Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девушка откатилась в сторону, перевернулась и подняла голову. Но не успела разглядеть лица стражника, сбившего ее, — он кинулся на нее. Ишмерай увернулась и выжгла его сердце. Хладвиг сбежал. Пора было убираться отсюда, к площади бежали новые стражники. А лошадей вокруг не было. Бегать она не могла.
Обсидиан разбросал новое подкрепление, как фантики от конфет. Он драл человеческую плоть острыми клыками. На мостовую полилась новая кровь. Из последних сил Ишмерай ударила кулаком по земле, и золотая волна откинула солдат. На несколько минут открылся свободный коридор.
Обсидиан прыгнул к девушке и согнул передние лапы. Ишмерай, хромая, подошла к нему, заторможенно перекинула ногу и легла на его спину, схватившись за два выступающих на воротнике рога. Сознание покидало её, голова кружилась, но она понимала, что должна сделать последний рывок. И напрягла все свои силы, когда Обсидиан поднялся и устремился вперёд.
Поездка на демоне оказалась тем ещё испытанием. Она не шла ни в какое сравнение с ездой на лошади. Неравномерная бешеная скачка, во время которой Ишмерай пришлось очень сильно постараться, чтобы не слететь с него с непривычки. Она полностью доверилась Обсидиану и почти не смотрела по сторонам. Уткнулась лицом в его мохнатую холку. С ним она почувствовала себя в безопасности.
Люди вопили, шарахаясь в стороны. Кто-то кричал о том, что в Аннаб скачут ведьмы, а дьявол пришпоривает их. Вскоре она перестала воспринимать эти крики.
Демон вылетел из города, едва не сбив стражников, с криками шарахнувшихся в стороны. Он нырнула в лес, свернул на запад, спустился с пригорка, остановился перед въездом в неглубокую пещеру. В чувство Ишмерай привёл голос Александра, раздражённый и даже отчаянный.
— Вы оставили ее там на площади совсем одну! Вы охренели?!
— Ты горел, ты ранен, у тебя столько ожогов, а раны твои могут воспалиться! Да ты посмотри на себя, на тебе почти нет даже рубашки, а вокруг еще лежит снег!..
— Я возвращаюсь!
— Ваш истеричный ор доносится до самой площади Аннаба, — мрачно протянула Ишмерай, въезжая на демоне в пещеру.
Атаргата облегчённо воскликнула что-то невнятное, Амиль поёжился от увиденной картины: девушка с горящими золотым глазами верхом на демоне Кунабулы.
Ишмерай глядела только на Александра. Он по-прежнему оставался в своей изорванной рубахе, в штанах с выжженными дырами, через которые виднелись ожоги. У него была рана на лбу, а спина и вовсе была исполосована. Но он был жив, его раны, если Эвбей займётся ими в ближайшее время, вскоре затянутся, и всё будет хорошо…
«Всё будет хорошо!..» — подумала Ишмерай и покачнулась. Отчаянно закружилась голова.
Александр, сильно хромая, стремительно подошёл к ней и, повторяя ее имя, снял ее с Обсидиана и крепко обнял.
— Ты жива! — шипел он, сжимая девушку, разглядывая ее лицо, целуя его и снова сжимая в объятиях. — Хладвиг сказал, что тебя сожгли.
— И ты поверил?
— Я сдался.
Ишмерай улыбалась, пальцами проводя по его щекам, лбу, прижимаясь к нему и с трудом сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Голова ее сильно кружилась, жар огня сдавливал, но Александр держал её — и ей не страшно было упасть.
— Сударыня Алистер… — нерешительно позвал Амиль. — Прошу простить меня за то, что я прерываю вашу радость, но мы должны уехать от Аннаба как можно дальше. Нам предстоит неблизкий путь…
— Всё, Александр… — прошептала она, задыхаясь. — Пусти меня, мы должны ехать…
Ишмерай попыталась что-то сказать, но голову стиснула невыносимая боль. Её накрыл тёмный шёпот, она тихо охнула и потеряла сознание.
Эпилог
Катарина устало выдохнула и закрыла толстую тетрадь, сплошь исписанную убористым почерком.
Утро, самое ясное и тёплое за последние месяцы, возвестило об окончании затяжной зимы и начале зеленеющей весны. Солнечные лучи осыпали золотую пыль на проклёвывавшиеся листочки, и все засияло великолепием и радостным пробуждением в свете восходящего апреля.
Молодая женщина распахнула окно в гостиной, оглядела зеленеющие дали радостным взглядом темных глаз.
— Доброе утро, мадам! — поприветствовала её пожилая неулыбчивая служанка, выходя из кухни. — Завтрак готов.
— Благодарю, Элла, — ответила Катарина, набрасывая на плечи плащ. — Скажите Кирабо, чтобы она принесла мне в сад мой кофе и булочки.
— Вы не причесались, мадам. Наденьте шляпку.
Катарина закатила глаза. Только Элла не боялась говорить с нею прямо.
— Его Светлость не одобрит…
— Моему дяде безразлично, надета ли на мне шляпка в шесть утра в субботу или нет. У него есть дела поважнее.
Служанка недовольно покачала головой, фыркнула что-то похожее на «Ишмерай» и вернулась в кухню, а Катарина бодро вышла на улицу, вдохнула свежий горный воздух, потянулась и направилась в вишнёвый сад, поддёрнутый зеленовато-белой дымкой раннего весеннего тумана.
Катарина выбрала свою любимую лавочку. Ещё в детстве она могла часами сидеть на ней и любоваться закатами вместе с горячо любимым дедом, ныне покойным. Он умел рассказывать интересные истории. Особенно истории о своих походах, поездках с дипломатическими корпусами. Но охотнее всего он рассказывал о приключениях, благодаря которым он познакомился со своей супругой.
Катарина не застала свою бабку, но слышала о ней очень часто. В доме висело множество портретов, благодаря которым Катарина могла восхищаться удивительной красотой своей бабки, а мать хранила в своём кабинете в Карнеоласе целую коллекцию миниатюр, выполненных в разные годы. Ее бабка была горячо любима и мужем, и детьми, и друзьями. Утрата была невосполнимой. «Ты и твоя мать очень похожи на неё», — постоянно заканчивал свой рассказ дед, мрачнея и опуская печальные глаза.
Катарина вновь глубоко вздохнула, наполняя грудь влажным ароматом черной земли, по которой ходили её предки, ароматом детства, сладким от счастливых воспоминаний. Прохладный ветер ворвался в сад и всколыхнул набухающие кроны старых вишен. Округа наполнилась сонным шелестом, и Катарине захотелось спать.
Она поднялась засветло, чтобы заняться любимым делом — написанием приключенческой истории. Два тома уже было написано.
