Бегство из психушки - Георгий Богач

– А вы уверены, что вы первая?

– В каком смысле?

– В том смысле, что никто до вас не восстанавливал работу головного мозга электростимуляцией питающих его артерий.

– Ни в медицинских журналах, ни в монографиях, ни в Интернете я подобного метода лечения не нашла.

Владимир Андреевич достал из ящика своего письменного стола пожелтевшую от времени картонную папку, связанную тесемками, развязал их и протянул Софье несколько листов бумаги.

– Тогда прочтите вот это. Вот фотокопии древнеегипетского папируса, а это перевод нанесенного на него текста, сделанный академиком Яхниным еще до войны. В переводе есть мои комментарии, написанные тогда, когда мне было столько же лет, сколько вам сейчас. Почитайте, а я пока пойду в палату к одному своему больному.

Софья взяла бумаги и стала их читать.

«Писец Паук, пальцы которого сравнимы своей ловкостью с лапками этого мудрого насекомого, сообщает о жреце Иф, лечившем царя Египта Птолемея Первого Сотера от невыносимых головных болей».

Примеч. Владимира Нежкова. Птолемей означает «Воинственный», он родоначальник династии Птолемеев и получил имя Сотер – «Спаситель» за то, что помог в бою родосцам. Он был сыном Лага – «Зайца» – племенного вождя из Эордеи и правил Египтом с 323 по 283 года до нашей эры. Чтобы адекватно перевести папирус с древнеегипетского языка на современный русский язык и пояснить рисунки на нем, академик Яхнин консультировался с физиками, химиками и врачами. Оказалось, что древнеегипетские жрецы уже знали аккумулятор и использовали его для электростимуляции разных участков тела больного человека.

«В золотой сосуд с прожигающей жидкостью жрец Иф опускал два стержня, один из которых легко изгибался. После этого жрец Иф лечил Великого Фараона золотыми жгутами, состоящими из скрученных золотых ниток, соединенных со стержнями, погруженными в прожигающую жидкость. Концами золотых жгутов жрец Иф касался Врат в голову Великого Фараона и прижимал их к коже от восхода солнца до того времени, когда тени укорачиваются. Так жрец Иф проделывал двенадцать дней подряд. И боль покинула Его голову. И Его глаза стали ясными. И Его речь стала спокойной, понятной, внятной и мудрой. И Его лицо покрылось румянцем. Исцелившись, Великий Фараон, отведал вареного нильского окуня под соусом Би, укрепляющим желания, а потом вошел в опочивальню к своей любимой наложнице У из Эфиопии и предавался с ней любви два дня подряд, прерываясь только на сон и еду».

Примеч. Владимира Нежкова. Сосуд был золотым, чтобы его не разъела серная кислота – «прожигающая жидкость», наполняющая и современные аккумуляторы. Один из стержней, опущенных в нее, который «легко изгибался», был свинцовым, а второй был сделан из окиси свинца, как и в современных аккумуляторах. «Врата в голову», к которым прикладывали золотые жгуты, замыкали электрическую цепь между аккумулятором и тканями головы, и происходила электростимуляция этих тканей – мышц, нервов и кровеносных сосудов. Кровеносные сосуды расширялись, восстанавливалось кровоснабжение мозга, снижалось внутричерепное давление, и прекращалась головная боль. Но где же эти самые врата в голову? Они существуют или это некая аллегория?

«До жреца Иф головные боли Великому Фараону пытался лечить лекарь Су. Жрец Иф уведомил охранника Великого Фараона Сига Проницательного о том, что хоть Ему и стало немного легче от лечения лекаря Су, но это всего лишь признак хитрости и коварства шарлатана, называющего себя лекарем. Ведь никому не известно ни об учителе самозванца Су, ни о его принадлежности к клану лекарей и целителей. Своим лечением так называемый лекарь Су усыпляет бдительность охраны Великого Фараона и хочет умертвить Его по заданию Его врагов прожигающей жидкостью, которая постепенно разъест стенки глиняного кувшина, в котором хранится, и вот-вот изольется Ему на голову, и Он умрет в невыносимых муках.

И по доносу жреца Иф лекарь Су был казнен. Жрец Иф спас Великого Фараона, перелив прожигающую жидкость из глиняного кувшина в золотой. За свою преданность, бескорыстие и врачебное искусство жрец Иф получил от Великого Фараона звание придворного лекаря, сорок рабов, землю с домом и сад на берегу Нила, ранее принадлежавшие лекарю Су».

Примеч. Владимира Нежкова. Научные нравы с тех пор не изменились. Клевета и доносы продолжают процветать, только в более изощренной форме. Изобретатель электростимуляции мозга лекарь Су пострадал бы и в наше время, ибо плагиат и зависть со временем не исчезли, но лишь усилились.

Софья достала из кармана халата свой мобильный телефон и сфотографировала фотокопии папируса, перевод нанесенного на него текста и примечания академика Нежкова.

Когда Владимир Андреевич вернулся в свой кабинет, Софья задумчиво рассматривала рисунок на фотографии папируса.

– Значит, электростимуляция головного мозга была известна за тысячи лет до меня и у меня есть единомышленники даже в далеком прошлом, – сказала она Нежкову.

Нежков с интересом посмотрел на Софью.

– Развитие науки идет по спирали, и многие открытия повторяются и делаются заново. Неизвестно даже то, сколько раз и когда открывали электричество. Ваша идея электростимуляции и расширения кровеносных сосудов, питающих мозг, – не исключение, – сказал Нежков, – И вы раскрыли секрет древнеегипетских лекарей – нашли врата в голову, которые на самом деле являются вратами в мозг, через которые можно управлять его работой. Вы узнали то, что знали задолго до вас.

Нежков расположился на кресле за своим рабочим столом и долго задумчиво рассматривал Софью.

– Вы молодая, красивая и талантливая, на вас засматриваются мужчины. От таких людей, как вы, ждут успеха и блестящей карьеры, и поэтому у вас много завистников и недоброжелателей. Завистники с вожделением ждут, чтобы вы споткнулись и упали. И когда вы попытаетесь подняться, они с радостью толкнут вас, чтобы вы упали снова.

– Я вас не совсем понимаю.

– Вашим недоброжелателям кажется, что все слишком легко вам дается, что вы живете играючи. Но я испытываю к вам симпатию. Мне нравятся такие люди, как вы.

– Да, вы были со мной искренни, как бывают искренними с друзьями или с учениками, – в голосе Софьи появился страх, – но я не ваша ученица.

– Я бываю искренним очень редко и только с тем, кто стоит на краю пропасти, вот-вот в нее свалится, разобьется и никому уже не расскажет о том, что услышал от меня. Так мои откровения уходят в небытие вместе с тем, кто их слышал. Напрасно вы сфотографировали копию перевода древнеегипетского папируса с моими комментариями. Вы не оставили себе даже одного шанса на мое доверие к вам, – на лице Нежкова появилась улыбка, напоминающая оскал черепа. Он взял лежащий на столе мобильный телефон, нажал кнопку и приложил его к уху.

– Сергей? Мы с Софьей Николаевной ждем тебя в моем кабинете. Ты должен сделать свое дело изящно. Я хочу, чтобы она ушла от нас легко, без мучений и боли. Она заслужила это своим талантом.

Софья побледнела.

Мобильный телефон в руке Нежкова зазвонил. Владимир Андреевич нажал кнопку связи.

– Да, это я. С кем я разговариваю? Сейчас посмотрю, – Нежков отодвинул штору и посмотрел в окно. На крыше дома, находящегося на другой стороне улицы, сидели два человека в спортивных костюмах и больших темных очках. Один из них улыбнулся и приветливо помахал рукой. Нежков продолжал слушать. – Уверяю вас, что вы ошибаетесь! Мы только оказали Софье Николаевне необходимую в таких случаях медицинскую помощь и через неделю выпишем ее на амбулаторное лечение. Но если вы настаиваете, то ее выпишут сегодня же, но под вашу ответственность. Наш институт слишком дорожит своим именем, чтобы допускать такие промахи. Что?! Да как вы смеете?! За кого вы меня принимаете? Биография? Моей биографии может позавидовать любой. Меня, бездомного сироту, воспитала советская власть! Пожалуйста, приезжайте. Она будет в приемном покое. А вот пугать меня не надо, я пуганый, – Владимир Андреевич достал из ящика своего письменного стола флакон нитроспрея, поднес его ко рту, высунул язык, как собака в жару, и брызнул на него лекарство. Его щеки и глаза еще больше провалились. Он поднял трубку местного телефона, набрал короткий номер и проскрипел:

– Дежурный врач? Немедленно поднимайся в мой кабинет. Проведешь в приемный покой больную Валко. Выдать ей личные вещи. Не надо. За ней приедут.

Глава 14. Знакомые места

Антон выглянул в дверь. К нему шел охранник. Антон вылил виски из бутылки в умывальник, наполнил ее холодным чаем, начал пить его прямо из горлышка. В номер постучали.

– Входите!

Дверь отъехала в сторону, и в номер вошел крепко сколоченный мужчина в сером костюме.

– Как дела, господин Кошкаров?

– Скучновато у вас здесь. Принеси-ка мне еще пару бутылочек такого же виски, – Антон показал на початую бутылку. – Оно мне понравилось.