Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) - Олег Верещагин

Тучи с стали ещё гуще, плотней и ниже. Похоже было, что вот-вот пойдёт дождь. Часовые неподалёку разговаривали о чём-то, костёр над входом горел нехотя, словно его тоже придавило сырое небо.

Эва сидела у огня, завернувшись в плащ и держа ладони на рукояти корды в ножнах. Она смерила меня внимательно-равнодушным взглядом и подвинулась на бревне, давая место. Я подстелил плащ и сел, позёвывая и ёжась. Внимательно посмотрел на американку:

— Ты что, не ложилась спать?

— Нет, — медленно ответила она. — Знаешь, мне было двенадцать лет, когда я первый раз увидела мёртвого… ребёнка. Парнишка двумя годами старше меня умер на старой барже. Покончил с собой, до сих пор не знаю — почему. Баржа называлась «Хоуп» — «Надежда»… — Эва усмехнулась. — Мы играли неподалёку, подошли, на нас не обратили внимания… Шериф расстегнул «молнию» мешка, посмотрел… У мальчишки было лицо такого… — она пошевелила пальцами в воздухе, — …сероватого оттенка, но очень спокойное и умиротворённое. Словно ему наконец хорошо… У тебя нет брата или сестры?

— Нет, — покачал я головой.

— Стэн мне тогда сказал, что ничуть не испугался. Мы с ним часто дрались, а когда он умер у меня на руках, у него стало такое же лицо, как у того парня с баржи… А я вот уже четвёртый год почти не сплю по ночам. Знаешь, чего я хочу? — она погладила рукоять корды. — Чтобы Сэм, младший брат Фрэнка, погиб раньше своего старшенького. И тот хоть немного пожил бы один — и понял, как это.

— Они хорошие фехтовальщики? — спросил я. — Братья Харди?

— Очень, — это сказал, подойдя, Сэм. Он был полностью одет, перемазан грязью. — Особенно Фрэнк, старший, но и Сэм очень неплох. Они оба ещё там занимались фехтованием на саблях… Вставайте, да и всех поднимайте. Моя разведка нашла их лагерь.

— Сколько у него человек? — поинтересовался Йенс. Разведчик Сэма, черноволосый гибкий мальчишка, ответил:

— Два десятка парней, полтора — девчонок, но драться будут все, они у него один к одному. Кстати, они собираются уходить. Не очень спешат, но собираются.

Мы стояли на склоне холма, за которым начинался спуск в ложбину, где расположились лагерем Харди. Был даже слышен шум — ветер дул в нашу сторону. Странно, что не было часовых — впрочем, если они собираются бежать…

— Если с той стороны ложбины, как вы говорите, подъём и обрыв в каньон, — я присел, вынимая дагу, начал чертить, — то сделаем вот как. Ты, Эва, зайдёшь с левого конца ложбины. Ты, Сэм — с правого, я пойду отсюда, по склону. И погоним их вверх, на обрыв. Ну а там — всё.

Мы совершенно спокойно планировали смерть трёх-четырёх десятков наших ровесников, потому что они были опасны для всех…

Сэм поднял голову:

— А дождь всё-таки будет, — заключил он. — Ладно. Пошли по местам, что ещё говорить-то…

…Вигвамы тут, кажется, были национальным видом жилищ. «Древняя индейская народная национальная изба — фиг вам называется,» — вспомнил я, шагая по склону. Выкрикивать боевые кличи не хотелось. Хотелось не поскользнуться. И чтобы дождь не пошёл.

В лагере нас заметили издалека. И, кажется. Так же заметили и два других отряда.

Вы видели людей, которые понимают, что им некуда деваться?

Страшное зрелище…

Внизу заметались. Среди мельтешения я не мог разобрать, где там кто… но группа человек из десяти, отделившись от общей массы, рванулась нам навстречу — плотной кучкой, явно на прорыв. Впереди бежал, закрываясь круглым щитом, рослый светловолосый парень, державший в правой руке на отлёте длинную шпагу.

— Фрэнк это или Сэм — он мой! — закричал Сергей. — Не трогать его! Олег, не трогай! — и он рванул вперёд длинными прыжками. Мы с шага перешли на бег, собираясь остановить поднимающуюся группку, но Сергей опередил всех и, прыжком взлетев в воздух, ахнул обеими ногами в подставленный щит, сшиб его хозяина — и они врубились в набегающих сзади парней единым рычащим комком.

— Плотней строй! — успел рявкнуть я, принимая на дагу удар меча мальчишки с безумно расширенными ужасом и ненавистью глазами. Меч соскользнул в сторону, на камни остриём во весь размах, я свалил мальчишку одним косым ударом палаша в левое плечо, развалив его тело до середины груди.

Посреди общей схватки сражались Сергей и тот парень — уже без щита. Я это заметил краем глаза, но было не до этого — Анри с трудом отбивался от своего противника, и я перехватил американца.

— Я… сам… — пропыхтел Анри, пытаясь отдышаться.

— Вместе, вместе, — спокойно ответил я.

— Не убивайте! — американец в отчаянье бросил валлонку. — Ради бога! Не убивайте!

Анри опустил палаш, но я не остановил удара — точнее, укола, пробившего парня слева между рёбер. И обернулся. Схватка практически закончилась, только Сергей ещё сражался… нет! Как и тогда, во время схватки на зимнем берегу, я не понял, что же сделал мой друг. Но американец рухнул на сырую землю с разрубленной головой, а Сергей вскинул над собой палаш. По левой руке у него бежала кровь.

— Эва! — закричал Йенс. — Эва, смотри!

Американка в сопровождении двух белокурых атлетов прыжками поднималась по склону. Я подбежал тоже — как раз когда она склонилась над трупом — и, издав улюлюкающий вопль, одним ударом корды отсекла мёртвому голову, и, подхватив её за окровавленные волосы, раскрутил над головой и метнула страшный трофей в сторону лагеря с криком:

— Фрэнки! Дружище! Это тебе! — и, повернувшись ко мне, выдохнула: — Это был Сэм.

У неё было весёлое, счастливое лицо человека, который увидел, как исполняется его мечта…

…Ветер закручивал на небе водовороты чёрных, тяжёлых туч.

— Дайте дорогу! — закричал я. Словно в ответ на мой крик, хлынул дождь — ледяной ливень, сразу, обвалом, мгновенно превращая подтаявшую землю в грязь. — Дорогу! Фрэнк! Где ты?!

Кто-то шарахнулся с моей дороги сам, кого-то я отшвырнул за плечо, расчищая себе дорогу — даже не понял, кого, но впереди оказалось открытое место, лежащие трупы и — шагах в десяти — ощетинившаяся оружием группка людей.

Земля вскипала от дождя.

— Фрэнк, — я сплюнул густую слюну боевого осатанения. — Идти сюда, Фрэнк. Ну? Я жду.

В глубине кучки кто-то лающе рассмеялся. Озлобленно дышащие ребята раздались, и вперёд — плечом, словно протискиваясь в узкую щель — вышел рослый светло-русый парень в широкой кожаной броне, похожей на плащ с нашитыми роговыми бляхами. В правой руке у него был палаш, в левой — остриём к себе — большой, чуть изогнутый охотничий нож. С обеих лезвий стекала размытая дождём кровь, и Фрэнк мерил меня оценивающим холодным взглядом. Наверное, и мой взгляд был таким же…