Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев

Сегодня был Пленум ЦК. Продовольственная программа до 1990 года. Есть новые идеи, но не очень смелые. В основном по-прежнему: поднять, улучшить, усовершенствовать, расширить, словом — «давай-давай». Но надо повнимательней прочитать постановления. Вчера не хватило времени. А сегодня Брежнев (конечно, он, а не Горбачев, например, делал доклад) читал достаточно невнятно, чтобы усвоить «эффективность» предлагаемых мер.

[Наткнулся на брошюру о XVII съезде партии тех времен. Заинтересовался: оказывается в 1938 году мы произвели 7 млрд. 300 млн. зерна. Это — 120 млн. тонн. Это при 173 млн. населения. Это, когда в колхозах было всего 250 тыс. тракторов (а сейчас много миллионов), и когда там практически не было автомашин и никакой химии, никаких гербицидов. В этом же году (цифра не опубликована) произведено 165 млн. тонн при населении в 265 млн. и проч.]

Нехватки Брежнев объяснял так:

— увеличилось городское население;

— увеличилось потребление (жизненный уровень);

— увеличились денежные доходы (больше покупают);

— сельские жители много продовольствия покупают в магазинах;

— разрыв между производством и хранением плюс транспортировка (большие потери).

И еще что-то в этом роде.

Но ведь научно-техническая и производственно-индустриальная база сельского хозяйства увеличилась, наверно, в десятки, если не в сотни раз. А результат?

С «исторического» мартовского (1965) Пленума по сельскому хозяйству, с которого началась современная подлинно ленинская аграрная политика, прошло 17 лет. А результат?

По калорийности, фиксирует Пленум, питание обеспечивает физиологическую норму. Дело, видите ли, в том, что по разнообразию и качеству. не достигли еще. Попросту говоря, в большинстве районов страны нет ни мяса, ни масла, ни многих молочных продуктов, ни даже крупы. А в 1938 году все это было. Голодных ведь тоже не было, физиологический уровень и тогда обеспечивался.

Словом, может, что-то и будет от Продовольственной программы, если. не урежут вложения в ее идеи, — так, как это случилось с очень похожими идеями мартовского Пленума 1965 года.

Брежнев выглядел плохо. Передвигался еле-еле, поддерживаемый охранником, замаскированного в подносчика чая. Когда сходил с трибуны и пытался сам ступить на лестницу, ведущую в президиум, чуть не упал, и охраннику пришлось его буквально волочь. Потом сидел, уставившись, — ни одного движения на лице, и ни одной мысли, кроме, наверно, — как бы досидеть до конца. Когда зал реагировал на какое-нибудь высказывание с трибуны смехом или шумом, он наклонялся к Черненко, видно, спрашивал, в чем дело, потом отшатывался без признака понимания на лице. В общем, — живая мумия. Все это видят и все соглашаются с тем, что это «нормально».

Андропова избрали секретарем ЦК. Зал встретил это неподдельными долгими аплодисментами. дважды. Значит, версия Арбатова, изложенная выше, была правильна. Очевидно, по сфере деятельности он займет место Суслова. А как они будут «делить» с Черненко, сказать трудно.

Мне сообщили, что обсуждался вопрос о Пономареве на Политбюро перед Пленумом — вводить его в ПБ или так и оставить. (А я-то думал, что эта проблема давно закрыта и Б. Н. вроде бы успокоился). Отвели. Спрашиваю — кто? Мол, «сам» и последний гвоздь забил Черненко. жест рукой, в смысле «по боку». А кто-нибудь поддержал? Да… — «провинциалы» (т. е., значит, Кунаев, Щербицкий, вряд ли Романов) Но сказано было — трое. Может быть Гришин. Но двух голосов — Брежнева и Черненко, при вероятной поддержке Громыко, было вполне достаточно, чтобы лишить Б. Н.'а последнего шанса. А сам факт обсуждения, конечно, не в его пользу: теперь все в Политбюро знают, что он «не пользуется» и, следовательно, можно совсем с ним не считаться.

И не считаются: пример тому — китайские дела. То, что он рассказал мне об обсуждении на ПБ записки комиссии по китайской проблеме, оказалось, сильно преувеличенным. И эта записка и «отчет» Рахманина об Интерките (правда, на Секретариате) были утверждены и стали «решениями ЦК». Так что Олег Борисович «смазал» меня.

И уже (вместе с Замятиным) разослал по ПБ информацию о Новой Конституции КНР. На самом деле — это чистая дезинформация. Так я Б. Н.'у и сказал сегодня в присутствии Загладина, который не только со мной согласился, но и сообщил Б. Н.'у с «акцентом» о том, что помощники Генерального Александров и Блатов возмущены поведением Рахманина.

Вот такие у нас дела там. Может быть с появлением Андропова что-то изменится.

Вообще я уповаю. Он разумный и компетентный человек, доступный «новому», склонный к размышлению. И у меня ни на минуту нет сомнения, что это сейчас лучший выбор. Б. Н. никак не мог бы восполнить сусловский вакуум. Как политик он мелок, обременен агитационно-пропагандистским комплексом 20–30 годов и склонный не к политическому, а к полицейскому образу мышления. Последний пример тому — его акция в отношении финской КП, которая долгие годы была отдана ему на откуп. И вот результат. Да и итальянцы в значительной мере — плод его многолетней «работы» по обращению ее в «московскую веру». Результат — прямо обратный.

Хорошо также, что продвинули Долгих кандидатом в члены Политбюро. Его хотят на место Кириленко, который уже — шкура от лимона. Этот человек умен, знающий, смел, владеет своей проблематикой свободно, мыслит реалиями. И если не сорвется, как Рябов и Катушев, то может быть будет какой-то толк и в деле — в промышленности, которой он ведает.

Вчера мне стукнуло 61. Были родственники и семейные друзья. 61 — это старческий возраст. Надо спешить жить!

Вчера с Загладиным принимали делегацию Международного отдела ЦК СЕПГ. Прошлись по «евро» КП, по общим проблемам МКД. Вадим вел лекцию, пытался читать с изрядной долей литературщины и дешевого социологизирования. У немцев в глазах мелькала ирония. В который раз я убеждаюсь, что Вадим вдохновляется на публику и перед публичностью. А беседа по гамбургскому счету, как правило, не получается у него.

Болею бронхитом. Когда один в окружении своей «библиотеки», не знаю, за что хвататься, а в результате ничего серьезного не читаю.

На работу не пошел. От нечего делать стал читать Нагибина и вновь убеждаюсь, что мастерство советской прозы достигло очень большой высоты, превзойдя многое из того (по сумме приемов, по оригинальности находок — количественно, ибо по качеству невозможно сравнивать вне эпох, вне сюжета), что было раньше, в том числе и в классические времена.

Вот лежит папка на столе с газетами, обрывками ТАСС'а, записками. Многое пора выбросить, а мне лень ее даже открыть, хотя у меня целый день впереди без всякого дела.