Невеста горца. Долг перед кланом - Злата Романова

или иную полку, указывая, чтобы захватила определенную марку чая или протеиновые батончики. Я толкаю тележку вперед, сосредоточившись на перечне продуктов в голове. Нужно не забыть масло, рис, курицу…

И вдруг – удар.

Маленькое тело врезается мне в ноги и с глухим шлепком падает на пол. Я рефлекторно хватаюсь за ручку тележки, а потом опускаю взгляд и вижу малыша. Он сидит, распластавшись на полу, с квадратными глазами и дрожащим подбородком.

– Ау-у! – говорит он обиженно. – Ты меня улонила!

– Э-э, вообще-то это ты в меня врезался, – аккуратно присаживаюсь на корточки. – Ты в порядке?

– Не знаю… – он трет локоть, но слез нет. – Мне мама не лазлесала убегать, а тепель она будет лугаться.

Я помогаю ему подняться и отряхнуть красную легкую курточку.

– Почему же ты тогда убежал от нее?

– Я… я увидел молозеное. На калтинке, вон там. Видись, холодильник стоит? А потом ты тут появилась и… бам! – он широко разводит руки и явно получает удовольствие от пересказа событий.

– Ты как мячик влетел в меня, – улыбаюсь я. – Где твоя мама?

– Где-то там, – он небрежно махает рукой в сторону касс. – Я убезал. Но я велнусь, когда достану молозенку. Мне пять, я узе болсой!

– Это хорошо, – серьезно киваю я. – А как тебя зовут, храбрый путешественник за мороженкой?

– Алтул, но мама зовет Алтуликом, когда я холосенький.

– Сейчас ты определенно хорошенький, Алтул, – передразниваю его.

– Да нет зе! – хохочет малыш. – Не Алтул, а Алтул! Ты неплавийно говолись.

– Но ты сам говоришь, что тебя зовут Алтул.

– Нет, не так! Я плосто не могу сказать букву р-р-р-р! – он рычит и я не могу сдержать смех, борясь с желанием обнять и затискать чужого ребенка, потому что это может не понравиться его маме.

В этот момент рядом появляется Асад. Он смотрит на нас сверху вниз и хмурит брови:

– Что случилось?

– Он врезался в меня, – говорю я, усмехаясь. – Все в порядке.

Асад наклоняется и смотрит на Артура:

– Ты сильно ушибся?

– Нет… А ты папа этой тети? – малыш смотрит на него снизу вверх, щурясь. – Она не мозет понять, как меня зовут.

Асад моргает. Я зажимаю губы, чтобы не рассмеяться. Он отвечает сухо:

– Я ее муж.

– А… – Артурик пожимает плечами. – Ну тогда науци ее. Ты похоз на уцителя Сабины, он тозе злой, но уцит холосо. Так мама сказала.

Я уже смеюсь в голос. Асад бросает на меня взгляд, говорящий «Ты серьезно?»

– Спасибо, ты тоже ничего, хоть и не злой, – отвечает он сдержанно, и я вижу, как у него дергается уголок губ.

– Ага. Я клутой.

Асад все-таки не может сдержать улыбку и подает ему руку.

– Пошли искать твою маму, крутой парень.

Артурик берет его за палец (больше не охватывает), и мы идем к кассам. Уже через минуту из очереди выбегает женщина:

– Артур! Господи, ты где был?! – она хватает его на руки. – Спасибо вам! Он убежал, пока я отвлеклась!

– Все хорошо, – улыбаюсь я. – Он просто очень целеустремленный. Увидел мороженое и пошел за ним.

– Артур, я же говорила, что тебе нельзя мороженое, у тебя горло болит! – отчитывает его мать, уводя к своей тележку. Он оборачивается на меня и корчит грустную мину.

Ну просто очаровательный ребенок!

Они уходят, а я все еще улыбаюсь.

– Он милый, – говорю я Асаду, когда мы возвращаемся к своей тележке. – Такой непосредственный.

– Как и ты, – говорит он с легкой улыбкой.

Я застываю в шоке, не осмеливаясь спросить, имел ли он в виду, что я тоже милая? Или непосредственная? Но в любом случае звучит, как комплимент, который я молча глотаю и делаю вид, что ничего такого не произошло.

– Ну, поздравляю, – говорю ему, поднимая бровь. – Ты официально выглядишь на папу. Моего папу. А ведь говорила я тебе, что не стоит постоянно ходить в черном. Еще и злым обозвали.

Асад чуть склоняет голову вбок.

– К цвету моей одежды это не имеет никакого отношения, Мина.

– Значит, ты признаешь, что все дело в твоем лице? – усмехаюсь я, кидая пачку сыра в тележку. – Вернее, в его выражении. Ну что тебе стоит иногда улыбнуться?

– Поводов мало, – хмыкает он, идя дальше. – Двигайся, «дочь». У нас уже не так много времени.

Убрав телефон в карман, он сам толкает тележку вперед, а я иду рядом, ощущая странную легкость, будто тяжесть последних дней вдруг стала чуть менее гнетущей.

***

Довезя меня обратно до квартиры, Асад поднимает тяжелые пакеты в квартиру и уезжает по своим делам. Убрав все по местам, я переодеваюсь и решаю приготовить себе салат на обед, рассматривая новые фото мамы из отпуска, пока ем. Хоть обида на нее и не прошла, но она впервые со смерти папы выглядит не утопающей в депрессии, а вполне счастливой, и я чувствую облегчение из-за этого.

Телефон звонит, когда я доедаю свой салат. Это Асад.

– Да?

– Ты дома?

– Да, пока нет желания куда-то идти.

– Хорошо. Слушай внимательно, – его голос, как всегда, повелительный. – Нас пригласили сегодня вечером на ужин в дом моего нового партнера, в семь часов. Официальности не будет, но выглядеть нужно соответствующе.

Я морщу лоб.

– Я не взяла с собой ничего подходящего, Асад. Все, что есть – либо домашнее, либо слишком простое.

– Тогда вызови такси и поезжай в «Гранд Молл». Это ближайший крупный торговый центр. Найдешь себе что-то подходящее на вечер, на карте достаточно денег, чтобы купить все, что захочешь.

Он оставил мне одну из своих карт, прежде чем уйти из дома, на случай, если я захочу прогуляться по городу.

– Ты серьезно хочешь, чтобы я сейчас пошла по магазинам?

– А что тебя смущает? Хочешь идти в том, что есть? Мне лично, все равно, но это ты переживала из-за ужина в ресторане, когда ты была в своем «простом» платье.

– Нет, конечно, я не пойду в чем попало! Ладно, найду что-нибудь. Спасибо хоть за предупреждение!

Он игнорирует язвительные нотки в моем голосе.

– Тогда не теряй время. Только никакого общественного транспорта, вызови такси.