...из пены морской. Инверсионная тeория антропогенеза - Виктор Тен

Именно поэтому в конечном мозге дельфинов присутствуют ретикулоподобные клетки, являющиеся активаторами связей и фильтровщиками импульсов. Не их ли прошлая деятельность лежит в основе тех элементов мозга человека, которые обеспечивают «туннельный эффект», отмечаемый Н.П. Бехтеревой? Функционально они более других клеток подходят на подобную роль в филогенезе.

Отмечая достижения науки, необходимо сказать, что в последнее время ученые открыто говорят об «относительной ценности традиционных критериев, по которым морфологи привыкли судить о степени структурной сложности коры. Как раз у дельфинов был найден целый ряд архитектонических и нейронных признаков, считавшихся до сих пор характерными для людей»... (выделено мной, - В. Т.).

А ведь мозг дельфинов называли «архаическим»!

Не завершаю пока цитату из книги Л.C. Богословской и Г.И. Полякова «Пути морфологического прогресса нервных центров у высших млекопитающих» (который - конец цитаты - интригующе интересен), чтобы в промежутке задать вопрос: как теперь быть с мозгом человека? Обращаюсь к антропологам-симиалистам, которые, подобно М. Урысону, призывают прекратить всякие разговоры о филогенетической родственности мозгов дельфинов и людей; которые даже возможности такой не допускают. Книга Богословской и Полякова вышла в 1981 г. Может быть, теперь следует мозг человека тоже признать «архаическим» по сравнению с мозгами обезьян, если «архаичен» мозг дельфина?

Завершаю цитату: «как раз у дельфинов был найден целый ряд архитектонических и нейронных признаков, считавшихся до сих пор характерными для людей с тяжелыми, обычно врожденными изменениями центральной нервной системы» (61, с. 148).

Великолепно! Вот мы и пришли к подтверждению догадки психолога Э. Кречмера, которую многажды пытались опровергать, но вновь и вновь возвращались к ней психологи и психиатры, — что врожденные болезни ЦНС являются рекапитуляцией древних форм психики и имеют филогенетическое значение. Опровержения, кстати сказать, были беспомощными. Пример - фундаментальный труд Б.В. Зейгарник «Патопсихология». Высказав свое негативное отношение к идее Кречмера, Зейгарник, имеющая огромный опыт работы в психиатрии, никак не опровергает ее, — ни логически, ни практически. В книге, имеющей такое обобщающее название, следовало бы привести хоть какую-то аргументацию ради полноты картины. Она отсутствует не потому, что авторитетный специалист Б. Зейгарник не владеет предметом. Скепсис в отношении идеи Кречмера не обоснован не только в ее книге, но нигде. Высказывается часто, не аргументируется ничем. И это, идя от противного, является доказательством истины.

Подведем итог. Идея Кречмера, на которую, в свою очередь, опирался Б. Поршнев в своей теории антропогенеза (правда, не упоминая Кречмера), имеет морфологическое подтверждение, но не в строении мозга обезьян, а в строении мозга дельфинов. С обезьянами Б.Поршнев потерпел сокрушительное фиаско и остается только сожалеть, что этот гениальный историк, являвшийся к тому же доктором наук в области психологии, не обратил свой взор в нужную сторону. Он гораздо основательней меня сумел бы обосновать инверсионную теорию антропогенеза, первенство в выдвижении которой, безусловно, принадлежит ему.

4. Общество безумных

Встает вопрос, каким образом смог выжить человек безумный, как биологический вид? Еще в 19 в. великий русский психиатр В.К. Кандинский заявил, что болезнь - это та же жизнь, только в измененных условиях. Если лягушка с отрезанной головой реагирует на неприятные раздражители, то тем более способен на реагирование человек с измененной психикой. У большинства больных инстинкт самосохранения развит даже в большей степени, чем у здоровых людей. Опыт войн показывает, что оставшиеся без надзора обитатели скорбных домов в большинстве случаев вполне способны к самовыживанию наравне с нормальными людьми. Более того, иногда они оказываются даже «хитрее» нормальных. У идиотов часто наблюдается «хитренький» прищур глаз и их не так-то просто бывает «провести на мякине», потому что они привыкли жить с опаской, что их обманут.

Н.М. Белый, работавший директором специнтерната для взрослых психохроников в самые трудные годы реформ, рассказывал мне об их потрясающей приспособляемости и нацеленности на выживание любой ценой. «Порой мне кажется, — говорил он, — что это не они дураки, а мы». Среди обитателей интерната были также люди с нормальной психикой. С ними, как ни странно, возникало больше психологических проблем, чем с психохрониками. Последние не напивались, не скандалили, не доводили друг друга до попыток суицида, не отбирали друг у друга пенсии и т.д и т.п. Почти все они, в отличие от т.н. «нормальных» охотно возились с живыми животными на подсобном хозяйстве, тогда как «здоровых» свиньи и телята интересовали только в виде мяса.

Н.М. Белый заметил такую особенность психохроников, как влюбчивость. Их склонность к общению далеко превосходила нормальную. Любой знак внимания со стороны, любое проявление доброты, они склонны воспринимать, как шаг к отношениям особой духовной близости. Побывав в интернате, я лично убедился в том, что все они поголовно, как женщины так и мужчины, по-детски влюблены в своего директора, которого ласково называли «Миколаич». Уверен, что каждому казалось, будто «Миколаич» особенно выделяет именно его и со своей стороны придает судьбоносную значимость этим духовным «двусторонним» отношениям. На самом деле этого, разумеется, не было и не могло быть. То, что «психи» воспринимали, как персональные знаки внимания, являлось проявлениями служебного долга и обычной человеческой доброты.

Кроме того, необходимо учитывать великое разнообразие самовыражений людей с измененной психикой. Перефразируя Л. Толстого, можно сказать: все здравомыслящие здравы одинаково, все ненормальные ненормальны по-разному. «Один параноик окажется признанным ученым, а другой — душевнобольным, — писал выдающийся психиатр П.Б.Ганнушкин, — Один шизоид — всеми любимый музыкант, поэт, другой — невыносимый бездельник» (4, с.69). Думаю, что естественный отбор способствовал выживанию людей первого, а не второго типа в то время, когда на Земле еще не было Человека разумного, а был Человек безумный.

Глава 6. ВОЗНИКНОВЕНИЕ СОЗНАНИЙ. ВТОРАЯ ИНВЕРСИЯ

1. Парадокс устойчивого патологического состояния

Мы рассмотрели в общих чертах процесс превращения животного в Человека безумного. Не менее интересна вторая инверсия: превращение Человека безумного в Человека разумного. Для понимания этого процесса особую значимость имеют идеи школ В.И. Бехтерева и Н.П. Бехтеревой.

Сознание — это самосознание. Осознание самого себя является ядром духовного микромира. Самосознание появляется не сразу. Большинство людей начинают осознавать себя примерно с четырехлетнего возраста, и если до этого момента можно было говорить о младенце: «в мир пришел человек», то с этого момента уже можно добавлять: «человек разумный».

В нашем случае филогенетическое наследие отпечаталось не только в онтогенезе, как таковом. Разумеется, младенческое состояние психики в принципе тоже было бы интересно рассмотреть в качестве рекапитуляции первобытных состояний. Озарение самосознания у ребенка бывает настолько внезапно, что не может не заключать в себе момент диалектического снятия. Отсюда: на то, что было «до», можно смотреть как на противоположность того, что наступило «после»; во всяком случае, такая попытка была б интересна.

Однако нельзя зацикливаться на онтогенезе, как таковом. В соответствии с изложенной здесь концепцией, биогенетический закон должен преобладающе проявляться в другом: в патогенезе.

«На материале работ школы В.М. Бехтерева было выявлено, — пишет Б. Зейгарник со ссылкой на В. Белозерцеву, — как измененное самоощущение в ходе отражательной деятельности больного мозга порождает новую для субъекта деятельность — деятельность самовосприятия. Эта деятельность в связи с постоянством необычных чувствований и их особой значимости для человека становится смыслообразующей, ведущей в иерархии других видов деятельности. Больные забрасывают свои прежние дела и ни о чем не могут думать, кроме собственных необычных состояний и причин их возникновения» (4, с.56).

Эта деятельность самовосприятия, которая настолько занимательна, что отвлекает на себя все духовные способности психически больного человека, должна быть по своей природе зеркальной. Не случайно речь идет об отражении, продуцирующем «постоянство необычных чувствований».

До сих пор психология не могла быть самодостаточной дисциплиной, потому что в ее руках был только один конец. Все знали, что ядром сознания является самосознание; догадывались, что сознание по своей природе двойственно, что оно диалектично, но как оно стало возможно?! Ответ на этот вопрос подразумевал ответ на другой вопрос: где стояло то зеркало, в котором впервые отразилось расплывчатое «Я» пресапиенса, ставшее источником таких необычных чувствований, что все, бывшее до этого, было забыто? До сих пор это было непонятно и вот вам ответ: оно стояло рядом. Первичное «Я» отразилось в себе подобном, не выходя за пределы одного тела. Разумеется, настоящим человеческим «Я» оно стало только после обработки в тигле социума, но это уже другой вопрос, если хотите — третья инверсия, которая выходит за пределы данной работы.