Времена смерти - Сергей Владимирович Жарковский

class="p1">– Главный врач поддерживает, – сказал Иянго. Впрочем, было видно, что ему абсолютно всё равно. Скорей закончить с этим, и – про возвращение. Хотя бы поговорить.

– Я вето вешать… не стану, пожалуй… – сказал Лен-Макаб. – Хотя… хохмочки, откровенно говоря, я не понял, уважаемый Ошевэ. Умелый пилот, твой подопечный, хорошо провёл реанимацию – с неоправданной потерей, правда… Но – перворазник. Особых достоинств не вижу… Ну ладно.

– Почаще по клубам ходить надо, – сказал Фахта, являющийся большим поклонником моих выступлений на пивных компаниях. – Марк свои достоинства не скрывает. Кстати, Хаим, любезный, ты в серьёзы прошёл, помоги мне «персонал», кажется, шесть к четырём? И с одной Дистанцией? И про вето никто не заикнулся. Надо же.

Лен-Макаб помигал ему средним пальцем.

– Морду тебе набить за это? – спросил Фахта.

– Морды здесь, в случае чего, буду бить я,– объявил Мьюком.– Шкаб мне поможет. Он будет стабилизировать в пространстве бездыханные тела, битым мордам принадлежащие. Заткнитесь, оба! С-серьёзы, колбу вашу (…)[11]!

– Прости, командир, – сказал Лен-Макаб. – Ты что-то сказал про колбу?

– Сказал, – подтвердил Мьюком, ничуть не смутившись. – Я знал твою мамашу. Колба и есть. А если ты сейчас не снимешь с клуба флейм, я тебя отфиксю особо. С перезагрузкой ресетом, бля! Вето ему! Дорос вето ставить, что ли?

– Хорошо сидим, – тихонечко сказал Кислятина.

– Проходи, Байно, садись между, – приказал Мьюком, продолжая сверлить лазерным взором идущего пятнами Лен-Макаба. – По представлению уважаемого Шкаба Ошевэ клуб всерьёз решил дать тебе место и голос. Никто не высказался сильно против, никто не заветил. На церемонии нЕвремя, проложим тебя позже, проставишься уже проложенным. Садись, слушай. Можешь говорить. Старайся делать это со смыслом. Клуб имеет возможность поздравить Аба Байно со случившимся. Теперь ты можешь не менять памперсы неделями, парень. Как вот мы все.

Меня поздравили. Без напора, но доброжелательно. Кислятина счёл нужным подлететь ко мне и пожать руку. Я понял так, что обретение мной места в клубе сделало его, Кислятины, положение более безопасным, поскольку теперь от Шкаба его отделяло по три человека, и по, и против часу.

– Спасибо, страшие, – сказал я необходимым тоном и с приличным чувством. – Получил, подвесил, стабилизировал, не отдерёшь.

– Налейте парню, – сказал Мьюком с терпеливой благожелательностью.

Фахта послал мне горячую грушу с кофе. Буду совершенно откровенен: угодил. Мне её здорово не хватало. Я хлебнул с половину, пропустил, согрелся.

– Спросить можно? – спросил я.

– Ну? – сказал нетерпеливо Карен. Ему не терпелось вернуться к делу.

– Признали меня – спасибо. Но почему Мэм не дождались?

– Что ты имеешь в виду, парень? – спросил с подозрением Кислятина.

– Так, ясно всё, – вмешался Мьюком и натянул на таймер обшлаг сорочки. – Информирую собрание. Я приказал реанимировать Навилону. Полтора часа назад. Ты её видел? – спросил он меня сквозь поднявшийся шум.

Я кивнул.

– Где она?

Все замолчали.

– Сказала – иду в душ, – сказал я. – Да там их целая толпа с ней.

– Уже разговаривает… – пробормотал Кислятина. – Товарищ капитан! Я, как первый ЭТО титана, требую объяснений.

– И я, как главный врач,– подхватил Иянго. Он был не то красен, не то бледен. Он был в ярости.– Вы, капитан, прыгнули через мой труп… ладно, скушаю… от губернатора небось. Но, (…)[12], задохнёмся же к (…)[13], через шесть суток, Мьюком, товарищ! Первая вахта вся – двадцать один человек, плюс «похоронная команда» – пятеро, – на две недели атмосферы в корабле! А тут больше тридцати человек кукушат разом! Задохнёмся, капитан! Я не понимаю…

Шкаб поднял руку, как-то так, что мгновенно стало тихо. Ум-ум-ум, – трудился кулер. Свистела, расправляясь, чья-то груша. Я впервые был на клубе. У меня в компании обнародование подобного поступка – поступок, надо сказать, действительно, хоть куда! – вызвало бы скандал до драки. Неминуемо. Но серьёзы – это было просто видно, без приборов, – каждый как сам задавили свои эмоции насмерть. Капитан выглядел спокойным. Он выглядел словно ромашка среди лопухов. Видал я такую картинку. А Шкаб сидел с открытым ртом и выпученными глазами.

– Пол, – произнёс Френч Мучась. – Почему ты не сказал?

– Потому что мне так было угодно, – очень спокойно ответил Мьюком.

Шкаб расхохотался.

– Ясно, господин губернатор. Впустую трепали атмосферу, – сказал он, оборвав смех. – Ты должен был нам сказать, Пол. Как серьёз. Мы тут сидим, курим. Не курили бы хоть.

– Может быть, – сказал Мьюком. – Но ничего. По крайней сигарете вышло.

– Резоны-то хоть были? – спросил Шкаб.

– Да, – сказал Мьюком.

– И мы их узнаем?

– Возможно.

– Угу. Так. Пока клуб не вымер: предлагаю главному врачу вывесить выговор, – сказал Шкаб. – За незнание обстановки в своём ведомстве. Далее: предлагаю закончить заседание клуба и плавно перейти к заседанию совета старших спецов конкисты. Капитан Мьюком, старшие спецы Первой вахты ждут Ваших приказаний и, что то же самое, распоряжений.

– Выговор главному врачу вечу, – произнёс Мьюком. – Если кого-то это заботит. Далее: заседание клуба прерывать не стоит, товарищи спецы. Я намерен сделать необходимые разъяснения, и я их сделаю. Давайте только подождём начальника службы безопасности титана Навилону Макарову. Я бы хотел, чтобы она была.

Глава 5 Без названия

В 43.00.04.01 МTC состоялся смотр стартовой готовности грузовоза «Будапешт-ТМ». Смотр прошёл без единого замечания, хотя, точности ради, скажу, что проводился он и наскоро и чрезвычайно сквозь пальцы – аврально, средствами собственной БВС «Будапешта». Удалённый контроль даже не заводился кабелями на машину. Грузовоз был допущен к полёту – Мьюком самолично подписал протокол. Экипаж с мрачным Шкабом во главе занял места по расписанию, кран поднял платформу EDT с установленным на ней грузовозом в стартовый колодец. Вывод грузовоза в космос был выполнен с первой попытки. Оперировала выводом «Мэм» Макарова собственной персоной. Удалившись от титана на тысячу километров, Шкаб ориентировался, отмахнул готовность и 26.01.04.01.01 МTC стартовал к Тройке за дышать. Кроме экипажа (Шкаб, исполняющий обязанности динамика Пулеми, и соператором пошёл хороший человек Дуг «Мако» Терренс VI) грузовоз нёс команду техников – всего девять человек, и Френча Мучася, единственного из неспящих в Новой земле, имевшего допуск и резерв SOC для десанта. Ему предстояло установить прямой контакт с бройлерами Тройки. Мьюком отдал на кислород всех второй смены этэошников, а Дёготь и не пикнул, ослеплённый новым (нестерпимым) блеском капитанского авторитета.

Шкаб ушёл, наступила моя очередь – стартовый колодец был у нас под светом один. Нам – я имею в виду нас всех, взявших Императорскую, – повезло хотя бы с тем, что неуправляемое схождение «Сердечника-16» из надримана произошло именно в северный зенит системы-цели. Мы легко могли сойти и в юг,