Труп в пруду - Роберт Казанский

орудие убийства, исходя из моего ложного заявления о слепке топора. Фактура рисунка на лезвии и отрубленных конечностях же должна совпадать. Ямпольский понял, что топор с кровью Боброва так просто к делу не пришить, и вернул Пиратову, подкинув топор в дровник, – активно жестикулируя рукой, сказал Хикматов.

Мы замолчали и стали курить в полной тишине. И я, и Якуб тщательно обдумывали детали дела.

– Я не знаю, как именно и все такое прочее, – посмотрел вдруг на меня мой приятель, – но Ямпольский поспешил избавиться от ненужного предмета, который не оправдал возложенные на него финансовые ожидания. Значит, Пиратов не убивал Боброва, по крайней мере, этим топором. Но в твоей версии тоже что-то есть.

– Н-да, все теперь окончательно, как в тумане! – я расстроился.

– А мне кажется наоборот – дело начинает проясняться, – знакомая мне до жути самодовольная ухмылка Хикматова не могла меня не обнадежить. – Только вопрос остается в отравлении – кто знал, что ты примешь феназепам? Только Тряпко, который тебе его и дал. Получается, он тоже может быть причастен к этому. Но самостоятельно он не мог ввести тебе яд: мы с ним пили в это время. Значит, он мог кому-то сообщить эту информацию. Кому? Кому-то заинтересованному. Шурику, Ямпольскому или вообще Пиратову, хотя с введением яда могла бы справиться и женщина, поэтому Инессу вычеркивать не будем из этого списка.

– Да уж, дело начинает приобретать опасный характер. Да, Якуб? – улыбнулся я.

– А теперь, Денис, пойдем к Инессе Павловне: мы с ней еще не беседовали по поводу убийства… Ой, ну то есть нам надо обработать твою ногу, конечно же. Но знай, что все твои болячки – не основная цель нашего визита, а всего лишь грамотное и удачное прикрытие.

– Ну, ты и сволочь, Хикматов! – я хлопнул его по плечу и громко засмеялся.

– Как там говорят, с кем поведешься, от того и наберешься, так ведь?

– Что ж ты за человек, – засовывая пачку сигарет к себе в карман, ответил я ему.

– И еще, Денис, – Якуб взял меня за локоть. – Я уже тебе говорил, но напомню еще раз. Будь любезен, составь подробный отчет обо всем, что ты видел и слышал в тот вечер, когда тебя отравили. Распиши все в мельчайших подробностях. Что ты говорил, с кем ты говорил, кто с тобой говорил и все такое прочее. Мне нужна информация, чтобы установить личность того, кто покушался на твою жизнь. Сделаешь это?

– Так точно, – отрапортовал я и улыбнулся. – Я все помню, о чем ты говорил мне в палате.

Мы вышли на улицу, я уверенным шагом пошел к калитке, но Хикматов остановил меня и предложил сначала спокойно выкурить пару сигарет сидя на крыльце и только после этого начать путь. Я согласился с ним и, щелкнув зажигалкой, прикурил себе. Клубы сигаретного дыма расстилались по желтым деревянным доскам, из коих было сколочено крыльцо. Ветра на крыльце не было, поэтому дым красиво вился у нас под ногами, приобретая какие-то причудливые формы.

Прекрасный июльский вечер со всей его спасительной прохладой и полчищами комаров медленно опускал солнце все ниже и ниже за горизонт. Надо сказать, что холоднее от неторопливого наступления вечера не становилось: ночью обещали около семнадцати-восемнадцати градусов. Комары как раз любят такую погоду – без осадков, без сильного ветра, слегка прохладную.

– Кстати, что с нашей клубникой? – начал я, когда Хикматов прикрыл за собой калитку, и мы начали свой путь.

– А что с ней? По-моему, она прекрасна, Денис. Кстати, она тебе понравилась? Вкус, цвет, внешние характеристики? – прищурившись, спросил он голосом настоящего торгаша.

– Да, но я вообще-то имел в виду ее продажу. А так она просто замечательная.

– Тоже все путем: двое из трех клиентов купят по полторы тонны уже завтра.

– Прекрасно! И что по деньгам?

– Выйдет выручка почти в шестьсот тысяч рублей. На мой взгляд, довольно-таки неплохо, да? Это они еще обрадовались, что очень дешевый килограмм выходит.

– Безусловно!

– Но это еще не прибыль. И потом мы поднимем наши цены, как только они увидят, какого качества наш продукт!

– Будем надеяться, что все сложится!

– Надеяться – не лучшая затея. Как всегда говорил мой отец: «Надеяться надо на то, что завтра не будет конца света. А все остальное – в твоих руках. Вместо надежд – холодный расчет и цель!».

– Сильные слова, – сказал я. – Можно нескромный вопрос?

– Валяй, – достаточно небрежно ответил он.

– Отец тебе как-то помог в развитии нашего дела? – я спросил это несколько извиняющимся тоном. – Ну, я имею в виду, что он выделил там деньги или, например, договорился о покупке земли с местным сельсоветом или кем-нибудь еще. Дядя Харис ведь большая шишка, не так ли?

– Твой дядя Харис… – Хикматов осекся и посмотрел на меня несколько недоумевающим взглядом. – Если ты спрашиваешь о финансовой помощи со стороны отца, то ее не было. Тут только наши деньги. Лоббировал ли он мои интересы в местной администрации? Ответ тоже будет отрицательным. С чем он мне помог? Пожалуй, только с тем, что предупредил следователя и высшие полицейские чины Серпуховского городского округа, что в Акулово поселился такой-то товарищ, любящий совать свой нос в разные дела. И сказал что-то в духе: «Не считайте его подозрительным, такова его натура». Все. Естественно, эти полицейские послушают его – он ведь человек первой величины в их глазах. Поэтому я, пожалуй, могу даже человека убить абсолютно безнаказанно. Но, как видишь, такой возможностью я ни разу еще не воспользовался. Вообще, это все ужасно – осознавать, что все тебя считают папенькиным баловнем, но за долгие годы я научился от этого абстрагироваться и концентрироваться на своих каких-то задачах. Поэтому, Денис, очень хочу тебя попросить больше не возвращаться к этой теме. Этот бизнес – наше и только наше детище, больше ничье! Я воспользовался услугой отца только в одном – в моем праве помогать следствию, с Мальцевым я веду неформальную переписку в «Telegram», так что меня можно считать настоящим серым кардиналом или, как там в экономике, невидимой рукой рынка.

Весь остальной путь мы проделали в полной тишине, периодически нарушаемой звучными шлепками – это комары, вонзающие свои острые носики в мою кожу, подыхали под тяжестью моих не знающих пощады ладоней. Якуб же шел и отмахивался от них веткой сирени. Мне такая гениальная мысль в голову почему-то не пришла, и я продолжал себя шлепать там, где можно и нельзя.

Дом Новиковой Инессы Павловны, к которому мы подходили, представлял собой небольшой аккуратный домишко из дерева, выкрашенный в