Сталинская премия по литературе: культурная политика и эстетический канон сталинизма - Дмитрий Михайлович Цыганов

Сталинским премиям в области искусства и литературы, 15 февраля 1952 г. // РГАНИ. Ф. 3. Оп. 53а. Ед. хр. 30. Л. 40–41.

1809

Симонов К. М. Глазами человека моего поколения. С. 203.

1810

Симонов не точен в расчетах: правительственное постановление о присуждении премий было принято 12 марта 1952 года, поэтому описанное им заседание Политбюро проходило более чем за 2 недели до принятия окончательного решения по лауреатам.

1811

Симонов К. М. Глазами человека моего поколения. С. 232–233.

1812

Там же.

1813

Симонов К. М. Глазами человека моего поколения. С. 213. Далее Симонов писал: «Хорошо помню, что Сталин, сказав о политической стороне романа и его исторической правдивости, перешел к его художественным достоинствам и несколько минут хвалил роман Злобина в таких выражениях, которые он не часто употреблял. Он называл роман очень талантливым, говорил, что автор талантливый человек и что он написал выдающееся историческое сочинение. Судя по всему, что говорил Сталин о романе, ему очень нравилось, как он был написан Злобиным» (Там же).

1814

Симонов К. М. Глазами человека моего поколения. С. 213–214.

1815

Бузин Д. С. Александр Фадеев: Тайны жизни и смерти. М., 2008. С. 235–238.

1816

Сам Симонов по прошествии нескольких десятков лет был убежден, что эта сцена была специально «разыграна» перед присутствовавшими: «Сейчас я почти убежден в том, что Сталин заранее, еще до заседания, и прекрасно знал о том досье, которое в соответствующем месте заготовили на Злобина, и уже принял решение, не посчитавшись с этим досье, дать Злобину за „Степана Разина“ премию первой степени, даже не снизив премии до второй или третьей — так и оставив ее первой. Если так, то, стало быть, сцена — „простить или не простить“ — была сыграна для нас, присутствовавших при этом представителей интеллигенции. Чтобы мы знали, как это бывает, кто окончательно решает такие вопросы. Кто, несмотря на прегрешения человека, принимает решение простить его и дать ему премию. За кем остается право на эту высшую справедливость, даже перед лицом вины человека. Какие-то другие люди помнят только о вине и считают, что нельзя простить, а Сталин считает, что вину можно простить, если этот же человек сделал нечто выдающееся» (Симонов К. М. Глазами человека моего поколения. С. 215–216).

1817

Интересно, что точно такой же акт «прощения» Сталин совершил и в 1951 году, присудив премии своего имени ранее судимым по 58‐й статье А. Рыбакову и К. Наджми.

1818

Бузин Д. С. Александр Фадеев: Тайны жизни и смерти. С. 240–241.

1819

Бузин Д. С. Александр Фадеев: Тайны жизни и смерти. С. 238–239. Курсив наш.

1820

Там же. С. 205–206.

1821

Там же. С. 216. 29 сентября 1952 года О. Мальцев, к тому времени узнав о непростых обстоятельствах премирования, писал Сталину: «Дорогой, любимый Иосиф Виссарионович! В эти волнующие дни перед съездом партии я получил за свой скромный труд — роман „Югославская трагедия“ — диплом лауреата премии Вашего имени и медаль с Вашим изображением. Я не могу сдержаться, чтобы не написать Вам этого письма. Хочется сердечно поблагодарить Вас за отеческую заботу о нас, советских писателях, и обещать Вам, что я еще упорнее буду трудиться, и в следующий книге — романе „Балканская авантюра“, который сейчас пишу, как продолжение „Югославской трагедии“, постараюсь в меру сил своих разоблачить реакционную политику американских империалистов и их титовских послужников на Балканах и в странах Юго-Восточной Европы после второй мировой войны. От души желаю Вам, дорогой Иосиф Виссарионович, здоровья и долгих лет жизни на радость и счастье нашего народа» (Письмо О. М. Мальцева И. В. Сталину, 29 сентября 1952 г. // РГАНИ. Ф. 3. Оп. 53а. Ед. хр. 32. Л. 108).

1822

Однако ученые не располагают документальным подтверждением версии о якобы готовившейся еврейской высылке; основательную критику этой версии см. в: Костырченко Г. В. Депортация — мистификация (Прощание с мифом сталинской эпохи) // Отечественная история. 2003. № 1. С. 92–113.

1823

Цит. по: Эренбург И. Г. Люди, годы, жизнь. Т. 3. С. 103.

1824

Кроме того, Сталин, по всей видимости, имел в виду и дискуссию о псевдонимах, развернувшуюся на страницах «Комсомольской правды» и «Литературной газеты» зимой — весной 1951 года. Началась эта дискуссия со статьи отъявленного космополита Бубеннова «Нужны ли сейчас литературные псевдонимы?», опубликованной в «Комсомольской правде» 27 февраля 1951 года. 6 марта на этот публицистический выпад последовал очень язвительный и весьма внятный ответ Симонова. Он опубликовал в «Литературной газете», редактором которой тогда был, статью «Об одной заметке» и подписал ее «Константин Симонов (Кирилл Михайлович Симонов)». Через два дня, 8 марта, в «Комсомольской правде» была опубликована статья «С опущенным забралом…», под которой стояла подпись Шолохова (в те годы в литературных и окололитературных кругах ходили слухи о пьянстве и антисемитизме писателя). Автор этой большой статьи встал на сторону Бубеннова и обвинил Симонова в «бесцеремонности, крикливости, зазнайстве, развязности, нелепости». 10 марта Симонов напечатал статью «Еще об одной заметке», которой завершил эту недолгосрочную полемику. Сталин принял сторону редактора «Литературной газеты». В этом решении, по-видимому, выразились и личные переживания Иосифа Джугашвили, который всю жизнь прожил под псевдонимом.

1825

Симонов К. М. Глазами человека моего поколения. С. 203–204.

1826

Горбатов Б. О некоторых проблемах роста казахской советской литературы // Литературная газета. 1948. № 101 (2484). 18 декабря. С. 3.

1827

Симонов К. М. Глазами человека моего поколения. С. 207.

1828

Там же. С. 212. Даже среди партийцев, входивших в Политбюро, не было единства во взглядах на роман Кочетова. Так, Молотов в беседе с Ф. Чуевым 11 марта 1976 года вспоминал: «Втроем со Сталиным и Ворошиловым ходили к Горькому. Ворошилов читал много. Как раз военное дело мало читал, а художественную литературу читал не меньше меня, вот так. Но мы с ним не всегда соглашались. Я сказал, что „Журбины“ Кочетова хорошее произведение, но все-таки… Он на меня напал: „Ты ничего не знаешь, отстал! Рабочую жизнь я знаю, очень хорошо написано!“ — „Хорошо, но, с моей точки зрения, уровень, так сказать, ниже среднего, чем выше“. Он очень