Краснознаменная подводная лодка «А-5» («Металлист») - Яков Куприянович Сколота

моральный дух каждого краснофлотца, старшины и командного состава. И все же в моих воспоминаниях не помещены эти характеристики после многих раздумий и прочтенных строк Константина Симонова: «По человеческому долгу мы обязаны в первую очередь вспоминать не тех героев войны, лица и имена которых освещены победными салютами, этих людей все знают. Важно не забывать тех, кто не увидел Победы, но сделал для нее все, что мог».

Заключительные мои слова о нашем штурмане – Николае Ивановиче Широком, об этом стойком и мужественном командире-коммунисте, исключительно скромном, человеке высокой культуры, такта, вежливости в обращении, но с твердым самобытным характером. Тянулся к нему личный состав, существовало взаимное доверие и уважение. Его вклад в боевые успехи и возвращение «А-5» из-под Одессы неоценимы, на нем можно много останавливаться. Внешне иногда определяют человека и так: «щупленький на вид», это можно было бы отнести и к Николаю Ивановичу. В нем мало было внешней эмоциональности характера – спокоен, молчалив. Но в то же время это был человек большой физической выносливости, мог глубоко и всесторонне оценивать и анализировать самые сложные обстановки и давать советы командиру, которые всегда были точными и обоснованно верны…Николай Иванович Широкий не дожил до Дня Победы.

В развернувшийся период ремонта «А-5», осенью 1942 года, получил повышение и назначен на подводную лодку типа «Щ» Григорий Аронович Кукуй. С первого же выхода в море его лодка не возвратилась в базу. Теперь стремишься наверстать упущенное во время войны, чтобы больше узнать о своем командире лодки. Хочется много сказать о Григории Ароновиче как о человеке и командире. Интересно, что он думал обо мне. Что? Не было у нас времени для этой темы? Думаю, не так. Или не было такого момента, чтобы раскрыть душу друг другу? Сколько угодно. Часами и сутками на мостике, под штормовками и перекатом волны, и в тихую звездную ночь, и в одной каюте, а иногда и на квартире, в общем почти около года вместе, и не нашлось места в разговорах о личном, о своей родословной. Уверен, что это не только свойственно было нам. В 1941-42 г.г. сама как-то душа обходила эту неактуальную на то время тему и не предвиделось, что все это когда-то понадобится.

Знал, что Григорий Аронович часто беспокоился о матери. Был не женат.

Еврейской национальности. Служил на лодках типа «Щ» штурманом, на «А-1» помощником командира. Решив хотя бы теперь восстановить упущенное для себя в его биографии, я обратился к бывшему командиру «Щ-202» капитану 1 ранга в отставке М.В. Леонову, который знал Г.А. Кукуя по курсам в соединении, и Леонов оперативно откликнулся на мою просьбу, прислав из архива ЦВМ Музея следующие данные на А.Г.Кукуя: «Родился 25 ноября 1908 года в слободе Антоновка Милятичевского сельского Совета, Кричевского района, БССР. Национальность – еврей, рабочий – ткач. Член ВКП(б) с 1928 года. Образование – окончил рабфак машиностроительного института. В 1932 году по мобилизации ЦК ВКП(б) был направлен в Высшее ВМУ им. М.В. Фрунзе, которое окончил в 1937 году и был направлен для прохождения дальнейшей службы на Черноморский флот». В начале войны Г.А. Кукуй был назначен командиром подводной лодки «А-5». Помещаю характеристику командования 2 БПЛ о командирских и боевых качествах Григория Ароновича Кукуя: «Очень любит море. Обладает хорошими морскими качествами. Решителен. Смелый и энергичный. Хладнокровен.

Очень быстро ориентируется в любой обстановке. Находчив и сообразителен. Высоко требователен к себе и подчиненному личному составу. Умеет обеспечить организацию принятых решений и настойчиво их проводит в жизнь». Все эти качества Г.А. Кукуя воплощены в развернувшихся событиях и делах подводной лодки «А-5», с начала войны по августовские дни 1942 года.

Остановлюсь только на характерном для него тяготении к морю, его смелости и хладнокровии. Я хорошо помню и знаю, что не тянуло его в базу.

Когда мы подходили и приставали к причалу, у Григория Ароновича падало настроение, его одолевала грусть по морю и всем повышенным обязанностям. Он не знал, чем занять свободное время в базе, его одолевала раздражительность. Все стремился к тому, чтобы скорее снова оказаться в море. Замечу здесь, что он не выходил в понедельник, это, видимо, учитывали в штабе. Обладал твердыми волевыми командирскими качествами. По характеру принципиален. Отметил бы некоторую индивидуальность – его манеру в четком и ясно сформулированном виде излагать свои мысли как в письменной форме, так и устно. Всегда он начинал так: «Первое», за ним излагал вопрос, потом следовало разъяснение, и далее ставил – «второе» и потом – «третье». Не загромождал речь излишними словами и мыслями. Это придавало его выступлению или распоряжению приказную форму, что приковывало к нему внимание личного состава.

Смелость, решительность и хладнокровие выражалось в том, что он в бою не уходил и не осторожничал излишне перед опасностью, если это диктовалось обстановкой. «Никуда мы со своей позиции не уйдем», – было им сказано решительно и твердо, когда мы оказались под перекрестным поиском катеров врага, сновавших над нами. В самых сложных и ответственных обстановках быстро ориентировался и оценивал их, создавал атмосферу боевой активности личного состава.

И несколько слов скажу о личных отношениях Г.А. Кукуя с командованием и товарищами. С большим уважением он относился к начальнику штаба 2 БПЛ капитану 2 ранга А.С. Куделю, часто встречался с ним в каюте его на плавбазе «Эльбрус». Доволен был этими встречами.

Хорошие, дружеские отношения у Г.А. Кукуя были с Астаном Николаевичем Кесаевым. Но никого он так не уважал, как Михаила Васильевича Грешилова. Лучшего для себя человека в соединении он не находил.

Расскажу в этой связи следующее: когда группа лодок базировалась в Севастополе в 1942 году, то ли в феврале или марте, в одну из ночей возвращалась с боевого задания в Севастополь лодка М.В. Грешилова «М-35». Все ждали ее с нетерпением. И вдруг дежурный по штабу сообщает, что с ней связь прервана. Тревога овладела всеми. Но особенно о своем любимом друге волновался Кукуй. Он не находил себе места в эту ночь. Зайдет, бывало, в кабинет, где мы с ним располагались для отдыха, как тут же стремительно направляется к дежурному по штабу узнать, как с Грешиловым. «Миша… Миша… неужели с ним что случилось?» – задавал он вопросы. До тех пор не успокоился, пока не получили сообщение, что «М-35» всплыла и дала о себе знать. У всех тогда поднялось настроение, все были рады этому сообщению. И надо было видеть Григория Ароновича со счастливым выражением лица, когда он обнимал своего друга.