Мальчик как мальчик - Александр Альбертович Егоров

Штук пятьсот девчонок теснилось вокруг. Они вытягивали шеи и толкали друг дружку локтями. Одна наступила мне на ногу, обернулась и отскочила испуганно.

Бодрый ведущий говорил с еле заметным южным акцентом. Эхо разносило звук по огромному залу, двоилось и возвращалось, и вообще слегка кружилась голова.

Наконец микрофон пустили в публику. Очередной глупый сопливый тинейджерский вопрос касался, понятное дело, тебя, и я попробовал прислушаться.

– Ну, да, это клево – проснуться знаменитым, – произнес ты звонко, будто заранее репетировал, и даже эхо откликнулось как-то слишком отчетливо. – Когда ты просыпаешься знаменитым, даже не помнишь, что тебе снилось, да тебе уже и пофигу. Я только помню, что однажды мне приснилось, будто я вампир… это было так реально… я потом вышел из дому и пошел гулять ночью, один. Обожаю гулять по ночам, особенно в полнолуние…

В зале вздохнули с восторгом. А я вдруг вспомнил, как однажды ты погулял в полнолуние, а потом я сидел у твоей постели, и голова у тебя была перевязана окровавленным бинтом, и ты бредил и звал меня во сне. И еще у тебя украли телефон и белую куртку.

Я стиснул зубы.

– Пробовал ли я пить кровь? – ты деланно нахмурился. – Не, я ничего не буду отвечать. Что хотите, то и думайте.

– Да он из нас столько крови выпил, – вставила тут Светлана и хихикнула. Продюсер покосился на нее, но ничего не сказал.

«Эх, Светка, Светка», – подумал я.

Худенькая девочка недалеко от меня уже давно тянула руку. Наконец дождалась очереди, привстала на цыпочки и пропищала:

– Митя, а что вы скажете о своей работе в театре? Вы не планируете вернуться на сцену в дальнейшем?

– В дальне-ейшем, – передразнил ты, и в зале с готовностью захихикали. – В дальнейшем не будет никакого театра. Будет только виртуальная реальность, и мы в ней будем царствовать, мы, актеры будущего! Старый театр должен быть разрушен. А кто этого не понимает, так и останется мелким лузером.

В зале захлопали. Опозоренная девочка чуть не плакала – я видел это по ее опущенным плечам. Мне стало жаль ее. И вдруг страшно захотелось ударить тебя в морду. Выбить тебе все зубы, один за другим.

Но это не потребовалось. На другом конце зала кто-то вскинул руку, и уверенный голос – я даже не понял, то ли девочки, то ли мальчика – произнес:

– Митя, а ты помнишь Макса Колесникова?

Я вздрогнул. Щурясь, вгляделся в темноту. Надо же, подумал я. Ведь это Лиза из Ангарска. Та, что играла когда-то Ольгу в вашем «Онегине», а потом еще Лизавету в кошмарном «Топоре», да так и ушла, по слухам, с третьего курса. Ее стриженая голова уже затерялась в толпе, и ты смотрел в ту сторону, смотрел, приподнявшись из-за стола и прикрыв глаза ладонью от софитов. Было слышно, как переговариваются продюсеры – мне показалось, что не по-русски. Светка недоуменно крутила головой.

Вопрос оставался без ответа, и зал недовольно зашумел. Тогда ты сел и попытался широко улыбнуться:

– Это слишком личное.

Никто ничего не понял, но лучше от этого не стало. Сразу две или три девчонки из зала без всякой очереди выкрикнули одно и то же:

– Митя, а ты гей?

– Вот […], – отчетливо произнес ты мимо микрофона.

Кажется, я засмеялся первым, а потом в зале и вовсе началось неистовство. Девчонка, что спросила про театр, обернулась, увидела меня, да так и загляделась – неужели узнала?

Я прижал палец к губам. Шоу продолжалось.

– Нет, я не гей, – заявил ты и зачем-то оглянулся. – Я что, так похож? Я вообще-то никогда не…

Кто-то громко засвистел. По твоему лицу пошли красные пятна. Светка опустила голову на руки, продюсеры лопотали что-то, недовольные, и ведущий пробовал призвать зал к порядку:

– Не надо задавать таких вопросов! – призывал он. – Коллеги, будьте корректнее!

Худенькая девушка снова обернулась ко мне:

– А почему вы так смеялись? Мы смешные вопросы задаем?

– У тебя был хороший вопрос, – сказал я. – Только он плохо ответил.

– А вы тоже думаете, что театра в дальнейшем не будет?

Видимо, она и вправду училась на журналистку. Но голос у нее был неподходящий. Тонкий и жалобный, слишком беззащитный для репортера.

– Не знаю, – честно ответил я. – Дальнейшее от меня слишком далеко.

– Вам неинтересно здесь? – спросила она почему-то.

Я поглядел в сторону сцены. Ты снова отвечал на вопросы, запинаясь, но уже увереннее. «Да, Максим был моим другом, – услышал я. – Но он был питерский, а я жил в общаге. Мы были слишком разными».

– Уже нет, – сказал я.

Мы вместе шли к выходу. Голоса гремели за спиной, кадры на экранах мелькали беззвучно. В каком-то второсортном вампирчике я с удивлением узнал Константина, официанта.

Может быть, по этой причине мне захотелось достать фляжку и глотнуть. Для этого я задержался у экрана.

Сказать по правде, Костя и тут не блистал. Интересно, хорошо ли он обслужил моего друга-продюсера?

– Я не люблю сериалы, – щебетала девчонка на ходу. – Все любят, а я не очень. Наверно, я несовременная?

Компактные группы необычно одетых людей толклись у дверей и на улице, в одной я заметил Лизу, но не стал подходить.

Надо бы вызвать такси, думал я. И поскорее придумать повод попрощаться.

Глава 7. Сделай сам

Как и было сказано, девочка распрощалась со мной утром. Ты не поверишь, но она никак не могла пропустить первую пару в своем университете!

Было так забавно видеть, как она натягивает джинсы. Смущается и краснеет. Ждет, что я окликну. А я не окликаю.

Все же я проводил ее до лифта. Она поцеловала меня, встав на цыпочки, и я вспомнил, что опять не побрился.

Навряд ли из нее получится стоящая журналистка, думал я. Особенно если она станет писать о театре. В журналистике тоже важно не переигрывать. Важно быть отстраненным и объективным. Так, как я сейчас отношусь к тебе.

Подумав так, я решил просмотреть новости.

На фанатских пабликах обсуждали премьеру «Фаста» – первую серию, ту самую, с ночными полетами над Москвой. Кто-то восторгался, кто-то хихикал, кто-то умничал.

Причем сдесь тампоны, —

недоумевал кто-то простодушный и не слишком грамотный. Но здравая эта мысль потонула в потоке обсуждения внешности и внутренности главных героев, причем одна половина содержала конкретику –

я б ей на ротан накинул, —

тогда как другая выглядела несколько более размытой:

ой, девочки, какие у него глазки

и так далее.

Как обычно, перегретый интерес лопнул