Легенды и мифы Невского проспекта - Наум Александрович Синдаловский

в орденах и, не зная ничего, стал докладывать почтительно о делах. Шкипер смутился. Но царь приказал Меншикову выйти и убедил голландца, что в Петербурге господа со звездами и лентами нередко являются с любезностями ко всякому, кто имеет деньги, чтобы занять у него, и советовал беречься их. Голландский купец поверил царю и стал продавать ему свои товары, и только под конец, когда к царю явился капитан с рапортом о смене, купец понял шутку царя, упал к его ногам и просил извинения. Петр милостиво поднял его, купил все его товары и вдобавок пожаловал ему многие привилегии на будущее время».

По другой версии того же предания, Петр в одежде простого лоцмана вышел на шлюпке навстречу голландскому кораблю, который с трудом пробирался среди мелей залива, и на хорошем голландском языке сказал, что прибыл по поручению губернатора Петербурга и предложил безопасно провести корабль в порт. На берегу их встречал Александр Данилович Меншиков, который пригласил заморских моряков к обеденному столу. Только там, «к своему величайшему изумлению, голландцы узнали, что искусный лоцман – это сам царь». В той же легенде рассказывается о том, как Петр одаривал первых иностранных купцов, прокладывавших морские пути в новую столицу России. Особенно он благоволил к голландцам. В этой связи любопытна легенда о корабле с золотом, которое Петр дал дружественной стране в виде займа. Корабль будто бы затонул, застигнутый бурей где-то недалеко от Кронштадта. До сих пор этот эпизод из жизни раннего Петербурга будоражит умы кладоискателей всего мира. Согласно другой легенде, однажды Петр спросил голландского шкипера, где ему кажется лучше: в Архангельске или в Петербурге. «Все бы хорошо здесь, – ответил тот, – да нет оладьев». И государь в тот же день угостил его у себя оладьями и велел всегда готовить их для голландских шкиперов. Известно, что давней и страстной мечтой Петра I было перенести основной объем внешнеторговых морских перевозок из Архангельска в Петербург.

Кроме следов голландского присутствия, сохранившихся в современном Петербурге в виде топонимов «Голландский дом», как называют дом Голландской церкви на Невском проспекте, 20, и «Голландский квартал» – квартала вокруг него, голландцы постоянно напоминают о себе широко известным фразеологизмом, окрашенным на российской почве в откровенно вульгарные тона. Давняя дефиниция моряка, прибывшего из Голландии: Herr aus Holland (напомним еще раз, что это всего лишь «человек из Голландии»), попав в русский язык, прижился, но расцвел уже в новом качестве. Первая часть этой лексической конструкции, созвучная с названием двадцать третьей буквы славянской кириллицы «х», утратила мягкость своего голландского произношения и стала произноситься по-русски твердо: «хер», а вся лексема в русской транскрипции превратилась в расхожее ругательство. Впрочем, голландцы здесь ни при чем.

В 1830-х годах в доме Голландской церкви жил голландский посланник, печально известный барон Геккерн. Его полное имя – Якоб Теодор Борхардт Анна ван Геккерн да Беверваард. В 1826 году он был назначен голландским посланником при императорском дворе в Петербурге. Войдя сразу в высший петербургский свет, Геккерн стал скандально известен своими давними беспорядочными гомосексуальными привязанностями, наклонность к которым он приобрел еще в юности, когда служил юнгой на кораблях дальнего плавания. Похоже, порочной страсти к особям своего пола он и не думал скрывать, а «коллекционирование» мальчиков едва ли не открыто продолжал и в Петербурге. Товарищ Дантеса по службе в Кавалергардском полку А.В. Трубецкой впоследствии рассказывал, что «Геккерн был педераст, ревновал Дантеса и потому хотел поссорить его с семейством Пушкина. Отсюда письма анонимные и его сводничество». Затем Трубецкой переходит к воспоминаниям о Дантесе: «Не знаю, как сказать: он ли жил с Геккерном, или Геккерн жил с ним. В то время в высшем обществе было развито бугрство. Судя по тому, что Дантес постоянно ухаживал за дамами, надо полагать, что в сношениях с Геккерном он играл только пассивную роль».

В 1833 году, находясь проездом в Германии, на каком-то постоялом дворе Геккерн случайно познакомился с «мечущимся в горячке от простуды» Дантесом. Юноша был вдвое младше барона. Геккерн буквально вылечил его, днем и ночью ухаживая за несчастным больным, а затем привез в Петербург и усыновил. Их интимная близость была известна всему Петербургу.

В истории с роковой дуэлью Пушкина и Дантеса Геккерн сыграл самую отвратительную роль. Судя по всему, он был инициатором и главным исполнителем интриги, приведшей к гибели поэта. Это подтверждается и вердиктом военного суда, где разбиралось дело о дуэли между Пушкиным и Дантесом. Там сказано, что «министр барон Геккерн, будучи вхож в дом Пушкина, старался склонить жену его к любовным интригам с своим сыном» и «поселял в публике дурное о Пушкине и его жене мнение насчет их поведения». Если верить петербургскому городскому фольклору тех преддуэльных дней, таким образом старый Геккерн решил отомстить Пушкину за то, что тот якобы самым решительным образом отклонил оскорбительные домогания Геккерна и отказался стать его любовником.

В 1837 году Геккерн был вынужден уехать из России.

4

За Домом Голландской церкви от Невского проспекта отходит Большая Конюшенная улица, возникшая в 1730-х годах как проезд с Невского проспекта к придворным конюшням. Строились здесь в основном зажиточные и очень богатые домовладельцы. Сказывалась близость к центральной улице города. Одним из таких застройщиков оказался булочный мастер, швейцарский подданный Ф.К. Вебер. Большой четырехэтажный, с магазином на первом этаже доходный дом № 13, известный в Петербурге как «Дом Вебера», построен для него в 1852–1853 годах по проекту академика архитектуры Карла-Густава Альштрема. В арсенале городского фольклора сохранился анекдот. Император Александр II, проезжая однажды по Большой Конюшенной, обратил внимание на новый дом и спросил: «Чей это дом?» Ему ответили: «Булочника Вебера». «Видно, у него хорошие дрожжи», – отметил государь.

В 1909 году на Большой Конюшенной улице, 21–23, по проекту архитектора Э.Ф. Вирриха было построено здание для магазина Гвардейского экономического общества. В дореволюционном Петербурге его хорошо знали по обиходным названиям «Гвардейка», или «Гвардейская экономка». Выпускники военных училищ и офицеры гвардейских полков пользовались здесь некоторыми преимуществами.

В 1927 году в этом здании открывается универмаг ДЛК, или Дом ленинградской кооперации. Затем преобразуется в торговую фирму «Дом ленинградской торговли». С тех пор аббревиатура ДЛТ стала завоевывать заслуженную славу среди ленинградцев и многочисленных гостей города.

Между тем интригующая аббревиатура, почти совпадающая с инициалами известного политического революционного деятеля Льва Давидовича Троцкого, породила множество ассоциаций. Появилась легенда о том, что в середине 1920-х годов строгие ревнители русского языка вряд ли могли допустить такую лингвистическую небрежность. Если и называть таким образом торговое