Волчьи тропы - Андрей Фролов

Харальд и… Ивальд зажмурился, вспоминая имя этого северянина. Ах да, Харальд и Олаф, круглолицый светлобородый здоровяк, вышли на пространство перед столами, где Арнольв ночью ломал кузнеца, и тут же разделись до пояса, обнажая короткие мечи. Мечи были не боевые — просто железки, сохраняющие форму, и Ивальд, почуявший было неладное, перевел дух, всматриваясь в воинов. Не здоровяки, но жилистые и крепкие, словно струны, рослые фигуры начали кружить по пятаку, профессионально разминая руки и ноги. Похмелье, так откровенно посетившее их лица, пока уходить не собиралось.

Приподнявшись на локте, кузнец разглядывал украшавшие тела северян цветные татуировки. То ли у Арнольва их не было вовсе, то ли подземник по пьянке не рассмотрел, но у этих двоих их было в достатке. Одинаковая гранитная руна в кольце из змея была выбита у каждого на левом плече, стилизованные вороны на груди, переплетенные узоры, языки пламени; тату были на запястьях, предплечьях, боках, плечах. И шрамы…

Воины наконец сошлись, мгновенно разбросав по дому целый сноп искр, и Ивальд привстал повыше. Вот чего стоят такие отметины! И что нет бойцов в этой земле лучше ни на ножах, ни на мечах, было очевидно, как солнце в полдень. Выгоняя из крови злую воду, кружили по дому северяне, увесисто окучивая друг друга железными полосами.

— Меня зовут Бьёрн, — Ивальд обернулся на голос, разглядывая бородача, подошедшего к столу со стороны очага, — я отвечаю за кузню. Ты там вроде уже был…

— Я слышал про тебя от Харальда, — Ивальд не без интереса рассматривал непьющего викинга, раздумывая — каково это, жить полную жизнь, не отрубаясь вообще никогда?

— Может быть, хочешь попробовать, Ивальд? — Северянин прищурился, глядя на кузнеца поверх толстых очков, сдвинутых на нос. — По ковке у меня есть вопросы, но по части ювелирных вещей и сам могу чего подсказать. — Он огладил бороду и вопросительно взглянул на дверь: — Пока у этих алкоголиков не было толкового кузнеца, возникла потребность в целой куче вещей… Так что, может быть?…

— Да, конечно. — Ивальд сбросил короткие ноги вниз, нащупывая ботинки. — Конечно, попробуем, и именно сейчас. Вопросы, ответы… да, конечно, идем в кузню!

Он быстро зашнуровался, подтянул пояс и обернулся к северянину, впервые с момента прибытия в борг привычно, хотя и с опаской, скаля зубы в своей рабочей улыбке. Такой спокойной и открытой, что после, в минуты напряжения и боевого срыва, так часто будет бесить наиболее горячие головы Раумсдаля. Тяжелые мысли полетели прочь, до отдыха, до вечера. Уже прикидывая, из чего бы соорудить для себя возвышение у наковальни, он двинулся к выходу из дома.

Пожалуй, действительно, начать стоит с ножа…

САГА ВТОРАЯ

1

Человек привыкает ко всему. К новому уровню радиоактивного загрязнения, к изменению вкуса воды в реке, к новым необычным размерам волков, таскающих с колхозных полей корову за коровой. Также он привыкает и к изменениям незримого, но существующего рядом мира, что окружает его каждую секунду. — к его течениям, к его хозяевам. Прикуривая только что скрученную сигарету, Ивальд неторопливо размышлял, что с двергами дело обстоит ничуть не иначе…

Разобраться — та же кровь, тот же Всеотец-Создатель. И у тех и у других полно как достоинств, так и недостатков, вот и привыкать умеют одинаково. Кузнец затянулся, вместе с жестким дымом самосада втягивая запах старого талого снега. Редкий момент, привередливая удача — когда вот так, спокойно и без помех можно днем выкроить полчаса для раздумий. Обо всем: о приближающейся весне, о заветных узорах на ботинках, о северянах, двергах, о богах, в конце концов. Оглядываясь в недалекое прошлое, Ивальд поразился, как редко за прошедшие месяцы удавалось ему просто посидеть вот так и подумать. Ну, несколько разговоров с конунгом да пьяный треп по вечерам, когда в голове зреет и растет нечто космически важное и громадное. Но после приходит тяжелое похмельное утро и мыслей нет. Глупо и обидно. Потом кузня, гаражи, стрельбище, тренировочные залы… Не до размышлений. Ивальд хмыкнул, криво улыбнувшись самому себе: вся жизнь его сейчас — это своеобразный и эффективный метод поглощения информации, как любит шутить Бьёрн, — вкалываешь, варясь во всем этом языческом безумии, да невольно мотаешь на ум, а через полгода и вспомнить-то не сможешь, во что и кого верил в своей прошлой жизни. И действительно, так и было. Выстраивалась новенькая крепкая картинка мира, шумел кроной Игдрассиль, и бурлили в венах, вместе с необычной кровью, странные законы северян, принятые и заученные.

Хотя, сказать честно, не он один тут таким был — впитавшим их в подкорку, но до конца так и не осознавшим. Были Рагнар, например, или тот же Арнольв, что верили, знали, но понимали не все и не всегда. Это и необязательно, наверное, для этого есть годи-жрец, он же конунг Торбранд, да фанатики вроде Рёрика или Харальда. Новая жизнь терпеливо приняла кузнеца в свои подчас неласковые объятия и воспитала, вскормив, словно младенца. Новой верой, новой жизнью, новым будущим.

«Наверное, — с блаженством катая на языке дым, подумал Ивальд, — это и есть то самое, о чем так Торбранд говорить любит. Чувство клубящейся вокруг тебя жизни».

Кузнец задрал голову, поплотнее запахивая на груди сшитую из теплых шкур безрукавку, и всмотрелся в блеклое синее небо. Железная крепостная стена, на которой предавался размышлениям подземник, медленно отогревалась от убегающей зимы, где-то над рекой разлетался птичий гам. «Каково это! — вдруг пришла новая мысль. — Я с облегчением вижу таянье снега, словно действительно всю жизнь свою только и верил, что в Вечную зиму…»

А под стенами, стекая от недалекого леса к реке и боргу, уже начинали звенеть ручьи. Ивальд еще несколько раз затянулся, притушил окурок и спрятал его за отворот ботинка. Не без гордости прикоснувшись руками к своим сокровищам, сдвинул на поясе тяжелый нож собственного изготовления и новый кошель, не так давно подаренный отцом. Весна кружилась вокруг Ульвборга, обещая вот-вот начать безумную пляску, неотвратимо превращая подступы к крепости в непроходимое болото. Может, это и хорошо: оклемавшиеся от спячки тролли меньше гадить под стены станут.

Металлическая лестница, ведущая на стену с одного из внутренних двориков, загудела под тяжестью шагов. Ивальд отошел от края стены, обложенного мешками с песком, сейчас тяжелыми и серыми от мокрого весеннего снега, и оправил рубаху, вытаскивая из-за отворота непослушный Мьйолльнир — крохотный медный молоточек, символ Аса Тора, тоже подарок отца. А через секунду, осматривая весеннее безобразие сквозь прищуренные веки, на стене появился и сам Орм. Стройный, до смешного выше собственного сына, сейчас он казался еще выше, так как нес на плече длиннющий брезентовый сверток. Остановился, оправляя сдвинутую на макушку шапку с коротким меховым околышем, и опустил сверток к ноге.

— Я вас категорически приветствую, дорогой Ивальд, — по всему было видно, что Орм находится в приподнятом настроении. Без теплого плаща, без меховой жилетки, без меча. Не торопясь миновать последние шесть-семь метров до места, где стоял кузнец, он медленно достал из кисета сигарету и столь же неторопливо прикурил. — А благодать-то какая нынче на улице, клянусь жирной задницей Атли…

Он глубоко затянулся, снова подбросил мешок на плечо и двинулся дальше.

— Я никого не хотел обидеть своим опозданием, но так вышло. — Он сгрузил длинный сверток к зубцу, построенному из железного листа с отбортованными краями, и Ивальд не без оснований почувствовал, что сегодняшним утром Орм уже успел немного нагрузиться. Наверняка с Сигурдом… — Принимай ношу.

Кузнец покачал головой и хмыкнул, разматывая плотный зеленый брезент. На слабое солнышко приближающейся весны взглянула оптикой снайперская винтовка.

Пока Орм докуривал, наслаждаясь видами со стены, Ивальд окончательно распеленал оружие, проверил магазин, предохранители и поднял винтовку на широкое плечо. Зрелище, должно быть, веселое — коротышка с винтовкой в собственный рост.

— Финальный зачет по снайперской стрельбе. — Орм сдвинул с груди в сторону бинокль, который только сейчас заметил кузнец, и вынул из кошеля идеально заточенный надфиль, незамедлительно приступив к чистке ногтей: — Сегодня утром мы с Атли раскидали на воон той опушке семь стеклянных бутылок. Какие-то лежат на виду, какие-то нужно найти, но в течение определенного времени ты должен уничтожить все семь. — По виду Орма можно было уверенно сказать, что перед разбрасыванием часть этих бутылок была еще полна. — Занимаешь позицию по моему сигналу, я наблюдаю в бинокль и отдаю команду о начале стрельбы. Вроде все просто… Вопросы?

— Да, — Ивальд наклонил голову, — Атли тоже накачаться успел или ты в одного так?