» командира полка.

А еще я еженедельно дежурил по полку или по караулам.

Итого 5 ночей.

Учитывая, что мы всегда возвращались к началу рабочего дня, все делали вид, что они не в курсе моих «склонностей к еженочным путешествиям».

Я знал график отпусков и командировок руководителей наизусть. А когда кто-то из них заболевал, желал подольше и получше лечиться, чтобы не было рецидива, хотя рецидив не возбранялся. Лишь бы не в ущерб здоровью.

Прощай, конвой!

Заканчивалась моя конвойная история. Я был назначен на более высокую должность