"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

— Ну, вот и славно, — мужчина похлопал лавочника по плечу. «А вот это — он достал кошелек с золотом, — на нужды ее светлости герцогини. Привезете в замок все, что указано в этом списке, — он передал торговцу лист бумаги.

— И еще, — незнакомец вдруг улыбнулся, — есть же тут в городишке кровельщик? Пришлите его, пусть крышу заделает».

— Будет исполнено, ваша милость, — пробормотал лавочник, и, осмелев, спросил: «Из одежды, не надо ли чего?»

Мужчина рассмеялся. «А что, вы и тканями торгуете?»

— А как же, — приосанился торговец.

— Ну, показывайте, — велел незнакомец.

— Герр Кроу, но как, же я расплачусь с вами? — чуть не плача, пробормотала Мария, глядя на то, как во двор замка заезжают телеги.

— Не надо, — Питер, подняв голову, следил за тем, как чинят крышу. «Не могу же я позволить, чтобы особа королевской крови прозябала в таком убожестве».

Герцогиня опять покраснела.

— Я взял на себя смелость, — повернулся к ней Питер — нанять вам кое-кого из прислуги.

Кухарку, например.

— У меня даже вино и то — закончилось давно, — Мария избегала смотреть в его сторону. «Что же за обед без вина? А в погребах давно уже хозяйничают крысы».

— Теперь не будут, — уверил ее герр Кроу, и крикнул: «Осторожней с этим ящиком! Другого бургундского в вашем захолустье я не найду».

— А где вы остановились? — вдруг спросила Мария. «Тут ведь постоялого двора — и того нет».

— В Виндау, — ответил ей Питер.

— Но это же далеко, — ахнула герцогиня и посмотрела вверх, на нежный, светлого золота закат. «Вам, наверное, ехать пора?», — повернулась она к Воронцову.

— А как же обед? — смешно удивился Питер. «Пока я доберусь до Виндау, я умру от голода, ваша светлость».

Она покрутила рыжеватую прядь волос, что спускалась на щеку. «Я так вам обязана…».

— Ну что вы, — сказал Питер, — в конце концов, просто дайте мне какой-нибудь кусок хлеба, и выгоняйте вон. Однако, — он посмотрел в ее васильковые глаза, — если вы мне еще и мяса отрежете, я буду благодарен».

Герцогиня еле сдержала улыбку, и Питер вдруг подумал: «Совсем же еще девчонка. Сколько ей? Да, Марфа же говорила, двадцать»

— Да я ее и не помню почти, — отмахнулась жена. «С Федосьей они играли, я ее немецкому языку учила, девочка как девочка. Неприметная, как и Ефимья покойница. Это они в мать, брат их, князь Василий, тот красавец был, в отца. А княгиня Авдотья, храни Господь душу ее, невзрачная была».

«И действительно, ничего особенного», — подумал Питер, глядя на бледное, усталое лицо Маши Старицкой, а вслух сказал: «Ну, и бутылку вина можете для меня открыть — мне как раз до Виндау хватит».

— Нет уж, — внезапно проговорила герцогиня, — так просто я вас не отпущу, герр Питер.

— Благодарю вас, — Воронцов поклонился и, — не успела Мария опомниться, — поднес к губам ее худую, с обгрызенными, детскими ногтями, руку. «А вот теперь, — он расстегнул камзол, и остался в одной белоснежной рубашке, — я пойду чинить вам ворота, ваша светлость».

— Ну вот, — Питер отряхнул руки и поднялся, — теперь у вас теплее будет. Хоть и весна, а все равно — сыро.

Пламя загудело, рванулось вверх и в камин посыпалась какая-то сажа.

— Надо дымоход прочистить, — озабоченно заметил мужчина.

— Этому замку уже двести лет, — вздохнула герцогиня, — тут все рушится и ломается. А другого поблизости нет, у моего мужа земли-то всего и осталось — тут, в Пилтене, да еще на Эзеле, а там вообще места дикие, остров все-таки.

— А вы не можете уехать в Данию? — Питер налил ее светлости еще вина. «Ваш муж ведь сын короля Кристиана».

— А кто нас там ждет? — Мария пожала плечами. «Мой свекор ни разу мужа не поддержал — даже когда царь Иван его в тюрьму посадил, в Вендене. Вот, — она обвела рукой холодную, неуютную залу, — все, что нам Дания выделила. Другого не дадут. И что нам в Копенгагене делать — без денег, без земли? — девушка одним глотком осушила бокал и сказала удивленно: «Какое вкусное!»

— Это вы вкусного не пробовали, ваша светлость, — улыбнулся мужчина. «Если бы вы у меня в Лондоне обедали, я бы вас угостил действительно отменным вином, такое сюда не возят просто».

— А вы скоро в Лондон? — поинтересовалась Мария.

Вместо ответа Питер поднялся и подошел к большому окну. Комнату кое-как задрапировали тканями, но все равно — в ней было неуютно, грязные, щелястые половицы отчаянно скрипели под ногами.

— Неплохой был обед, — небрежно сказал Воронцов, вглядываясь в редкие огоньки городских домов за парком. «Вы, ваша светлость, не стесняйтесь, — он повернулся, — кухарка у вас теперь есть, пусть готовит те блюда, которые вам нравятся. Вы что любите? — поинтересовался он.

— Сладкое, — покраснев, сказала Мария. «Очень вкусный сегодня был марципан, я такого давно не ела».

— Все девушки любят сладкое, — усмехнулся Питер. «Но, должен сказать, рыба тоже была достойная. У вас же тут и река, и море рядом, все свежее.

— А в Лондон я, ваша светлость, отправлюсь, когда корабли мои будут готовы — сейчас они под погрузкой стоят, в Риге. Ну, мне пора, пока я до Виндау доберусь, уже за полночь будет, — он потянулся за наброшенным на кресло плащом.

Мария отставила бокал и тихо сказала, опустив голову: «Тут много места, в замке, может быть, вам тут удобней?».

— Ну, — поднял бровь Питер, — все же не принято, чтобы мужчина оставался под крышей замужней женщины, ваша светлость. Не хотелось бы, чтобы досужие языки зря болтали, тем более что ваш муж сейчас далеко, как я понимаю.

— Он отправился к польскому королю, — вздохнула Мария, — надолго, до конца зимы.

— Тогда тем более не стоит это делать, — Питер стал одеваться. «Но, чтобы вы не скучали, мы что-нибудь устроим. Вы в море ходили когда-нибудь? — поинтересовался он.

— Нет, — еле слышно сказала девушка.

— Тогда давайте я завтра вас с утра заберу, и отвезу в Виндау. Найму лодку и покатаю вас по гавани, — улыбнулся Питер. «Вы же верхом ездите?»

— Да, у меня женское седло есть, — девушка покраснела. «Только вот…, - она не закончила и опустила голову. «У мужа была лошадь, но он ее забрал, когда уезжал».

— Ну ничего, — успокоил ее Воронцов, — я вам найду какую-нибудь смирную кобылку, ваша светлость».

— Можно и не смирную, — Мария вдруг посмотрела на него, и Питер увидел, как играют отблески огня в ее васильковых глазах. «Можно и не смирную, герр Питер».

— Спокойной ночи, ваша светлость, — сказал Воронцов. «Ждите меня тогда после завтрака, хорошо?».

— Непременно, и спасибо вам, — отозвалась герцогиня. Выходя, уже толкнув облезлую, высокую дверь, Питер обернулся на пороге и замер — она сняла чепец и рыжеватые, густые косы упали на стройную, белую шею. Мария сидела, смотря на огонь, и Воронцов вдруг подумал: «Мужа бы ей хорошего найти, вот что».

— Магнус, судя по тому, что я о нем слышал, — вздохнул Джон, — та еще скотина. Он ее на двадцать лет старше, пьяница, любитель шлюх, да и руки свои, конечно, распускает.

Стефану Баторию выгодно, чтобы она оставалась в браке с нынешним мужем — польский король давно зарится на Псков, если он его захватит, то договорится с королем Юханом о разделе Ливонии и вернет Магнуса обратно на престол.

— А нам, Магнус, как я понимаю, не нужен? — поинтересовался Петя.

— Нам нужно, чтобы в Москве было спокойно, и чтобы никто не лез туда, куда его не звали. В частности, к Балтийскому морю, — разведчик улыбнулся. «Сам же знаешь — до тех пор, пока у Москвы есть только море Белое — вся торговля будет в наших руках».

— Сухопутный путь в Китай, — внезапно сказал Петя.

— Умен ты, Корвино, говорить с тобой страшно бывает, — вздохнул разведчик. «Пока португальцы сидят в Макао — не видать нам Китая, и Японии тоже. А любой, кто посмотрит на карту, тебе скажет — для того, чтобы добраться туда, нужно проехать через Москву. Ты же помнишь, Дженкинсон именно так ездил в Персию».

— Да, он мне говорил. Я тогда еще мальчишкой был, герр Мартин Дженкинсона на обед пригласил, как он вернулся, — Петя вдруг опустил ресницы, и чуть помедлил, — слушал я его, уши развесив, конечно.