Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь обратимся к подробному разбору «Лекции»: «Я вам, ребята, на мозги не капаю, / Но вот он, перегиб и парадокс: / Когой-то выбирают Римским папою, / Когой-то запирают в тесный бокс» (такое же разговорное слово употребил сам Высоцкий в одном из комментариев к песне: «Ну все-таки, он выскочил в магазин и попал на пятнадцать суток за мелкое хулиганство. Ну а так как он все-таки успел посмотреть программу “Время” перед уходом на срок в две недели, то вот он своим собутыльникам, там гдей-то в камере, рассказывает, что произошло в мире за их отсутствие»!’7). Причем на одной из фонограмм прямо сказано: «А нас так запирают в тесный бокс»[1391] [1392]. Таким же «запертым» предстает весь коллектив Театра на Таганке: «За пахана! Мы с ним тянули срок — / Наш первый убедительный червонец» («Театрально-тюремный этюд на Таганские темы», 1974). И этот же пахан упоминается в «.Лекции»: «Вон наш пахан — чего вы выбираете? — / Согласен он. Не нужно? Вот те раз!» /5; 544/. А глагол запирают и его производные часто используются Высоцким для описания действий власти: «Персонал, то есть нянечки, / Запирают в предбанничке» («Я лежу в изоляторе…», 1969), «Не запирайте, люди, — плачут дома детки!» («Милицейский протокол», 1971), «Неужели мы заперты в замкнутый круг?» (1972), «На палубе, запертый в клетке, висел» («Песня попугая», 1973; черновик — АР-1-140), «А вдруг обманут и запрут / Навеки в желтый дом?» («Ошибка вышла», 1976; черновик /5; 389/), «И двери — на запоре, / А все-таки смешно» («Общаюсь с тишиной я…», 1980), «Нынче, туман, твоя миссия кончена — / Хватит тайгу запирать на засов!» («Сколько чудес за туманами кроется…», 1968).
Первая строка «Лекции» явно напоминает начало песни «Тот, который не стрелял»: «Я вам, ребята, на мозги не капаю» = «Я вам мозги не пудрю». Смысл этих фразеологических оборотов сводится к тому, что лирический герой ничего не выдумывает, а говорит только правду («как на духу — попу в исповедальне» /3; 105/). Сравним еще в ранней песне «Передо мной любой факир — ну, просто карлик!»: «Я говорю про всё про это без ухарства, / Шутить мне некогда — мне “вышка” на носу». Здесь героя ждет смертный приговор, в «Том, который не стрелял» смертный приговор уже приведен в исполнении (к счастью, неудачно), а в «Лекции» герой заключен в тюрьму. Как видим, во всех трех случаях он либо сталкивается со смертью, либо находится в тюрьме, и поэтому говорит только правду.
В «Лекции» герой сетует: «Жаль, на меня не вовремя / Накинули аркан, / Я б засосал стакан — /Ив Ватикан! <…> Сижу на нарах я, в Наро-Фоминске я. / Когда б ты знала, жизнь мою губя, / Что я бы мог бы выйти в папы Римские, / А в мамы взять
— естественно, тебя».
Здесь происходит конкретизация важнейшего для творчества Высоцкого мотива тюрьмы: «лирический герой на нарах», — который встречается довольно часто: «Но пока я в зоне на нарах сплю, / Я постараюсь все позабыть» /1; 33/, «Голая Правда на струганых нарах лежала» (АР-8-162), «Ты на нарах сидел / Без забот и без дел, / Ты всегда улыбался и пел» /1; 209/, «15 лет я просидел на нарах, / По кодексу — это крайний срок, рубеж» (АР-9-44), «Еще мы пьем за спевку, смычку, спайку / С друзьями с давних пор — с таганских нар» /4; 255/. Данный мотив присутствует также в «Том, кто раньше с нею был» и в «Том, который не стрелял», причем вновь используется одинаковая лексика, подчеркивающая единство авторской личности: «В тюрьме есть тоже лазарет — I Я там валялся, я там валялся» = «Полгода провалялся по всем госпиталям» (АР-3-128).
Любопытно, что в первоначальной редакции «Лекции» строка «Сижу на нарах я, в Наро-Фоминске я» имела вариант: «На пересылке я, в Наро-Фоминске я»1'99.
Однако возникает вопрос: как герой мог оказаться на пересылке, если он осужден на 15 суток, да еще и га мелкое хулиганство? В пересылочном пункте (при этапировании в лагерь) он мог оказаться лишь в результате совершения каких-то серьезных преступлений (вспомним песню «Ошибка вышла», 1976: «Покой приемный — этот зал
- / Я спутал с пересылкой» /5; 400А).
Думается, что «Наро-Фоминск» здесь был употреблен, во-первых, ради красивой игры слов: «Сижу на нарах я, в Наро-Фоминске я», — а во-вторых, с целью увести место действия подальше от Москвы, чтобы не возникло ассоциаций с родившимся там автором. Причем «Наро-Фоминск» упоминается и в некоторых авторских комментариях, например: «Значит, “Лекция о международном положении, прочитанная пострадавшим на пятнадцать суток за мелкое хулиганство своим однокамерникам в Наро-Фоминске”»[1393].
Но всё это говорилось для советских зрителей, а в еще большей степени — для чиновников и кагэбэшников, сидевших на концертах. Выступая же за границей, Высоцкий рассказал о том, куда на самом деле посадили его героя: «А вот песня “Впечатления от лекции о международном положении, которая была прочитана в Бутырской тюрьме посаженным туда на пятнадцать суток за хулиганство”. Вот он рассказывает примерно так»[1394]!
В «Лекции» герой обращается к любимой женщине, которая отсутствует в момент произнесения им монолога, так как он находится в тюрьме: «Когда б ты знала, жизнь мою губя…». Отсюда можно сделать вывод: женщина вновь явилась причиной заключения героя в тюрьму, как и во многих других произведениях: «Ты ж сама по дури продала меня!» («Банька по-черному»), «Только помни — не дай бог тебе со мной / Снова встретиться на пути!» («Бодайбо»), «Он за растрату сел, а я — за Ксению» («Зэка Васильев и Петров зэка») и др.
Вместе с тем лирический герой нередко готов простить женщину — например, во «Втором Большом Каретном», в «Том, кто раньше с нею был» и в «Песенке плагиатора»: «И пускай иногда недовольна жена, / Но бог с ней, но бог с ней!». «Ее, конечно, я простил», «Но бог с ней, с музой, я ее простил»[1395], - так же как в песнях «Бодайбо» и «Красное, зеленое», где из-за своей женщины герой попадает в тюрьму:
