Волчьи тропы - Андрей Фролов

— Опять направо… О, Арнольв, зачем ты дал мне это искушение надеждой?

А когда под ногами все же зазвенели железные ступени лестницы, надсадное дыхание Арнольва слилось в единый хрип, а сознание наконец принялось ускользать от Торбранда, они неожиданно почувствовали и лишь через несколько секунд услышали, как за спиной, в глубине «Гранита», начали взрываться бомбы.

Подняться они успели лишь на третий ярус, после чего Арнольв что-то закричал, мир вздрогнул, потемнел еще сильнее, покачнулся и упал, со стоном и грохотом рушась сверху землей, бетоном и обрывками густого плюща. Ослепительную вспышку словно укутали в толстое тяжелое одеяло.

20

Раненый «Слейпнир» бежал тяжело и неловко, то и дело норовя перевалиться на лишенную колеса ось, еще безжалостней, чем прежде, подпрыгивал на ухабах и стенал. Сидящие внутри раумсдальцы терпеливо переносили тряску, удары о низкий потолок и не поднимали друг на друга воспаленных глаз…

Они выскочили к бронемашине так, словно всю свою жизнь рвались только к ней, выкладываясь из последних сил. Выскочили, напряженно и опасно близко пройдя под самой мордой огромного Червя, преследовавшего их по проходам базы. Выскочили, потеряв в истекающих серой и ядом клыках еще одного из своих — Арнольва, чьи дурацкие шутки больше никогда не украсят пира в длинном доме. Выскочили в серое теплое утро, нерешительно возвращающееся в Мидгард, и оглушительный ливень, за час превративший долину в болото.

Вырвались к бронемашине, чтобы тотчас же вновь вступить в бой с хладнорёбрыми и десятком троллей, обступившими железную крепость на колесах, измученную не меньше людей, откуда Герд уже положила дюжину отродьев, стреляя через бойницы.

Под тяжелыми ботинками хлюпала жижа, милосердные струи воды сметали с кожи и одежд кровь и грязь подземного комплекса. Подставляя лица восходящему солнцу и хлещущим с неба потокам, люди жадно ловили жидкую прохладу открытыми ртами, не торопясь уходить из-под дождя, словно рассчитывали небесной водой смыть тяжесть и зло последних кровавых дней.

Без усилий разметав оставшихся возле «Слейпнира» мутантов, викинги погрузились в машину и… стали ждать. Честно, наивно ждать, что произойдет чудо. Что вот-вот на искалеченных ногах из тьмы подземелья покажется прорвавшийся через Червя Торбранд, спотыкаясь и на каждом шагу падая в лужи, а они побегут ему навстречу, подхватывая на руки и смеясь. Прошло каких-то жалких полчаса, превратившихся в целую вечность. Дождь все не смолкал. Разрушив ожидание строгими подсчетами, Эйвинд навсегда похоронил в сердцах раумов последние надежды. Хальвдан, закрывшись в кабине так, чтобы никто не слышал, как он плачет, завел двигатель.

Перебирая копытами трупы отродьев и мертвую землю Утгарда, мифический Слейпнир развернулся, возвращаясь на север. По броне барабанили небесные слезы.

По полу десантного отсека со скрипом катались винтовки, сорванные с перевязей мечи, шлемы и остатки щитов, но раумы не замечали этого. Глядя в темный полированный металлический пол, они проклинали себя за то, что послушались приказа, вернувшись к бронемашине. С мокрых одежд и волос капала вода, вскрывшиеся раны пульсировали, схватываясь в корки, натруженные руки бесцельно ломали собственные пальцы.

А еще через какое-то время земля под колесами вздрогнула, подбрасывая даже неповоротливую машину, а над холмами за спиной серый дождливый день на несколько секунд неожиданно расцвел, пронзая небо тонкими и ослепительными иглами белых лучей. По земле покатился гул, она зашевелилась, словно проседала, и замерла. Гул стоял еще несколько мгновений, а потом увял, превратившись в урчание мотора.

Перебираясь через тонкие высохшие речки и пологие склоны зеленых долин, крохотная бронемашина уносила на север оставшихся в живых раумсдальцев. В ее брюхе, повалясь друг на друга, в обессиленном войной чутком ненастояшем сне вздрагивали люди, хватаясь за пояса. Они не забудут, не смогут, даже если и захотят, сон не даст им такой возможности. Волк всегда на страже, он внимательно следит за тем, чтобы ничего, совершенно ничего не было забыто. Таков путь…

А пока им виделись сражения. Совсем рядом, чтобы не задевать доспехами броню машины, наперегонки мчались на волшебных крылатых конях, с улыбками разглядывая лица отдыхающих братьев, Оттар, Бьёрн, Рагнар и Торкель. Где-то там позади, вынося на руках раненого Торбранда, бежал по лестнице подземелья Арнольв-хевдинг.

Ивальд — кузнец, на самом верху подземного серпантина все же потерявший сознание при виде Червя и в себя пришедший только в «Слейпнире», сейчас снова позволил напряжению победить. Он безмятежно отключился, забившись глубоко под откидную лавку у ног названого отца. Двергу привиделись конунг, сломанный у перекрестья меч, подземные Черви, одноглазый старик, багрово-красный узор на черных шнурованных сапогах и путеводная руна, выбитая в матовом железном круге, указывающая ему дорогу в темноте. Когда-нибудь, пусть даже ценой собственной жизни, он обязательно получит ее…

Дождь кончился, раздвинув окно солнцу, и оно тотчас принялось за работу, ласково и заботливо иссушая выпавшие на круг Мидгарда слезы. До зимы, с ее плотными стенами холодного злого снега, было еще успокаивающе далеко…