Никаких ведьм на моем отборе! - Наталья Витальевна Мазуркевич

успела оценить примерную стоимость защитных артефактов, выставленных по всему периметру комнаты и способных выполнять не только защитные функции, дверь за спиной секретаря распахнулась и миру предстала уставшая, но определенно довольная собой ведьма.

Заметив меня, переминавшуюся с ноги на ногу в приемной, леди Элизабет цепко оглядела мое платье, волосы, остановилась на лице и одобрительно кивнула.

— Проводишь леди через четверть часа в столовую его величества, — распорядилась тетушка короля и, не теряя достоинства, покинула приемную через парадный вход.

Мне удалось заметить, что по ту сторону ее терпеливо ждала Мэри и, стоило ведьме переступить порог, служанка быстро начала ей о чем-то говорить. Увы, подслушать не удалось. Даже видя, как шевелятся губы, я не разобрала ни звука, а уж когда дверь тихо закрылась… Мое любопытство так и осталось не удовлетворенным.

— Хотите чаю? — вмешался в мое напряженное ожидание секретарь и я слабо ему улыбнулась, отказывая.

— Поверьте, я не желаю вам зла, — миролюбиво заметил он. А я всмотрелась в черты лица собеседника и отметила странную схожесть между ним и покинувшей комнату леди Элизабет. — Моя тетушка, — с улыбкой пояснил юноша. — Увы, но с его величеством мы очень дальние родственники.

— Что не мешает тебе выполнять в первую очередь указания этой ведьмы, а не мои, — посетовал недовольно уже знакомый мне голос, от которого внутри все замерло. — Входите, Оливия. Нам ни к чему ждать четверть часа, мое раздражение не исчезнет ни через минуту, ни через час.

Я кивнула и склонила голову еще ниже, не зная, безопасно ли смотреть на сердитого короля. Ведь если он так открыто предупреждал о своем настроении, делать вид, что рад меня видеть, он не станет.

— Идемте, Оливия, — повторил приглашение его величество, и мне пришлось подчиниться.

Не поднимая головы, я так и последовала за ним. Сначала через приемную, после — миновав кабинет, и наконец оказываясь в уютной, рассчитанной не более чем на троих столовой. Приборы уже были расставлены, на столе томились в ожидании баранчики, а его величество лично отодвинул для меня стул.

— Удивительное дело, — заметил вдруг Георг, — я ожидал, что не смогу прервать вашу речь, а вы даже не нашли слов, чтобы поприветствовать своего короля.

Я покраснела и, соскользнув со стула, присела в реверансе. Мне стоило сделать это раньше, но я слишком растерялась, увидев короля тогда, когда ожидала отсрочки. И он был так убедителен, что…

— Прошу прощения, ваше величество. Я… растерялась. — Глаз на собеседника я не рискнула поднимать, даже когда выпрямилась. Впрочем, в следующий момент, иного выхода у меня не осталось.

Его величество одним резким шагом сократил расстояние между нами и аккуратно, не причиняя мне боли, но настойчиво, приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Кто ты, девочка?

— Оливия, ваше величество, — тихо ответила то единственное, что было безопасно. И повторила несколько раз мысленно, чтобы убрать и тень сомнений в собственный словах.

— Допустим. — Он усмехнулся, не зло — как-то снисходительно, будто и не ждал откровенности. Отступил на шаг, освобождая меня из плена своего пронзительного взгляда, и я тут же опустила вниз взгляд, не зная, куда его безопаснее деть. — Присаживайся, я дал слово тетушке накормить бедную девочку и привык выполнять свои обещания.

Облегчения от того, что меня на собираются выгнать мгновенно, я не испытала. Напротив, его величество дал понять, что для удовлетворения его любопытства у нас еще много времени и он может позволить себе не вопросы в лоб, а уточнения исподтишка, когда я не буду готова.

— Чем мне вас угостить? — Мужчина остановился у книжного шкафа, потянул за один из фолиантов и продемонстрировал мне тайник полный небольших подписанных бутылечков. — Предпочитаете с мятой или может с ромашкой? — не без насмешки поинтересовался собеседник.

— Я не понимаю, зачем… — начала было я, но король резко обернулся и заставил меня замолчать на полуслове. И хоть улыбка на его губах была ласковая — в иной ситуации я могла бы даже назвать ее открытой и располагающей — взгляд был пристальным, изучающим.

— Хорошо, я поясню, — устало вздохнул его величество, а мне от смены масок, что он демонстрировал, с трудом удавалось сохранять самообладание. Или не удавалось, потому что взгляд мужчины потеплел, а после Георг отвернулся и занялся наполнением бокалов. — Я вас не виню, Оливия. — Имя он произнес так, что у меня не осталось сомнений: в его истинность собеседник не верит. — И Дамиан, и моя драгоценная родственница — они оба умеют убеждать.

Передо мной поставили бокал, и я непроизвольно принюхалась, пытаясь определить, чем именно меня хотят напоить.

— Обычное белое вино, — хмыкнул его величество и отпил из своего бокала. Но я не обольщалась: собеседник мог заранее принять противоядие, и то, как демонстративно Георг цедил из своего бокала, лишь подтверждало мои опасения.

— Вы слишком напряжены для счастливой обладательницы желанного приза, — заметил его величество, отставляя свой бокал и занимая место напротив. — Поешьте, полагаю, в этом леди Элизабет не стала меня обманывать.

— Премного вам благодарна.

Я слабо улыбнулась, а Георг рассмеялся. Впрочем, в ответ на мой недоумевающий взгляд, он не стал ничего пояснять, только кивнул на томящиеся под баранчиками блюда. Пришлось самой снимать с них крышки и глотать слюнки. Аппетит, который я так упорно игнорировала, терпя приготовления, дал о себе знать с новой силой. Живот заурчал, и от острого приступа стыда к щекам прилила кровь, заставляя их покраснеть.

— Ешьте уже, — отмахнулся от моего стеснения его величество. Сам он, очевидно, есть не собирался, зато продолжал с непроницаемым лицом следить за моим выбором блюд. И приборов, которые, демоны бы их утащили и больше не возвращали во веки веков, лежали в беспорядке. Как и поданные блюда. Мне самой следовало выбирать и еду, и приборы, а его величество сидел и смотрел, даже не притрагиваясь к своим.

— Ешьте, или я прикажу убрать все и не пускать ни вас, ни леди Сарли и Фалин на кухню, — спокойно, будто это была вовсе не угроза, сказал его величество. И мне пришлось подчиниться. Даже не из-за себя — из-за девочек.

От напряжения у меня на лбу выступила испарина, а может просто в комнате стало слишком жарко, но я вспомнила почти все, что вбивала в меня госпожа Бонартье.

— Одна ошибка, — задумчиво заметил Георг, когда я отложила приборы и с вызовом посмотрела на него, на миг забывшись — слишком довольна собой была. — Неплохо.

— Такой позор, — не согласилась я с ним и тяжело вздохнула, будто внутри не испытывала той гордости за саму себя, что нельзя было показывать.

— Оставьте это, —