Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов

– Намек понял, – Уваров сразу же изменился в лице, посерьезнел и прекратил нести всякую чушь. – Вел себя как дурак. Извините. Я и в прошлый раз просто познакомиться хотел, но перегнул.

– Понял тебя, извиняю, – кивнул я, но руки ему не подал. – Звать как?

– Илья. А вас Максимом, я в газете читал.

– Так может, ты и помириться подошел из-за того, что в газете прочитал? – прищурился я.

– Нет-нет, что вы, – искренне испугался парень. – Честное слово, господин ба… то есть, Максим. Там много другого любопытного, но нет, не из-за этого.

– Раз честное… – я пристально посмотрел на усатого, и тот сразу же бросился кивать:

– Самое что ни на есть.

– Так, спокойнее. Я же не собираюсь тебе вилку в руку втыкать.

– А в прошлый раз собирались? – слегка унявшись, полюбопытствовал Уваров.

– Пугать – собирался. Протыкать – нет.

– А это тогда за что? – он указал на свою забинтованную голову.

– Да что ты не уймешься никак? За дело это тебе. Еще в прошлый раз сказал, чтобы не бил со спины, – выговорившись, теперь успокоился и я. – Так чего ты хотел? Только извиниться?

– Нет, – ответил он, на этот раз робко, и как будто стесняясь. – Мы же все газету читали. Что вы и Анна Алексеевна… как бы это сказать…

– Вместе, – закончил я за него, тоже не слишком уверенно.

Но не потому, что не был уверен сам. Я не понимал парня. С чего такое любопытство? Интереса к императорской семье в том виде, в котором мне его преподносили, я тоже не понимал.

Да, мог быть повышенный интерес, потому что это – семья особая. Выражаясь привычным мне языком – премиальный инфопродукт, по своей сути. Кому есть дело скандала семьи в соседнем подъезде? Если это дворянин, то дело охватывает некий круг любопытных, а вот правящая семья охватывает круг куда больший.

Но даже с учетом этого я считал, что народ в своей массе делится по интересам. Девушки следят за балами и женскими нарядами, сохнут по братьям и племянникам императора, а если двоюродные-троюродные, так прикидывают шансы выгодной партии.

Мужская часть населения на мой взгляд, должна была интересоваться делами более серьезными. И женской половиной семьи Романовых. Собственно, тут моя логическая цепочка оборвалась и все стало понятно. Их интересует сама Анна.

У стола собрались все, но стояли на удивление организованно и вопросы задавали в строгой очереди, которую обозначил Илья. Причем вопросы были предельно тактичные, и иногда даже исправлялись в процессе, так что никто, кроме задающего этот вопрос, не краснел.

– И долго мне ждать прикажете? – вдруг загремел голос Анатолия Ефимыча где-то в районе двери. – Что тут у вас творится?!

Он громко затопал к нам и онемело уставился на происходящее, ожидая увидеть, вероятно, совсем другую картину:

– Беседуем, – объяснился я, а потом сообщил курсантам: – в другой раз договорим. Вечером, сегодня.

– Сегодня вечером, – Илья кивнул, ответив мне, как эхо. – Стройсь! – гаркнул он на остальных и тут же дернул рукой, чтобы схватиться за голову, но удержался и лишь поморщился.

Мы с Анатолием направились к тренировочному залу. Я уже привык к простой одежде, в которой ходили все остальные – просторная светлая рубаха и брюки пошире. Не место здесь было на других смотреть и красоваться перед кем-то. Самое главное правило – правило разделения по половому признаку здесь соблюдалось очень строго и ни одной девушки в этой половине лагеря я так и не увидел.

– Я уже подумал, что ты их опять колотишь, – сообщил мне вояка, когда мы вошли в теплое помещение. – А ты с ними общий язык нашел.

– Скорее они со мной нашли. Все проще оказалось, а то начали так витиевато изъясняться, что чуть с обедом не расстался. Не бил, признаюсь, даже желания не было, – положа руку на сердце, ответил я. – Все о принцессе расспрашивали.

– Так у нас их все любят. Брат императора – отличный вояка, похож на одного прадеда, а хочет быть похожим на другого, занимается полками, учит, сам учится. Толковый, пользу принесет, – Анатолий взял в руки увесистый деревянный макет сабли – наподобие той, что Павел Трубецкой вручил мне в первый раз. – Да и Анна Алексеевна хороша. Не только внешне, но и усилий в учебу вкладывала предостаточно. Пример другим, а это очень важно для них.

– Верите, что им что-то грозит? – спросил я и вояка вздрогнул:

– Сплюнь! – воскликнул он. – А если ты что-то знаешь, то лучше сказать это, кому следует.

– Мне кажется, я уже сказал лишнего, – пробормотал я. – Не хотел волновать. Не думал, что так ревниво к Романовым все относятся, с любовью.

– Ох, странный же ты парень, Максим Абрамов. Как не из этого мира.

И как же он был прав в тот момент, аж мурашки по спине побежали. Я прикрыл глаза и выдохнул:

– Давайте уже тренироваться, – предложил я.

– Нет уж, постой. За душу взял, теперь объясняйся. Знаешь чего или попусту болтаешь? – строго спросил Анатолий Ефимыч.

– Зря я вообще эту тему начал, – сказал я, надеясь, что вояка отступится. Но он оказался не из тех, кто привык сдавать назад:

– Точно знаешь. Говори!

Я осмотрел тренировочный зал, чтобы убедиться, что рядом никого нет и нас никто не подслушивает. Потом попросил:

– Я скажу. Но ни слова Павлу, и, разумеется, даже видом не показывайте никому здесь, что вы чего-то знаете.

– Не каждый так старика обидеть может, – нахмурился Анатолий Ефимыч. – Я же не болтун какой.

– А из меня болтуна делаете, – в сердцах воскликнул я. – Вот не положено говорить о таком. Слишком сложная ситуация. В общих чертах скажу. Кто-то стремится подорвать доверие к правящей семье. А мы хотим этого «кого-то» найти. Желательно до того, как он попытается навредить снова.

Анатолий поднял ладонь, знаком останавливая меня. Он оперся на деревянную саблю и задумался.

– Не ожидал я, что до таких дней доживу, – наконец произнес он. – Чтобы кто-то решил покуситься на императорскую семью.

Я ждал, что он продолжит говорить и сообщит мне пару банальных фраз, что-нибудь вроде «наступивших темных дней», но вместо он закинул деревяшку себе на плечо и кивнул:

– Так приступим, будущий защитник?

– Не такой уж и будущий, а очень даже настоящий, – я помахал перед собой макетом сабли.

Внушительно и натурально – древесина была чем-то пропитана, вероятно, для большей прочности, потому что после того, как мы для проверки обменялись парой ударов, на макете не осталось даже вмятин.

– Начало лучше, чем в стрельбе, – порадовался Анатолий Ефимыч. – Пора тебе пару синяков наставить.

Как он успел взмахнуть саблей, я понял только потом. Сперва я отвлекся на его перемещение – прямой шаг вбок сменился разворотом, а пока он двигался, сабля описала широкую дугу и врезалась в мое плечо до того, как я успел блокировать удар.

– Но, когда противников много – так