Три этажа - Эшколь Нево

в какие-то отрепья. Вот почему я удивилась, обнаружив, что в ванной тихо, если не считать легкого плеска воды.

(Уже перед сном Нимрод рассказал мне, что дядя Эвиатар соорудил ему из бумаги лодочку, и они вместе отправили ее в плавание до «Кипра».)

Когда они вышли из ванной, Эвиатар держал его, завернутого в полотенце и с еще влажными волосами, за руку. «Где его пижама?» – спросил он, и я в первый раз обратила внимание на то, как они похожи. Орлиный нос, чуть оттопыренные уши, а главное, глаза – их цвет и взгляд, скользящий и глубокий одновременно.

Понимаешь? Лири как две капли воды похожа на мою мать. Нимрод совсем не похож на Асафа. Пытаясь найти объяснение, почему он так холоден с детьми, я иногда думала: «Может, если бы хоть один из них был на него похож, все обстояло бы иначе». Теперь у меня появилось новое соображение: а что, если он заметил, что Нимрод похож на Эвиатара? И это его оттолкнуло.

За всеми этими размышлениями я чуть не забыла, что они все еще стоят передо мной. Под ногами у них успела натечь небольшая лужица.

– Пижама под подушкой, – сказала я.

♦

Он рассказывал им сказки, пока они не заснули.

То есть сначала он спросил их, какую книгу им почитать. Они, как всегда, начали спорить, и тогда, не дожидаясь, пока спор перейдет в свару со слезами, он предложил: «Может, рассказать вам сказку?» После этих слов ссора скончалась в зародыше. Дети замолчали и приготовились слушать.

Я тоже молчала. Прижалась спиной к стене их комнаты с другой стороны и навострила уши.

– Однажды в одном лесу вспыхнул пожар, – начал он.

– Андреа не любит страшные сказки, – перебила его Лири.

– А ты передай ей, чтобы не волновалась, – сказал Эвиатар. – Это сказка с хорошим концом.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Тогда ладно.

– Все лесные звери поспешили к реке, которая протекала посреди леса, чтобы защититься от огня. И только скорпион стоял на берегу и чесал себе клешнями голову. Как вы думаете, почему он не входил в воду?

– Потому что у него аллергия! – предложил Нимрод (у него аллергия на шоколад, йогурт, пчелиные укусы и весеннее цветение).

– Точно, – сказал Эвиатар. – Скорпион живет на суше. Его тело не приспособлено к воде. Но ему повезло. Потому что в это время там проходила… Кто? Черепаха. «Привет, черепаха, – сказал скорпион. – Можешь перевезти меня на спине на тот берег?» – «Ни за что! – ответила черепаха. – Ты меня укусишь». – «Зачем мне тебя кусать? – сказал скорпион. – Если я тебя укушу, мы оба утонем». – «Но ведь ты Скорпион Скорпионович, и ты обязательно меня укусишь», – сказала черепаха. «Обещаю тебе, Черепаха Черепаховна, что ни за что тебя не укушу», – сказал скорпион. «Поклянись!» – потребовала черепаха. – Пусть поклянется Господом Богом! – предложил Нимрод (одна из воспитательниц у них в детском саду очень набожная).

– «Клянусь, что не укушу тебя!» – сказал скорпион. И черепаха позволила ему залезть ей на спину. Огонь, охвативший деревья, быстро к ним приближался, поэтому они поскорее – насколько слово «скорость» применимо к черепахе – зашли в реку. Черепаха плыла к другому берегу, а скорпион лежал у нее на спине, держа клешни высоко над водой.

– Это страшная сказка, – сказала Лири. – А ты обещал Андреа, что будет не страшно. Можно я тогда возьму вас за руки?

– Конечно, можно.

– Они уже доплыли почти до середины реки, – продолжил Эвиатар, постаравшись придать голосу веселые нотки, – как скорпион вдруг почувствовал во всем теле зуд. Он знал, что это за зуд. Это был зуд, заставлявший его кусаться. Да, ему нестерпимо захотелось укусить черепаху. Он чувствовал, что прямо-таки обязан укусить черепаху. В конце концов, скорпион он или кто?

(В этот миг я чуть не ворвалась в комнату. Меня разозлило, что он собирался нарушить данное Лири обещание. Я знала, что конец у этой истории плохой, а Лири не всегда умеет отличить вымысел от реальности. Вообразит еще, что у нее по комнате ползают скорпионы!)

– Но тут, – Эвиатар повысил голос – будто специально для меня, будто знал, что я подслушиваю за стеной, – к ним незаметно подплыл большой добрый крокодил…

– Как же они могли его не заметить? – возмутился Нимрод. – Он ведь был большой!

– Пре-крас-ный во-прос! – Эвиатар явно растягивал слова, выгадывая время, чтобы придумать на возражение мальчика подходящий ответ. – Так вот… Во-первых… Крокодилы, хоть они и огромные, умеют подплывать тихо-тихо. А черепаха со скорпионом были так заняты переправой, а заодно и друг другом, что даже не подумали посмотреть – не плывет ли к ним большой и добрый крокодил, который всегда делает то, что должен делать добрый крокодил. Вот он к ним подплыл… тихо-тихо и, конечно же, под водой, а потом – оп! – открыл свою огромную пасть и… проглотил обоих!

– Господи спаси! – ахнул Нимрод.

– Оказались они, – продолжал Эвиатар, – у него в глотке. А вы знаете, что в глотке у крокодила тьма-тьмущая? Ни один лучик света туда не проникает. А что, по-вашему, делает скорпион, очутившись в темноте?

Лири с Нимродом молчали.

– Что вы делаете после того, как мама выключит свет и пожелает вам спокойной ночи?

– Дразнимся.

– А потом?

– Засыпаем, – сказала Лири.

– Вот именно! – сказал Эвиатар. – Так и скорпион. Он заснул. Забыл, что хотел укусить черепаху, и захрапел.

– Но крокодил, значит, их съел! – взволнованно сказал Нимрод.

– А вот и нет. Добрый крокодил не собирался их есть. Они вообще не в его вкусе. Одним глазом, который он всегда держит над водой, он увидел скорпиона на спине у черепахи и сразу понял, что сейчас произойдет, если только он не подплывет к ним сбоку и не сделает что-нибудь необычное. Ну вот он их и проглотил. А потом быстро подплыл к другому берегу и выплюнул обоих. Черепаха со скорпионом покатились по земле и раскатились в разные стороны. Черепаха поползла в одну сторону, а скорпион, который только-только проснулся, – в другую. Так все они – и скорпион, и черепаха, и крокодил – спаслись от огня, который не смог перебраться через реку, потому что он – огонь. Все хорошо, что…

– …хорошо кончается! – подхватила Лири. – Расскажи еще сказку!

– Нет, уже поздно, – сказал Эвиатар.

– А ты шепотом, – попросил Нимрод. – Ну пожалуйста!

– Только тихим-тихим шепотом, – согласился Эвиатар тоном заговорщика, и мои дети засмеялись. Я и сама, стоя за стеной, невольно улыбнулась.

– Ладно, воробышки, – сказал он. – Сейчас я выключу свет, а вы будете делать то, что делаете, когда становится темно.

– Мы подразнимся! – бодрым голосом выкрикнул Нимрод. – А потом заснем!