Бегство из психушки - Георгий Богач

– Излишняя подозрительность так же вредна, как и беспечность. Вы сами себя в него и ввели, ибо наибольший враг человека – это он сам. Вы работали на износ, на пределе человеческих возможностей. Вы одновременно занимаетесь медициной, разработкой новых лечебных методик и литературой. Да еще и монографию по лечению острых психозов пишете. Такая нагрузка не каждому коллективу под силу, не то что одному человеку. Вам помощники нужны. Умные, верные и умелые помощники.

– Откуда вы знаете о моих делах?

– От ваших же друзей.

– Друзья не доносят.

– Еще как доносят. А вы верите в дружбу?

– Верила.

– Сбиваться в кучку, называемую друзьями, – это удел слабых и неуверенных в себе людей. Дружат от скуки, от страха и от одиночества. Рано или поздно дружба окрашивается соперничеством, завистью, предательством и подлостью. Самые большие враги – это бывшие друзья. У сильных людей друзей не бывает, у них могут быть последователи, соратники и ученики. Но ученики даже хуже друзей, потому что друзья предают тебя в молодости, когда еще есть силы с ними бороться, а ученики предают тебя в старости, когда сил уже нет. И проливая крокодильи слезы на могиле учителя, ученик клянется продолжить его дело, ворует его же идеи и выдает их за свои. А вы сильная, талантливая и добивающаяся того, чего хотите. Если вам кто сейчас и нужен, то это покровитель. Настоящий покровитель сам выбирает, кого ему взять под свое крыло. Вы очень напоминаете мне меня же в молодости. Я тоже увлекался разными, иногда диаметрально противоположными идеями, искал, находил, терял, очаровывался, разочаровывался. В друзьях я разочаровался давно и уже давно никому не верю.

– Почему же вы, никому не веря, начали этот разговор со мной? Я что, исключение из ваших правил?

– Чтобы укрепить свой институт, я стараюсь привлечь в него молодых талантливых психиатров. Я хочу и вас пригласить к себе. Мой учитель, академик Неман, тоже выбирал себе учеников из клинических ординаторов, которые учились в его институте. Заметил он и меня – выходца из детского дома. Я был тогда молодым врачом и под его руководством в двадцать шесть лет защитил кандидатскую диссертацию, а в тридцать четыре года уже стал доктором наук. В тридцать пять я сменил учителя и стал директором Института психоневрологии. Сквозь оболочку хулигана, вора, уличной шпаны мой учитель разглядел во мне будущего ученого и организатора науки.

– А правда, что вы его…

– Что я его предал? Нет, я просто выступил на партийном собрании и искренне упрекнул Рудольфа Александровича в чрезмерном увлечении модным на западе психоанализом, который льет воду на мельницу международного империализма и классово нам чужд. И этим я спас Немана. Его отстранили от руководства за некомпетентность и пропаганду чуждого нам учения, но не осудили. И он получал оклад консультанта. А психоанализ я критиковал искренне, потому что изучил и освоил его не хуже самого Фрейда. Уже тогда я видел все его недостатки – громоздкость, сложность, крен в сторону секса, заумность, расплывчатость и вследствие этого неполную достоверность. Фриц Перлз тоже критически относился к психоанализу Фрейда, из которого сам же и слепил свою гештальт-терапию, мобильную, изящную и легкую.

– А вы создали не менее изящную вялотекущую шизофрению. Браво! – Софья захлопала в ладоши, карие глаза ее при этом загорелись.

На маскообразном лице Нежкова появилась снисходительная улыбка.

– Вы хотели побольнее меня ужалить? А вот этого делать нельзя. Никому никогда ни при каких обстоятельствах не показывайте, о чем вы думаете, что вы любите, что ненавидите и чего вы хотите. На этом вас будут ловить. Свое нутро нельзя показывать никому. Как только хищник видит незащищенное нутро своей жертвы, он тут же вцепляется в него клыками и вспарывает острыми когтями. Его показывают только несмышленые дети. Держите свои эмоции, убеждения и стремления при себе. Учитесь смеяться, когда вам хочется плакать, пускать слезу, когда вам смешно, и смотреть влюбленными глазами на ненавистного вам человека. Что же касается вялотекущей шизофрении, то она была необходима. Если бы я не придумал вялотекущую шизофрению, то другие придумали бы что-нибудь похуже и пострашнее. Я был частью системы и работал на нее. Системе потребовался еще один крючок, на который она бы ловила инакомыслящих людей, и я его придумал.

– А без этого крючка нельзя было обойтись?

– Нет. В средние века искали, находили и сжигали ведьм. Вместе с ними сжигали и те беды, которые они якобы приносили. Каждое время имеет своих ведьм и тех, кто их ищет, находит, винит во всех бедах и казнит. Без ведьм нельзя обойтись. Это они берут на себя вину неумелых правителей. Сожженные ведьмы защищают их от народного гнева и гасят его своим пеплом.

– Но как абсолютно здорового человека можно признать больным вялотекущей шизофренией!?

– Психика человека имеет настолько расплывчатые и размытые границы между нормой и патологией, между умом и безумием, между гениальностью и сумасшествием, что при желании любого человека можно признать ненормальным. Сомневающийся челоек будет выглядеть психопатом, изобретатель – шизофреником. Обличитель сойдет за маньяка, а увлеченный – за фаната. Кстати, вялотекущая шизофрения в действительности существует, но диагностировать ее можно только в период обострения, а его застать трудно. Если бы я назвал вам людей, страдающих вялотекущей шизофренией, то вы бы услышали фамилии великих писателей, художников, поэтов и ученых.

– Я не верю вам, Владимир Андреевич.

– А своему другу вы поверите?

– Кого вы имеете в виду?

– Художника Антона Кошкарова.

– Он что, позвонит мне из Америки?

– В Америке он заскучал, и его потянуло домой, в Москву.

– А мне говорили, что он стал известным американским художником и его картины имеют в Америке успех.

– Да, его картины там неплохо продаются. Картины Кошкарова вызвали определенный интерес у ожиревших американцев как некая экзотика. Но в отличие от классики, которая со временем только дорожает, экзотика со временем выходит из моды, и ее заменяет другая, более модная экзотика. У американцев стало модным украсить прихожую пейзажем, гостиную – натюрмортом, а спальню – полураздетой женщиной, изображенной в глухом лесу среди притаившихся в кустах хищников или на пустынном берегу среди скал. Американцев не волнуют наши проблемы и переживания, которые выплескивает на свои полотна художник Кошкаров. Сытым и благополучным людям не хочется проникать в чуждый им трагизм, потому что он нарушает их пищеварение, секс и спокойный сон. Они охотнее посмотрят на ночь страшилку, которая уже не пугает, или порнуху, которая вяло, но подхлестывает их либидо. Ваш друг Кошкаров спутал сытое любопытство американцев с сочувствием и сопереживанием, а это очень дефицитные эмоции, и они могут встретиться только в России, и то при условии, что их не затмит зависть или ревность. Некоторые люди ревнуют друг друга даже к пережитым страданиям.

– Я вам не верю.

– И правильно делаете. Надо верить не словам, а делам. Дорогая Софья Николаевна, я пришел поговорить с вами о вас же. Пройдемте в мой кабинет.

Нежков вышел в коридор. Софья поднялась с больничной койки, надела застиранный больничный халат и вышла в коридор вслед за академиком.

– Мой кабинет находится в соседнем корпусе. У вас хватит сил одолеть несколько десятков метров? – спросил Нежков.

– У меня немного закружилась голова, когда я поднялась с постели.

– Залежались вы, милая Софья Николаевна, и вам надо расхаживаться и двигаться. Завтра к вам придут инструктор по лечебной физкультуре и массажистка. Или, может, лучше прислать к вам массажиста? Как правило, мужчинам больше нравятся женские руки, а женщинам – мужские.

– Мне все равно. А когда меня выпишут?

– Я бы рекомендовал вам остаться здесь до конца недели. Еще две-три капельницы окончательно вас взбодрят.

По переходу они дошли до кабинета Владимира Андреевича. Он открыл дверь электронным ключом. По стенам кабинета были развешаны картины, в основном, как поняла Софья, написанные пациентами института.

– Так о чем вы хотели со мной поговорить? – спросила Софья.

– Сначала поговорим о том, как вы лечите своих больных. К приемам психоанализа и гештальт-терапии вы добавили электростимуляцию. Электровоздействием на основание черепа, там, где разветвляются артерии, питающие головной мозг, вы добиваетесь их расширения. От электровоздействия кровоснабжение мозга восстанавливается, и он усиленно реагирует на гештальт-терапию. Постепенно исчезают симптомы психозов, неврозов, неврастении. Сглаживаются даже обострения шизофрении, ДЦП и эпилепсии. Ведь так?

– Вы и это знаете? Раз вы разгадали секрет моего лечения, то я вам больше не нужна – можете меня выписать.

– А вы уверены, что вы первая?