Голод. Одержимые - Любовь Попова

смеюсь я, чувствуя, как кончик его языка обводит сосок по кругу, а палец забрался в тугую, не тронутую сегодня дырочку.

— Когда-нибудь я стану старым и немощным, и ты будешь с сожалением вспоминать время, когда я мог кончать три раза на дню, — говорит он и делает движение бедрами, хлюпает все еще твердым членом внутри.

Само то, что он говорит о совместной старости, просто срывает остатки барьера между нами. Так близко мы еще не были ни разу. Всегда словно чужие, просто занимающие сексом люди.

Сегодня же я чувствую, как мы вышли на новый уровень доверия и любви. И нет больше преград между нами. Теперь все будет хорошо.

Улыбаюсь в свои тридцать два и слизываю каплю пота с его виска, тянусь, включаю воду и смеюсь.

— Боюсь к тому времени я умру от перетраха.

— Ничего-ничего, ты молодая, все выдержишь, — усмехается он и крепче сжимает мою задницу руками, толкается в анальное отверстие глубже, ведет носом по щеке, прикусывает мочку уха. — А если нет, то я переверну этот мир, но найду человека, который тебя оживит.

Глава 22

Просыпаюсь я одна. Думаю об этом и убеждаюсь, протянув руку в сторону соседней подушки.

Пусто. Поворачиваю голову и тяжело вздыхаю. Но как только разворачиваю свою занемевшую после секса тушку на спину, улыбаюсь. Значит это, действительно, не сон, не галлюцинация или мираж, я снова в квартире Макара. Ну, если тот срач можно назвать квартирой.

Я привыкла одна просыпаться. Макар будил меня всегда где-то в четыре, показывал утренний стояк и требовал немедленно с ним разобраться. После интимной зарядки, в которой он разве что не вывернул наизнанку, Макар укрывал меня одеяльцем и приказывал отдыхать дальше. Так уж сложилось, и я не привыкшая ни к чему другому, радовалась любым крохам со стола своего любимого.

Тяжело вздыхаю и сажусь на кровати, рассматривая свои пальчики. Почему бы Макару не найти нормальную работу, без этих нервотрепок и опасности.

Подтягиваю простыню к груди и встаю, чуть пошатываясь иду к окну и открываю шторы. В глаза тут же бьет солнечный свет и я, преодолевая эту трудность, выхожу на балкон, вдыхаю прохладный, утренний воздух и снова улыбаюсь. Как дура.

Обычно, проснувшись, я звонила Макару и спрашивала разрешения спуститься в клуб. Теперь же мне хочется проверить уровень доверия. Поэтому мало того, что я собираюсь вниз, так я еще собираюсь заговорить с ним о легальном бизнесе, который он мог бы вести. Что угодно. Да хотя бы спортивный клуб.

Пора уже ему понять, что мы не случайные любовники, а одно целое.

Иду с улыбкой к двери и энергично дергаю ручку. Открываю двери и вскрикиваю. За ней Макар. С кофе, пакетом из любимой кофейни и огромным букетом роз.

— Ты ограбил романтика? — не могу не пошутить с лучезарной улыбкой принимая розы и зарываясь в них лицом. Стараясь не смотреть на бардак в гостиной.

— Я думала ты уже на работе, — смотрю из-за спины и вижу, как он разулся и несет кофе.

— Начальник я или кто? — смеется он, откладывает кофе и булочки на столик возле спальни и заходит за мной. — А ты куда собралась в субботу, с утра пораньше.

— К тебе в клуб, — говорю, улыбаюсь, поворачиваясь к нему лицом.

— В таком виде? — поднимает он брови, и я хмурюсь, опускаю взгляд и ахаю. Как была в простыне, так и на улицу бы выскочила…

Глава 23. Макар

— Это все из-за тебя, — шипит Васька и руку в бок, а я с ума схожу. От всклоченных волос. От сверкающих глаз. От тела, что прячется под этой простыней. Впрочем, что это прячется? Тяну руку, рывком сдергиваю белую тряпку, и моя Малышка уже голая.

— Нахал, — наигранно задирает она подбородок, идет мимо меня к двери, раскрывает пакет с белковыми эклерами. Пальчиком подцепляет крем и в рот. Смотрит краем глаза и улыбается. Сучка.

Подхожу сзади, пальцем глажу по позвоночнику, наслаждаясь трепетом ее тела. Моя, моя Васька, несмотря ни на что. Не испугалась.

Привяжу к себе, так, что даже о друзьях забудет, о внешнем мире, стану центром вселенной и всю жизнь буду наслаждаться ее телом и той любовью, что она будет дарить лишь мне одному.

Только урода найду, кто напугать меня пытается.

— От нахалки слышу, — шепчу ей на ухо, руками захватывая в плен любимые титьки. Такие упругие, с горошинками сосков и вдруг…

Шлепок. Бл*ть!

Чувствую, как по лицу сползает что-то липкое, облизываю губы и чувствую сладкий белок.

— Ой, какая же я неуклюжая, — смеется она в голос, а я лишь отпускаю руки с ее груди, стираю сладкую субстанцию и шлепаю ее на пол.

— Беги, Малыш, если не хочешь потом влагалище отмывать от этого дерьма.

Он смеется пуще прежнего, сгибаясь пополам, я только качаю головой, что совсем перестал ее пугать. Раз не слушается.

Ну ничего.

Хватаю пакет над ее головой, беру в руки оставшиеся пирожные и выдавливаю крем ей на голову.

— А — а! — кричит она и пытается оттолкнуть меня, но я держу ее за плечо и размазываю «шампунь», на что она вдруг изгибается, оказывается на полу и быстро отползает в сторону душа.

— Куда! — тут же цепляю ногу и тяну на себя, поднимаю в воздух и бросаю на кровать, которая легко отпружинивает стройное тело. — Я же предупреждал тебя.

— Макар, — откашливается она. — Пошутили и хватит.

Но разве я шутил?

Я поднимаю брови, ухмыляюсь и стягиваю футболку. Смотрю в ошалелые глаза и стягиваю брюки. Обляпанной рукой провожу по уже давно колом стоящему член и, как воин готовый к битве, делаю шаг к кровати.

Натачиваю инструмент и вижу, как завороженно она на него пялится. Знаю, что хочешь. Сотрясаюсь, фантазируя, как Вася будет его вылизывать своим розовым язычком.

— Стой! — останавливает она меня рукой. Опомнилась значит. — Это уже