Шерсть дыбом: Медведи-взломщики, макаки-мародеры и другие преступники дикой природы - Мэри Роуч

Мясо, которое Деллинджер поглощает прямо сейчас, – это пеперони на пицце в единственном ресторане Альтураса (Калифорния), который работает в 16:30. Ужинать в 16:30 приходится, если завтракал в 3:30 утра, а на обед перехватил мандарин и батончик мюсли. Лицо и одежда Деллинджера покрыты сажей: этим утром он преследовал кугуара по горелому сосняку. Вряд ли у него не было времени помыться и переодеться. Я думаю, ему это просто в голову не пришло.

И хотя Деллинджер не прочь жить в палатке – скорее, счастлив был бы жить в палатке, – он вовсе не отшельник. Благ цивилизации он не отвергает; он просто от них не в восторге. Отсюда до Сан-Франциско меньше двух часов езды, но Деллинджер так и не удосужился там побывать.

Пока мы ждем заказ, я прошу Деллинджера рассказать, как он ведет подсчеты, и готовлюсь постигать сложные математические формулы. Классический метод оценки численности популяции диких животных (отловить, пометить, отловить снова) требует понимания пропорций и умения решать задачки с переменными. Допустим, биолог хочет посчитать, сколько в лесу сурков. Она устанавливает ловушки и окольцовывает всех пойманных животных. Это будет Х. Допустим, она поймала и окольцевала 50 сурков. Затем она выпускает их в лес. Через неделю она снова устанавливает ловушки и записывает, сколько ей удалось поймать на этот раз. Это будет Y. Допустим, во второй раз ей попался 41 сурок. Теперь она считает, сколько из них окольцовано, то есть сколько поймано повторно. Это Z. Пусть их будет 27. Она отпускает сурков и достает калькулятор. Численность сурков в лесу можно посчитать по формуле: Х × Y / Z. В нашем примере их 76. (В более высокотехнологичной версии этого метода животных не ловят, а фотографируют при помощи фотоловушек с датчиками движения.)

Проект «Горный лев» – это, скорее, качественное исследование, и метод, которым пользуется Деллинджер, уникален. Он называет его «ошейник и отслеживание». Не отвлекаясь от пиццы, он рассказывает, как осуществляются подсчеты: «Смотрите: мы обнаруживаем животное, самца, вот здесь. – Он упирает палец в воображаемую карту. – На самца надевают отслеживающий ошейник. Теперь предположим, что мы наткнулись на другой след самца. Мы достаем телеметрическую аппаратуру и проверяем, где сейчас наш первый самец. Мы видим, что поблизости его нет, так что перед нами наверняка след другого льва. Назавтра мы находим следы самки. Теперь у нас есть минимум трое». И так далее.

«Честно говоря, вовсе не обязательно снабжать ошейниками всех, если у вас есть парочка хороших следопытов и голова на плечах. Допустим, вы заметили следы самца вот здесь, на гребне горы. – Этот гребень тянется от подставки с маслом и уксусом до края стола. – Примерно на пятом отсюда горном хребте, – это на спинке моего стула, – охотники с собаками обнаружили другой след самца; два этих следа идут в совершенно разных направлениях, и оба оставлены накануне ночью. Скорее всего, следы принадлежат двум разным самцам».

Опытному следопыту даже отсутствие следов может многое рассказать. Буквально сразу по прибытии на место Деллинджер уже знает, есть тут львы или нет. Если нет, он идет дальше. Но даже так потребуется восемь лет, чтобы прочесать весь штат целиком. Я спрашиваю, почему бы ему не нанять побольше людей. Официантка останавливается у нашего стола, чтобы забрать пустые тарелки.

«Повтори, пожалуйста. Я отвлекся. – На официантку и последний кусочек пиццы. – Не хотел его лишиться».

Штат не может нанять больше следопытов, потому что их просто нет. Кроме тех псовых охотников, которые уже задействованы в проекте, Деллинджер знаком лишь с двумя спецами, с которыми готов работать. Обоим уже за восемьдесят. Того же мнения он и о биологах дикой природы: «Ну может, два процента из них на что-нибудь и сгодятся».

У меня есть вопросы насчет этого «что-нибудь». Как определить пол горного льва по следам? Как понять, где их искать? Как удостовериться, что следы свежие и оставлены прошлой ночью, а не позавчера или неделей раньше?

Такие вещи проще показать, чем рассказать, и поэтому мне тоже придется завтракать в 3:30 утра.

Выслеживание диких животных всегда казалось мне занятием тихим и тайным. Я представляла себе следопыта, который, полностью сосредоточившись и глядя себе под ноги, крадется сквозь дремучий лес. Он останавливается, чтобы осмотреть сломанную ветку, а потом приседает у водопоя. На ногах у него мокасины, не иначе.

Пока что шуму вокруг больше, а зелени меньше, чем я себе представляла. Деллинджер высматривает следы, оседлав квадроцикл, который медленно едет вперед по сырой лесовозной дороге. На колесах можно покрыть большее расстояние, чем пешком, а следы в грязи отлично видны. (Снег зимой – тоже прекрасный чистый холст для следов.) Мы забрались далеко в лес, но сосны вокруг голые и обугленные. В прошлом году пожары уничтожили 8000 гектаров национального леса Модок, а Деллинджер на этой неделе ищет львов именно здесь.

Там, где я вижу одни лишь почерневшие стволы в безжизненном лунном ландшафте, Деллинджер подмечает яркую зеленую поросль, которой пожар открыл доступ к солнечному свету. Нежные молодые побеги – излюбленная пища оленей, а олени – излюбленная пища горных львов. Деллинджер называет их «специалистами по оленям». Так, наверное, написано на их визитных карточках.

Горных львов нужно искать в местах, которые – как сказал Деллинджер – их притягивают. Львы околачиваются там, где есть пища и вода – для них самих и для их добычи, – а также удобные пути, помогающие им перемещаться по своей территории. Пума-самец, отправляясь поохотиться и проведать своих самок, может за ночь преодолеть дистанцию в пятнадцать с лишним километров. Быстро добраться из одного места в другое можно по гребню горы или по седловине – переходу, связывающему горные хребты. Деллинджер сперва называет пум ленивыми, но затем поправляется. Они практичные. Самка пумы в особенности не может позволить себе транжирить калории. Большую часть своей жизни она либо вынашивает потомство, либо вскармливает его. К началу самостоятельной жизни котята-самцы могут даже перерасти мать. «Если выводок большой, матери приходится выходить на охоту ежедневно, – говорит Деллинджер. – Ей нужно беречь силы». В каждом новом округе Деллинджер первым делом берет в руки топографическую карту и отмечает седловины, гребни и балки (небольшие долины с сухим руслом).

И вдобавок еще лесовозные дороги, пересекающие национальные леса. «Дорога типа этой, – бросает он мне через плечо, – достаточно прямая, чтобы быстро добраться из пункта А в пункт В, им бы понравилась. К тому же эта дорога идет вдоль ручья вон там внизу – прекрасное место для охоты». Откуда в национальных лесах лесовозные дороги? Изначально национальные леса были (и до некоторой степени остаются) государственными лесными