Шерсть дыбом: Медведи-взломщики, макаки-мародеры и другие преступники дикой природы - Мэри Роуч

один из ветеринаров Тиаги. «Это незаконно». Запрещено Актом о (защите) диких животных. Мира Бхатия говорила мне, что людей ее круга это не останавливает. «Сомневаюсь, что мы сможем разузнать, сколько именно лангуров охраняют дом премьер-министра, но…»[17] Тут она переключилась на рассказ о макаке, которая пробралась во Всеиндийский институт медицинских наук и приноровилась выдергивать из вен пациентов иглы капельниц и высасывать через них глюкозу – как ребенок, который пьет из бутылки лимонад через соломинку.

В рамках борьбы с обезьяньей угрозой муниципалитет Южного Дели нанял десять человек, обученных подражать крикам лангуров. В интернете можно увидеть (и услышать) их за работой. Какая-то газета писала, что они еще и наряжаются в костюмы лангуров, но это неправда. (А вот то, что специальный сотрудник Международного аэропорта имени Сардара Валлабхаи Пателя переодевается медведем и прогоняет лангуров со взлетно-посадочной полосы, чтобы не приходилось задерживать рейсы, – по всей видимости, чистая правда.)

– Кстати, о подражателях – прок от них есть? – Теперь я адресую свои вопросы непосредственно ветеринару с соседнего стула.

– Проблемы они не решают. В лучшем случае животные просто перемещаются с места на место. Это не окончательное решение.

То же самое можно сказать про клейкую ленту, отпугивающую обезьян слабыми ударами тока, отряды людей, вооруженных рогатками, пластиковых змей на подоконниках, мочу лангуров (некто рассказывал The New York Times, что «держит 65 лангуров, которые мочатся на дома известных людей») и про пугала лангуров в натуральную величину.

Тиаги снимает очки и наконец-то всерьез обращает на меня внимание – в первый раз с тех пор, как я вошла. «Скажите, у вас есть идеи, как нам тут в Индии справиться с этой ситуацией?» Я думаю, он и правда отчаянно хотел бы услышать хорошее предложение, свежую идею, что-нибудь, хоть что-то, что угодило бы его беспокойной то обожающей, то ненавидящей обезьян общественности.

Я рассказываю, каких успехов добились в ряде американских городов, где стали держать мусор под замком. Но я и сама понимаю, что в таком огромном и беспорядочном городе, каким является Дели, это напрасный труд. Тиаги отводит взгляд. «Они обычно не за мусором приходят. Мусор больше собак привлекает». О собаках Р. Б. С. Тиаги поговорить не прочь. Собаки – это как раз его работа. Еще чаще, чем от обезьяньих укусов, жители Дели страдают от укусов собак – к тому же собаки чаще переносят бешенство. Но, в отличие от нападений обезьян, нападения собак не помогают повысить газетный тираж. (Как, если уж на то пошло, и основная причина смертей по вине животных в Индии: змеи. Ежегодно от укусов змей в Индии умирает около 40 000 человек. И при этом мои Google-оповещения, настроенные по ключевым словам «змеи» и «Дели», выдали мне лишь одно совпадение: видео, где макака ворует змею у заклинателя змей.)

Тиаги снова водружает на нос очки и берет со стола распечатку: «Я сегодня собирал кое-какую информацию о бродячих собаках в США». Он читает вслух: «Бродячие собаки превратились в одну из самых серьезных проблем для городских властей США».

Я думаю об известных мне городах и о бесконечном множестве одолевающих их проблем. Бродячие собаки?

Он продолжает читать: «"Стаи бродячих собак заполонили улицы американских городов". Это правда?»

Он ссылается на заметку, помещенную в газете Grand Forks Herald (Северная Дакота) и рассказывающую о проблеме, с которой столкнулись в нескольких индейских резервациях. Но это же явное преувеличение! Я задумываюсь: до какой степени индийские СМИ преувеличивают проблему и не фабрикуют ли они истории о нападениях обезьян? Взять хотя бы напечатанную в Times of India историю о «забивании камнями». По сообщению другой газеты, следствие установило, что погибший спал под штабелем кирпичей, который обрушился, когда на него запрыгнули обезьяны. Человек действительно погиб из-за обезьян и от травм, нанесенных камнями, но вряд ли можно сказать, что речь идет о «забивании камнями».

Я подозреваю, что пресса порой раздувает подобные истории, но при этом нельзя отрицать, что макаки действительно снижают качество жизни в некоторых жилищных комплексах. Поиск по слову «обезьяны» на Индийском национальном форуме по рассмотрению жалоб потребителей выдал восемь с лишним сотен обращений к властям с требованием, чтобы те – как это часто формулируется – «были так любезны принять необходимые меры». Вот типичная жалоба, поступившая от Рави Чоудхари, проживающего в 46-м районе Дели; в ней «перечислены некоторые из проблем, с которыми мы сталкиваемся на ежедневной основе»:

1. Разбитые цветочные горшки.

2. Сломанные ворота и фонарные столбы.

3. Покусанные дети.

4. Запуганные жители.

5. Перегрызенные электрические провода, [загрязненные] резервуары для воды.

Необходимо временно разрешить каком-нибудь лангуру свободно перемещаться по району. Спасибо.

Я спрашиваю Тиаги, насколько точна статистика, сообщающая о 950 укусах обезьян в год.

– Укусы обезьян регистрируют больницы. Это другой департамент.

Интересно, хоть на какой-нибудь вопрос этот человек может ответить?

– Доктор Тиаги, вам нравятся обезьяны?

– Да, конечно. Я же ветеринар.

– Я думала, вам нравятся коалы.

Тиаги оборачивается, чтобы бросить взгляд на фото коалы:

– Милые животные. Очень милые. В 2010 году я ездил в Австралию. Этот кадр я сделал сам.

Воспоминание, по-видимому, приводит его в хорошее расположение духа. Он что-то пишет в блокноте, отрывает листок, складывает пополам и протягивает мне. Кажется, он немного смягчился и хочет оказать мне любезность. Я разворачиваю листок. Это номер мобильного телефона доктора Ишвара Сингха, старшего уполномоченного по вопросам диких животных при правительстве Дели.

За двенадцать лет нанятые Тиаги ловцы обезьян перевезли на заброшенную гипсовую шахту на южной окраине Дели 21 000 макак. Место назвали заповедником Асола-Бхати и обнесли стеной из стеклопластика. Чтобы обезьяньи обитатели могли прокормиться, там собирались высадить фруктовые деревья, но этим планам было не суждено сбыться, и теперь пищу обезьянам доставляют грузовиками. Я представляю бесплодную пустошь, где скопища чумазых обезьян поедают гниющие продукты.

Территория обезьян закрыта для посещений. Если спросить разрешения, то туда не попасть – во всяком случае, без бюрократической писанины и не подергав за кое-какие ниточки. Сидя в авторикше, что увозила меня от здания муниципалитета, я послала сообщение Ниле Бхоумик, моей знакомой журналистке: «Не хочешь кое-куда съездить?»

Она принимает вызов. Мы решаем на свой страх и риск заявиться в заповедник и осмотреться на месте.

Персонал нас отфутболивает. «Вы должны пройти дальше по коридору и поговорить с лесничим», «Вы должны встретиться с миссис Прасад из Центра естественной истории», «Дороги закрыты из-за распутицы». Нила не сдается и охотно разговаривает со всеми, кто попадается нам на пути. Женщина на парковке за административным корпусом указывает на элегантного мужчину с ног до головы в белом: белая туника и шаровары, белый тюрбан и седые усы, закрученные на концах подобно каллиграфическому завитку. Он говорит, что его зовут Гурджи и ему нужно съездить в