Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) - Олег Верещагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Костёр получился трескучим и беспокойным. Он отплёвывался во все стороны роями искр и с хрустом разгрызал поленья.
Мы сидели у костра втроём — я, Эва и Сэм…
…Жили на канадской границе, в штате Северная Дакота, в городе Майнот, пятнадцатилетние близнецы Форшем — Эва и Стэн. Пять лет назад они с компанией друзей попали сюда. В смысле, в здешнюю Америку. Два года они странствовали — от мексиканских плато до севера Канады. А три года назад случилась беда.
Эва с несколькими товарищами была на охоте. Когда они вернулись — их лагерь, разбитый недалеко от этих мест, был разорён, почти все в нём — убиты или зверски замучены. Стэна сестра нашла распятым на сосне, и, хотя его удалось снять, через сутки мальчик умер — он был несколько раз тяжело ранен…
Сделали это не негры. Особого труда не понадобилось, чтобы выяснить — руку приложил приобрётший за последнее время печальную известность Фрэнк Харди, пришедший с юга.
Эва поклялась мстить. С оставшимися в живых друзьями она напала на лагерь бандитов ночью, но удача отвернулась от неё. Малочисленная группа была перебита. Эву взяли в плен и сделали служанкой-рабыней. Конечно, её насиловали, часто и компаниями. Она выжила. Бежала. Добралась до побережья, откуда перебралась в Европу и больше года сражалась там (удивительно, что мы не встретились!) Скоро вокруг энергичной и напористо-бесстрашной девчонки сложился круг «личной гвардии», начавшейся с нескольких парней-скандинавов, назвавших её «валькирией». С полутора десятками лично преданных ей отчаянных голов, ни один из которых не смел за нею ухаживать, Эва Валькирия перебралась обратно в Америку и начала с того, что, собрав остатки нескольких разбитых неграми отрядов, утроила тем на берегах Рио-Гранде кровавую баню.
Это было год назад. С тех пор Эва со своим отрядом искала Фрэнка Харди — и вот напала на его след…
…История Сэма Роумэна была несколько иной. Он попал сюда три года назад вместе с Фрэнком Харди и его братом Джо. По его словам, братья были нормальными парнями там. А здесь — словно с цепи сорвались! (Меня это не удивило. Я давно понял, что этот мир высвобождает в человеке его настоящее Я) Это была даже не жестокость, а что-то запредельное. «Ради интереса» пленного могли посадить в костёр или зарыть в землю заживо. Особенно отличался прибившийся к отряду Харди позже Мэнни Брэннер, ставший фактически главным палачом банды.
Сэм вступился за пленную девчонку. В возникшей короткой схватке он раскроил Мэнни щёку и вынужден был бежать вместе с девчонкой — и ещё двумя парнями, тоже выступившими против братьев Харди. Но, как выяснилось, те не забыли «дезертира».
Год назад — примерно когда Эва вернулась из Европы — Сэм с большей частью подобравшегося у него постепенно отряда ушёл на запад. Про Харди давно уже ничего не было слышно…
Лагерь, в который они вернулись, был сожжён, оставшиеся там — убиты или зверски замучены. В том, кто это сделал, не было никаких сомнений. Сэм бросился на поиски, даже не похоронив мертвецов…
…Мы смотрели друг на друга. Эва сказала, постукивая ножнами по сапогу:
— Я слышала о тебе, Олег. В Европе… Ты всегда сражаешься за справедливость. Ты взял неприступную крепость Нори Мясника…
— Я там был не один, — проворчал я, скрывая, что польщён.
— Люди Фрэнка напали на твоих людей, — вмешался Сэм. — Парень со шрамом — это Мэнни, проклятая тварь… Ты поможешь нам?
Вопрос был прямой. По-мальчишески прямой.
Я поднялся. Небо затянули плотные тучи. Из пещеры слышались смех, выкрики и песня:
— А когда мы соберёмся —Тут же вдребезги напьёмся,Скажем, братцы, тем, кто попрекнёт:«С наше покочуйте,С наше поночуйте,С наше повоюйте хоть бы год!»
— Похоже, наши уже побратались, — заметил я. — Пошли в пещеру. Завтра… сегодня утром выступаем. Будем искать вашего Фрэнка, пока он не сбежал.
В пещере уже пели новую:
— Держись, братишка,Крепись, братишка —Ты серому волку брат…
* * *— Останетесь завтра дома, — сказал я, закидывая руки под голову. Танюшка возразила:
— Ещё чего!
— Останетесь, — отрезал я. Несколько секунд Танюшка молчала, сдержанно дыша. Потом вдруг прошептала:
— Ты так изменился, Олег… Я иногда тебя боюсь.
Вот оно. Я медленно повернулся к ней. В отсветах огня лицо Танюшки казалось бронзовым, в углах губ и у глаз лежали тени.
— Меня? — тихо спросил я, и голос показался мне одиноко дрожащей в ледяной пустоте струной. — Тань, ты что? У меня же… никого нет, кроме тебя.
— Я знаю, — она отвернулась, натянув на себя одеяло. — Всё, я спать хочу.
Несколько секунд я лежал, глядя в её затылок. Потом — достал из кобуры под боком наган.
Сунул в рот холодный, пахнущий железом и салом ствол.
Закрыл глаза.
И — нажал спуск самовзводом…
…Я открыл глаза, плавая в ледяном поту, с бешено ломящимся из горла сердцем. Танюшка трясла меня за плечо:
— Олег, Олег, ты чего?!. Ой!
Это я вцепился в её запястье, сбивчиво забормотав:
— Тань, ты здесь?!. Ты не ушла?!. Такой жуткий сон…
— Ну сон, сон… — она погладила меня по вискам. — Ты же не веришь в сны?
— Слишком страшный сон… — я перевёл дыхание, удержал её руку у своей щеки. — Тань, ты то немногое, что у меня осталось моего.
— Расскажи сон, — попросила Танюшка, устраиваясь у меня на плече.
— Нет, — отрезал я. — Тань, завтра вы со мной не пойдёте. С нами не пойдёте.
— Ладно. Хорошо, — отозвалась она. — Но вы там осторожнее. Пожалуйста — осторожнее, Олег…
Когда меня не будет на земле,Вселенная покажется пустою.Но, может быть, напомнят обо мнеСлова, когда-то сказанные мною.
А звёзды будут жить на дней морейИ так же по ночам срываться с неба.Но, может быть, напомнят обо мнеМои стихи, в которых быль и небыль.
Акация всё так же зацветёт,Подснежники распустятся весною.И роковая надпись: «Всё пройдёт»Глаза на мир уже другим откроет.
И мир успеет миллионы разРазрушиться и снова возродиться…Но на земле уже не будет — нас —Нам только сны о жизни будут сниться.
Аня Бабкина * * *Тучи с стали ещё гуще, плотней и ниже. Похоже было, что вот-вот пойдёт дождь. Часовые неподалёку разговаривали о чём-то, костёр над входом горел нехотя, словно его тоже придавило сырое небо.