Блог «Серп и молот» 2023 - Петр Григорьевич Балаев

в августе–сентябре 1939 г. с фашистской Германией о ненападении, дружбы и о границах, чем с еще большей степени подорвал свой международный авторитет и усугубил свое положение. Левое, антивоенное и антифашистское, движение было дезориентировано, а ослабленный сталинским террором Исполком Коминтерна оказался не в состоянии проявить свою идейно-политическую самостоятельность.»

Я предупреждал, валерьянки накапать стакан нужно было. Продолжаем:

«По-иному сегодня звучат договор 1939 г. с Германией „о дружбе и границах“, строки сообщения ТАСС от 14 июня 1941 г. По-новому оцениваются многочисленные жертвы советско-финляндской войны, массовых репрессий. В угоду фашизму, в расчете на мнимые будущие победы и торжество социалистических идей была растоптана реальная гордость советского народа, унижено его самолюбие, оскорблены честь и достоинство.»

Залпом стакан успокоительного! Советую. Дальше:

«…ряд внешнеполитических и партийно-интернациональных демаршей И. В. Сталина дезориентировал симпатизирующие нам социально-политические силы в Германии и других государствах, поставил их под удар фашистских режимов и тем самым создал благоприятные условия для морально-психологической обработки населения этих стран на идеях развязывания войны против СССР.»

«Необоснованное увольнение из армии офицеров старой армии, являвшихся в большинстве своем носителями лучших традиций русского воинства, уничтожение наиболее талантливых и опытных военачальников и командиров нанесли огромный и трудновосполнимый ущерб строительству, а также подготовке Красной Армии и Флоту. Это создало исключительно благоприятные условия для противника, поэтому Гитлер не случайно заявил, что Россию необходимо разгромить и „лучше это сделать сейчас, когда русская армия лишена руководителей“.»

Надеюсь, хватит. И такого в этом «вышло одно из лучших исследований о причинах трагедии начала войны — „1941 — уроки и выводы“» — навалом. Как навоза в свинарнике.

Господа Мартиросян и Козинкин, я жду когда вы еще возьмете подшивки перестроечного «Огонька» и станете защищать Сталина статьями оттуда. Хотя, и так уже — днище.

Достать перестроечный высер каких-то тварей из Генштаба СНГ, переполненный оскорблениями в адрес советского руководства и наших военных в стиле «Огонька» времен редакторства Коротича, и на основе этого «одного из лучших исследований» сочинять книги в защиту Сталина, измазав грязью Семена Константиновича Тимошенко — это даже не подлость в стиле дерьмократов 90-х. Я даже цензурного определения этому подобрать не могу…

* * *

Мотивы, приведшие к рождению в недрах военно-исторического отдела Генштаба уже не Министерства обороны СССР, а СНГ этого «лучшего исследования» авторы сами объяснили:

«Прежде всего в данном труде на большом документальном материале доказана надуманность суждений о превентивном характере фашистской агрессии на Советский Союз.»

Это называется — допрыгались. Как только дорогой Никита Сергеевич на 20-м съезде сказал, что готовились бить врага на чужой территории, но это хвастовство не были ничем подкреплено, так советская военная историография начала развиваться в этом направлении, по всем исследованиям и мемуарам понеслась волна об ошибочности решения нашей Ставки на немедленный контрудар по немцам.

На этом Резун и поймал советских историков. Готовились не к обороне, а к контрудару? Ошиблись в стратегии отражения агрессии? А не к нападению ли вы готовились, если не готовились к обороне? И началась паника. В уже российских исторических кругах. Потому что концепция Резуна грозила очень большими неприятностями политического характера для РФ, как правопреемнице СССР. Ничего лучшего не придумали (да и придумать было невозможно, потому что пришлось бы признать, что вся историография начала войны, сочиненная после 20-го съезда, является историографией ревизионизма, не имеющая ничего общего с реальностью действий Красной Армии), как приписать советскому военному руководству «ошибочный сценарий вступления в войну».

По сути, эти «1941 год — итоги и выводы» никаким исследованием не является, исследование — это поиск нового знания, а данная работа — краткая компиляция того, что уже было сочинено в советской военной историографии. Тут и надежда Сталина «оттянуть», и преступная неготовность страны и армии к войне, и репрессии в отношении военных кадров, и ошибочная Директива № 3 на немедленный контрудар. Но если ранее вина за эту директиву возлагалась на Сталина и Тимошенко, то на основе «1941 год — итоги и выводы» мартиросяновщина сделала попытку Сталина от нее отстегнуть. Виноватыми остались Тимошенко и Жуков. Тимошенко уже после войны когда-то кому-то признался:

— Эх, по неудачному сценарию мы в войну вступили.

И Мартиросян с Козинкиным это признание Тимошенко очень любят. Они вообще любят сплетни. А еще — тайны архивов, из их статьи:

«Данная работа писалась профессионалами, военными специалистами — на основе не рассекреченных до сих пор планов Генштаба, которые до сих пор недоступны гражданским историкам и исследователям.»

Я потому и спрашиваю Арсена Бениковича: ты на каком складе КГБ служил каптенармусом, уважаемый? То, что Козинкин служил на складе, я знаю, он сам мне в этом признался. Кладовщики, я довожу до вашего сведения, что разглашение сведений из нерассекреченных документов является разглашением государственной тайны, то бишь преступлением. Вы оба, господа кладовщики, исходя из того, что пишете, никогда и близко не были допущены к работе с секретными документами, вы порядка работы с ними абсолютно не знаете. А Мартиросян еще у читающей его книги публики прокатывает за знатока тайн разведки… Держите меня семеро!

И военные специалисты вы такие, как и те, что, изворачиваясь под Резуновской кувалдой, сочиняли про ошибочность немедленных контрударов. А если не встречать вторгшиеся войска противника в условиях малочисленности войск приграничного прикрытия, да еще расположенных на границе такой протяженности, как в 41-м, то какой другой вариант мог быть? Стоять в обороне и ждать, когда противник вас обойдет и вы, сидя на пятой точке неподвижно, окажетесь в окружении? Зато в окопах полного профиля.

Я не буду оспаривать подлинности Директивы № 3 от 22 июня 41-го. Сомнения в подлинности ее у меня есть, но, по-большому счету, в ней нет ничего особенно дикого. Подлинность ее можно окончательно установить только проведя комплексную экспертизу, вплоть до установления времени изготовления бумаги и чернил, но на это никто в настоящее время не пойдет. Только если даже «сценарий вступления в войну» и был ошибочным, то там, где в 41-м году сложилась самая тяжелая обстановка, на Западном и Северо-Западном фронтах, никаких более-менее контрударов, намеченных на 23 и 24 июня Директивой № 3 нанести не получилось. Даже организовать их командование фронтов не успело. Даже приступить к организации.

Совсем другое положение было на Юго-Западном фронте. Г. К. Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях» тоже признает, что Директива № 3 была ошибочной, хотя он сам ее подписал, надо было становиться в оборону, а не контратаковать войска немцев по всему