Роман в письмах. В 2 томах. Том 2. 1942-1950 - Иван Сергеевич Шмелев

Все чисто, все вовремя. Ем с охотой. Ваше душевное состояние и Ваши трудности меня удручают. Благодарю за Ваши заботы. Светом в эти дни — для меня родная участливость доброй М[арии] Т[арасовны] (я не хочу этого писать, но И. С. требует).

Сердечно целую. Ваня[285]

[На полях: ] [Сердечный привет Вашей маме].

222

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву

8. XI.49

Милый мой дорогой, родной Иван Сергеевич!

Непрестанно думаю о Вас, и днем и ночью. Мне очень тяжко не иметь от Вас весточки. Последняя открытка М. Т. В[олошиной]923а была мало утешительна: «по временам поташнивает»… когда же это кончится? Но что значит «поташнивает»? Мутит только или же опять выбрасывается жидкость? Как счастлива я была бы получить письмецо Вами самим написанное, но, конечно не через силу. Этого я никак не хочу. У меня нет слов, чтобы выразить мою тревогу о Вас. Я не могу ничего делать. Дома масса всяких забот. Арнольд у предела своих нервных сил. Его затрепали. Вчера он почти плакал и не мог спать. Ложится около 2–3 ч. ночи, а встает уже в 6 ч. утра. Сам должен пахать, т. к. с работником — отцом моей Вилли, случилось несчастье: сперва даже не знали, что собственно. Он кончил пахоту и в 12 ч. дня должен был идти обедать. Ар только что его оставил, а то вместе с ним работал. Приходит к дочке и просит у нее воды, а сам дрожит и еле на ногах держится, прижимая к щеке платок. Из-под платка ручьями кровь. Говорит, что упал и больше ничего не знает и не помнит. Дочка не видала его раны и послала его скорей домой. Но мне сказала, что ее отец как пьяный, ничего толком сказать не мог. В воротах у выхода его встретил Арнольд, — платок уже не скрывал рану, и Ар отшатнулся, увидя огромную, зияющую рану, располоснувшую всю сторону от виска до подбородка. Кровь льет ручьем, а края раны так разошлись, что доктор, к которому Ар его отправил, должен был взять самые большие защипки, чтобы наложить шов. Врач сделал предположение, что было покушение на жизнь этого рабочего, и кто-то его полоснул ножом, кроме того явно было легкое сотрясение мозга, в силу которого он ничего не помнит. Позвали полицию. Точно все обследовали, еще раз были у доктора и у самого пострадавшего, и пришли к выводу, что Фонк был ударен лошадью в тот момент, когда нагнулся взять поводья, упавшие во время открывания воротец. Лошади были с ним и к обеим маткам подбежали жеребята, а те, видимо чего-то испугались, м. б. хлопка воротец, или жеребята спугнули. Теперь явно, что был не только разрез, но и удар, и обозначается по опухоли сорт удара. Фонк лежит, очень страдая и будет еще недель 6 лежать. Масса гною, жар и боль. Но удивительно, как еще он жив остался. Постепенно он пришел к нормальному сознанию.

Кроме того, у нас отвратительный судебный процесс и другой перед носом. И избежать их нельзя. Необходимейший ремонт дома (виллы) потребовал 3500 гульденов и это безумно подрезывает Ара. Фрукты больше не сваливают на кучу, т. к. открылся экспорт в Германию924, и цены чуточку выше. Но на фрукты в этом году дефицит[286]. Вся надежда на коров. Несколько дней тому назад вдруг заболели 2 лучшие коровы, как раз после того, как их поставили на ту самую полосу, где только что умерла овца (помните, мне писали). Это страшная зараза, и мы думали, что опять эта болезнь. Иногда от нее вымирают целые стада. Прямо думать было жутко. Но, слава Богу, оказалась простуда благодаря внезапному холодному туману после сильной жары. Порядочно испугали они нас. У Арнольда ни секунды покоя: вчера он мне сказал, что с наслаждением бы убежал из Batenstein’a, где кроме неприятностей и убытков ничего нет. И в самом деле, лет 15 не поддерживался дренаж почвы и не было никаких починок: все мосты надо заново чинить, все ворота (железные), заборы, пруды чистить, не говоря уже о постоянных ремонтах домов и домишек. Последние надо бы было просто снести, но нельзя из-за квартирного недостатка. Живет в этих хибарах жулье, а все им надо: и свет, и воду, и крыши и печки чинить. Мне надо быть тоже все время начеку, чтобы как-то поддерживать равновесие мужа. А сама я вся тоже истрепана. Вчера были целый день у одного большого дельца, имеющего между прочим ферму. Осматривали эту ферму, все нововведения, много говорили. Он вполне понимает отчаяние Арнольда. Ему безумно нравится Batenstein, но он тут же добавил, что вся эта роскошь (прошлого столетия) стоит так дорого, что на одном поддержании ее можно прогореть. Они с Арнольдом долго обсуждали все возможности, где и как можно выкрутиться. Ведь все эти пруды и парки для налогов не просто угодье, a luxus[287], с которых дерется втрое. Прибыли же никакой. Они съедают доходы с других отраслей только. Тот делец сделал открытие, что для дохода хорошо откармливать свиней по контракту с правительством. У него своя лесопилка и свое дерево — хлева не дороги. А нам опять тысячные расходы, чтобы поставить хлева. Не знаю на чем решили. Все это трепанье Арнольда меня сильно нервирует, отвлекает от работы и я вообще в постоянном беспокойстве за его нервность. Вечно рыщет по приведению в порядок мерзких происков подлецов. Ну, довольно.

На днях я была приглашена на Фауста925 (из Цюриха труппа), и хоть очень устала, все же не смогла отказаться. Было очень хорошо. Хотелось бы подробней поговорить об этом, но утомлять Вас не хочу. Gratchen была обаятельна. Интересно было следить за мыслью Гете и угадывать его самого в Фаусте. На сцене очень многое ожило и приняло плоть и кровь, что в чтении ускользало. Фауст шел целиком, без пропусков. Хорош был Фауст, Мефистофель же слишком толст и стар, хотя и известный Бассерман926.

Неповторима Гретхен! Какая непосредственная детскость, и как при этом понятна и ненадуманна ее страстность к Фаусту… Как все последовательно, как естественно и понятно… И все внешность ее, ее голос и пение… Любая певица могла бы позавидовать передаче настроения того, о чем поется, и того где и как поется. Последняя ее сцена в тюрьме тоже очень хороша. Ничуть не переиграна. Мефистофель, хоть и известность, — театрален в этой сцене, а Фауст деревянен. Гретхен же очаровательна в своем безумии, отчаяньи и любви.

Но, довольно. Все, что я вижу, слышу, переживаю,