Ярче, чем Жар-птица - Диана Анатольевна Будко

за имбирной настойкой, просили крем от усталости рук. Были приветливы и напуганы до такой степени, что не желали решать свои проблемы сами. Одну из них, помнится, намедни я прогнала, ничуть не раскаиваюсь – надо самим спасать свою жизнь, а не полагаться на заклинания. Теперь смотрят на меня, как будто я пришла прихорашиваться для того, чтобы соблазнять их женихов. Настоящие курицы на насесте!» – Ирис пыталась сохранить приветливое выражение лица и боролась с желанием немного припугнуть наседок.

– Ириска! – раздался радостный крик.

Из-за стеллажа с рулонами вылетела сияющая Тилири. Теперь ее светло-серые волосы, собранные в три пухлые косы с вплетенными в них шоколадными лентами и обвитые вокруг головы, казались удивительно красивыми, а скованность и испуг, так часто сквозившие в каждом жесте и мимике, затерялись в многослойном платье из светло-розовой органзы.

Не замечая недружелюбных взглядов своих товарок, она обняла Ирис за талию, поцеловала в щеку и повела в сторону примерочных, где можно было спокойно поговорить.

– Мне хочется столько тебе рассказать! – Тилири забавно округлила глаза.

– С удовольствием выслушаю. Смотрю, ты вся в работе.

– Да уж, как видишь. – Тилири для наглядности ткнула в воротник, «украшенный» булавками и иголками с вдетыми нитками. – Конечно, эти курицы мне завидуют и считают, что я получила свою должность исключительно с помощью колдовства…

– Злые языки. Они почти все ко мне заходили!

– Но главная швея – это не только прибавка к жалованию, но и увеличение обязанностей. Мне приходится следить за каждым заказом. Хорошо, когда речь идет о вещах, готовых на продажу, а если индивидуальный пошив… – Девушка шумно вздохнула и пожала плечами.

– Я хотела бы тебя попросить помочь мне подобрать парочку платьев. Мой гардероб никуда не годится. Если, конечно, у тебя есть время. – Слова Ирис прозвучали неуверенно.

Она не привыкла уделять много внимания своим туалетам, и ей мерещилось в этой просьбе что-то совершенно немыслимое и недостойное здравомыслящего человека. Поэтому ее по-настоящему удивила реакция Тилири. Ирис словно увидела себя со стороны в момент приготовления очередного зелья.

Были приглашены продавщица из лавки и одна пожилая швея. Все трое стали выспрашивать Ирис о ее предпочтениях и пожеланиях, но так и не дослушав до конца, махнули на них рукой, признав безнадежно скромными и неженственными.

Ткани быстрыми водопадами пробегали сквозь их руки, порой они как брызги касались лица волшебницы и быстро отскакивали. Кружева кольцами обхватывали шею и запястья, уползая обратно в ларцы. Ленты мелькали воздушными змеями и скрывались в складках одобренных тканей. Пергаменты с фасонами стелились по полу и подвергались серьезному порицанию за легкомысленность и чрезмерную универсальность. В конце концов что-то было начерчено угольком на специальных дощечках и спрятано от Ирис, которой милостиво позволили выбрать цвет нарядов и смирно постоять во время снятия мерок. Потом принесли десяток готовых нарядов, чтобы она сразу же ушла домой в обновке. Каждый пришлось тщательно примерить. Девушка выбрала один: платье насыщенного фиолетового цвета с широкими белоснежными кружевами-стойкой вдоль декольте и на манжетах. Подол, из-под которого естественно-игриво выглядывала нижняя юбка с такими же кружевами, был украшен косичкой из толстых золотых нитей и присборен с помощью восьми достаточно крупных хрустальных брошей темно-бордового цвета.

Расплатившись, Ирис вышла на улицу. Три часа, проведенные в ателье, утомили не меньше, чем скитания по канцелярии. Тилири, довольная и заказом, и тем, что проявила себя как настоящая мастерица, выпорхнула за ней следом.

– Уф! Это посложнее, чем корпеть над магическими книгами. – Ирис прижала к себе большой шуршащий сверток с аксессуарами.

– Большинству нравится. Мои товарки посетовали, что ты слишком легкомысленно отнеслась к процессу. Словно тебе безразлично. – Тилири сорвала ромашку возле крыльца и не глядя стала отрывать лепестки.

– Не верь ромашкам.

– Я и не верю. Все равно любит. – Девушка отбросила сиротливый стебелек. – Приглашаю тебя через неделю на холм Солнца.

– Там ведь празднуют свадьбы, если я правильно помню.

– Все верно. Я выхожу замуж. Благодаря тебе. Приходи к полудню. Мы решили вначале отпраздновать, а потом перейти к церемонии. К тому же… – Глаза Тилири вновь забавно округлились. – Мне кажется, тебе здесь одиноко. У меня есть кое-кто для тебя на примете.

Ирис в ответ широко улыбнулась. В горле образовался неприятный вязкий комок, который с трудом удалось сглотнуть. Подобные знакомства очень пугали своей обреченностью и некой публичностью, когда все ожидают от тебя правильного, взрослого поведения и одновременно чувствуют вправе вмешиваться, давая напутствия и советы.

– Он очень красивый. Вы будете очаровательно смотреться вместе. Правда, все девушки будут тебе завидовать, но им все равно ничего не светит. Когда-то ему предсказали, что он станет королем, если правильно выберет себе жену-чужестранку. Так и сказали – сделать правильный выбор. С тех самых пор он внимания не обращает на местных, а вот среди чужестранок ему пока никто не глянулся.

– Может быть, я ему тоже не понравлюсь?

– Надень сиреневое платье, оно как раз будет готово к этому времени, и никто от тебя глаз не отведет.

Попрощавшись с приятельницей, Ирис пошла домой. Бумажный кулек приятно шуршал, соприкасаясь с тяжелой тканью платья, но настроение было испорчено. Встреча с надменным красавцем не сулила ничего приятного. Если вначале Ирис ему и понравится, то, узнав через минуту о ее ремесле, он, конечно, отшатнется, словно все тело девушки покрыто зловонными струпьями, а через несколько дней, когда ему покажется, будто брезгливость во взгляде забыта, воровато постучится в калитку и, избегая взглядов и прикосновений, попросит избавить от отравляющего жизнь изъяна. Только глупые сплетницы да ограниченные девицы могут распускать слухи о порочности и развратности волшебниц: слишком редко встречаются смельчаки, готовые просто поцеловать в щеку, но и не всякий из них рискнет завести с такой женщиной роман или просто провести ночь. Однако Ирис это нисколько не расстраивало. Конечно, ее обижала брезгливость и досаждало надменное отношение мужчин, но она ни разу не раскаялась, что обречена на одиночество. Иногда она завистливо поглядывала на ровесниц, но каждый раз одергивала себя, вспоминая, что жизнь ее проходит не в ожидании героя, бережно предначертанного роком, а в том, что она следует своей судьбе, и рано или поздно сама окажется в краю, где все в жизни станет на свои места, пусть это и обернется затворничеством. Каждый раз, оказываясь на новом месте, она спрашивала себя: «Не здесь ли находятся ответы на мои вопросы?» Но города лишь давали маршруты для новых путешествий, как клубочек, ведущий по плутающей незнакомой тропинке к намеченной цели.

«Кто знает, – подумала она, – может быть, этот юноша окажется моей судьбой, и