Роман в письмах. В 2 томах. Том 2. 1942-1950 - Иван Сергеевич Шмелев

вместо сына, и старая сестра, бывшая директриса психологической экспертизы для сбившихся с пути девушек. На днях будет еще одна сестра для поправки здоровья. Изредка ко мне приезжает кто-нибудь из домашних или золовка. С 19-го наступили холода, и к несчастью дует холодный ветер. Я-то в тепле, а вот наши, наверное, мучаются, т. к. ветер стоит как раз со стороны маминых комнаток. Я все время думаю о маме, — ей нелегко. Продолжаю 29-го — сегодня тут рожденье хозяйки, так что мы все в «параде». И настоящий-то у нас «Ноев ковчег». Я радуюсь, что у тебя бодрое состояние духа. Так именно это и должно быть. Слава Господу! Так же точно было и со мной после моей первой операции. И совершенно обратное теперь. Все, как будто, у меня внутри вынуто. Никакой духовной сущности. Трудно на чем-нибудь остановить мысль и страшно, именно страшно мыслей о искусстве. Когда я думаю о своей работе, — мне нестерпимо. Все равно, как бы вероятно было у ослепшего художника или оглохшего композитора. Я взяла сюда все свои вещи для проработки и… ничего не могу. Рисунки тоже тут, но я также ничего не могу. Правда, хожу гулять, когда не слишком холодно. И начинаю видеть красоту. Впервые была «уязвлена» рдевшими пурпуром и золотом березами. Они, кудрявыми и хлесткими ветками, своим кружевом ходят в морозном небе. И как горят на заре! Масса тут дятлов, — трудятся — тукают и тукают себе без устали, откидывая сильную головку.

Белочки резвятся, и целыми стаями летают сороки, стрекочут, какую-то войну между собой ведут. Должно быть подбираются парами к весне. Есть и зайцы. Все это живет и гомозится прямо в саду, вокруг дома. Хотя и дом-то стоит собственно в лесу. «Искать» прогулок не приходится — они все тут вот, под рукой. Идеальное жилье для творческого труда. Ах, что же это со мной?! Вчера было письмо от одной дамы, полное ласки и утешения, что ее муж после одной операции тоже с 1/2 года не годился. На мое несчастье, Dr. Klinkenbergh сам пациент. И то, сразу же, как встал (на 13-ый день) явился к нам в Woerden (18–20 km), чтобы меня поддержать. За эту болезнь я так много видела внимания, что мне даже порой неловко, — невозможно всем ответить тем же. В данный момент я — сырое яйцо в вате. Весь дом вокруг меня крутится. Хозяйка приказывает полную тишину, когда я удаляюсь наверх спать. Радио закрывают, все ходят в туфлях и говорят шепотом. Комнату выбрала тоже самую лучшую и поместила других жильцов так, чтобы не мешали. И спрашивает часто: «Что бы для Вас сделать? М. б. скушать что хотите?» Полная предупредительность… Ах, какое скучное письмо. И мыслей нет. Прости.

О Криволае?931 — Он старается производить впечатление русского человека, но на самом деле в своем буржуазном житии совершенно оголландился. Я мало с ним знакома, но от других (многих) слыхала, что он сухой и расчетливый эгоист, чуть не ростовщик. Порой бестактен и бесчувственен. Машинкой его я пользовалась ровно 4 недели и более чем хорошо за нее заплатила, а выпросить ее стоило мне больших трудов, только потому, что твоим именем просила, и ему было неприлично отказать на мою формулировку просьбы. Его страсть — собирание картин русских художников и книг. По возможности даром или по дешевке. О его скупости ходят анекдоты среди русских гаагчан. Торгуется с жидами, чего никто тут не делает. С «супругой» своей, вернее с женой одного голландского доктора, у которой живет на квартире, хамит неприлично, не стесняясь даже посторонним присутствием. А она — милая дама. Ходячая, всем известная тайна, что он сожительствует с ней. Нет, мне такой тип человека противен, и я его не считаю русским. Да, кажется, он и голландское подданство взял. Я ему спешно возвратила машинку и купила свою собственную. Так что, говоря тебе, что я работаю на его машинке, он просто наврал. Ну, Ванёк, будь здоров! Господь да сохранит тебя! Обнимаю тебя и крещу. Не забывай меня, — черкни, хоть немного! О.

[На полях: ] К сожалению, ни одного из рекомендованных Шахбаговым лекарств достать не могла. Если бы он меня лечил, то, знаю, — давно бы пошло на улучшение. Массу от него внимания видела тоже.

Dr. Klinkenbergh после своей операции помолодел лет на 10–15 и посвежел. Всем нам бросилось в глаза. Как-то «бравурно» он влетел. Таким его не знаю. М. б. для «рекламы» хирургии.

228

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву

[13.IV.1950]

Дорогой Иван Сергеевич!

Я очень тревожусь о Вас — на Пасху не было от Вас «Христос Воскресе». Здоровы ли Вы?? Умоляю Вас или кого-нибудь, кто около Вас, черкнуть мне, хоть строчку! Неужели Вы опять больны? Я очень устала за 2 недели без всякой помощницы. Теперь есть девушка, но я сама страшно устала и не могу пока что ничего делать. Но это пройдет. Черкните же о себе!! Обнимаю Вас. О.

Получили ли посылку?

229

И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной

7. IV.1950

Великий Пяток

Христос Воскресе, дорогая Олюша, с принятием Святых Христовых Тайн поздравляю тебя, мой чистый светик, да будет тебе и душе твоей — во укрепление!

Я все еще влачусь, и, из-за шаткой погоды, не выхожу. Это убивает меня, я снова худею, т. к. больше месяца нет охоты есть: насилую себя. Должно быть в крови есть известный % urine, рот сухой, надо анализы (дал выделения), а главное: нет воли!

Пишу только тебе, вынуждая себя. Я забыл (усталость!) просить тебя — _н_и_ч_е_г_о_ мне не посылать, я ничего не ем, посылки раздаю. Мое меню: утром — кофе с молоком, немного хлеба, масла; в 2 ч. обед — чуть салата, рыбку, апельсиновый сок; вечером чашку молока с хлебцем. Ни разу в церкви! Себе в тяжесть, жить не хочется. Все же, чтобы не надоедали, дал очерк932 «Русской мысли». Словом, ни-ку-да я! Прости, нет сил… Часами лежу, окна открыты…

Нет для меня весны. Самое светлое — что ты оправляешься. Берегись, не пересиливай себя.

Как пусто и уныло _в_с_е_ во мне!

Спасибо еще, что нет нужды. Больше 50 писем без ответа. А надо писать, благодарить. Читатели не оставили меня без помощи. Какое-то _о_б_щ_е_е_ недомогание… Как надоело это! М[арии] Т[арасовны] не вижу больше месяца. Большей частью один. Тоска… Скотина я: Бог меня воздвиг (чудом), а я… — в унынии. Очевидно, надо что-то бодрящее.

Обнимаю тебя и христосуюсь. Милая, крепни, светись… ну, помолись за меня, я это