Сыграем в любовь? - Шарлотта У. Фарнсуорт

class="p1">Он видел меня в бикини – а оно куда откровеннее, чем спортивный топ и шорты. Однако наедине в спальне мы при этом не были. А в голове крутятся лишь фразы: «А мы могли бы и правда этим заняться» и «Когда Фредди Оуэнс хвастался, что вы с ним целовались, я ему нос хотел разбить».

В воскресенье Дрю уедет. Вся эта странная неделя закончится. И если раньше эта мысль вызывала чувство облегчения, то теперь – нотку грусти. Ведь вместе с неделей завершатся и наши «отношения».

– Да все нормально. Это же наша общая комната. – Я делаю пару шагов в сторону Дрю и вижу, как его грудь вздымается в неровном вдохе. Такая мелочь, но я от нее смелею. – А в обед ты правду сказал?

– Насчет чего?

Дрю бросает влажное полотенце и футболку на диван, где я только что лежала. Отпивает воду и ставит стакан на книжную полку.

– Что я тебе давно нравлюсь.

Я ожидаю слова «нет». Наверняка Дрю скажет, что просто придумал эту историю, ведь мы притворяемся парой. Однако он отвечает:

– Ты ведь и так знала.

Я качаю головой:

– Нет, не знала. Иначе я бы…

– Что бы ты иначе?

Теперь шаг делает Дрю. Между нами остаются считаные сантиметры.

– Поступила вот так, – шепчу я, а затем целую его.

И ощущается это так, словно в бензин бросили горящую спичку. На оголенный провод брызнули воду. Молния пронзила небо надвое.

Кажется, Дрю этого ожидал – а может, у него просто очень быстрая реакция. Он не колеблется, не путается, между нами не повисает неловкость. Наши губы соединяются, словно два кусочка пазла, – быстрые, жадные, полные желания. Мои ноги касаются края матраса – и я падаю на кровать, которую мы делим уже пару ночей.

Дрю нависает надо мной. В светлой комнате его зеленые глаза приковывают все мое внимание.

– Когда нам было шестнадцать, ты все лето купалась в красном бикини. И каждый чертов раз, когда я тебя в нем видел, то мечтал потрогать их.

Ладонь парня скользит вверх по моему боку и накрывает левую грудь сквозь тонкий нейлон. С губ срывается стон; я выгибаюсь, чтобы трогать было удобнее.

– Твою ж, – хрипло выдыхает Дрю. – Ты просто идеальна.

Ничего подобного. Я до смешного далека от совершенства. Я не уверена в себе, сломлена, в моей душе царит бардак, я постоянно делаю и говорю что-то не то.

И все же я чувствую, как в груди разливается тепло. Из уст Дрю эти слова не кажутся ложью или дурацким подкатом. Они звучат искренне. И мне важно, как он видит меня. Это значит для меня больше, чем мнение других людей о чем угодно и в особенности – обо мне.

– Ложись, – шепчу я.

Дрю послушно слезает с меня и устраивается на своей половине кровати. Я поудобнее усаживаюсь к нему на колени. Его стояк упирается мне между ног, туда, где уже влажно. Мы с парнем не сдерживаем стона.

Я сдергиваю с себя спортивный топ, жалея, что на мне не легкое кружевное белье. Синтетическая ткань плохо тянется, липнет к высохшей потной коже. Вокруг ребер остается след от резинки. Картина далеко не сексуальная. Но Дрю смотрит на меня так, что я чувствую себя как никогда привлекательной и желанной.

Руки Дрю ложатся мне на талию. Он смотрит на мою грудь так, словно прежде девушки ему такое не показывали. Его член тут же дергается, упирается мне в бедро.

Я сползаю в сторону, чтобы сдернуть с парня купальные плавки. Обнажаю почти всю ведущую вниз дорожку волос, которой соблазнялась с тех пор, как впервые увидела Дрю полуголым. Ткань у плавок голубая с узором из красных парусников. На моем лице появляется улыбка – но стоит спустить предмет одежды достаточно низко, чтобы оголить член, как она исчезает.

Вот теперь пялюсь уже я.

Меня охватывает волнение и предвкушение. Видеть Дрю таким – настоящий разврат. Я вижу рельефные мускулы, которыми восхищалась всю неделю, мощные бицепсы, широкие плечи, твердые кубики пресса. Эти мышцы – воплощение силы, движения, прекрасной брутальности.

А ниже находится широкий, тяжелый член с толстой темно-фиолетовой головкой. И я просто не могу отвести от него глаз.

Дрю наблюдает за мной; его взгляд скользит по моему телу, обжигает, словно язычки пламени. В выражении его лица нет неуверенности или вежливости – лишь чистое желание и голод.

Когда наши взгляды встречаются, в груди появляется нечто значимое. Ощущение важности происходящего, судьбоносности, чего-то правильного. Прежде я такое никогда не чувствовала.

Я хочу часами рассматривать тело Дрю – каждый его сантиметр, пока в точности не запомню, как он выглядит голым. Так же как храню в памяти его слова.

Я провожу пальцем по пульсирующей вене, а затем пытаюсь обхватить крупный, горячий, твердый член ладонью.

Дрю шипит, и мышцы его живота напрягаются еще сильнее. Парень запрокидывает голову и стонет. От того, как он реагирует на мои касания, я ощущаю невероятный контроль над ситуацией.

Я наклоняюсь и обвожу пылающую головку языком. Дрю простанывает мое имя, и все тело заполняет сладкий жар.

И тут раздается сильный стук в дверь.

– Харпер! Харпер! Открой, я же знаю, что ты там!

Я замираю. Громкий голос сестры раздражает не меньше, чем напоминание о том, что, помимо нас с Дрю, существует и весь остальной мир.

– Харпер! – снова кричит Амелия.

– Твою ж налево, – бормочу я.

Я слезаю с Дрю и ищу спортивный топ – где же он? Черт! Я просто натягиваю футболку на голое тело. Дрю бросает взгляд на мою грудь – через ткань сильно заметны твердые соски, – а затем проводит рукой по лицу, смотрит в сторону и натягивает плавки. Стояк, правда, все еще заметен.

Дрю следит за моим взглядом:

– Если просто смотреть, легче мне не станет, солнышко.

Я закатываю глаза:

– Не зови меня так.

Я быстро иду к двери и открываю ее:

– Что?!

Амелия приглаживает подол желтого сарафана, хотя с ним и так все в порядке. В отличие от меня, сестра выглядит свежо и чисто. Она явно только что после душа – волосы влажные, а кожа чуть розовая.

– Наконец-то! Можно зайти?

– Вообще, не стоит…

Во-первых, в комнате бардак. Во-вторых, я очень надеюсь, что сестра пришла лишь на пару слов, после чего мы с Дрю сможем вернуться к тому, чем занимались.

Но вопрос Амелии явно был риторическим, потому что она игнорирует мои слова и протискивается в комнату. Капли с ее мокрых волос попадают мне на руку. Сестра аккуратно переступает одежду, обувь и чемоданы, раскиданные