Блог «Серп и молот» 2023 - Петр Григорьевич Балаев

спецслужб Колпакиди порвать, как Тузик резиновую грелку. Ну не могу я один все вопросы истории того периода закрыть. Кстати, империалистическое окружение как раз Коминтерн и использовало для заброски через его структуры своих шпионов. И активно использовало.

Ну, если Сталин, используя Коминтерн в качестве подрывной структуры, а его подразделения, как центры нелегальной разведки, таким образом подставлял под разгром коммунистические организации в других странах, давал повод их правительствам обвинить коммунистов в совершении антигосударственных преступлений и запретить компартии, то конечно, тогда — да, тогда Колпакиди — великий историк спецслужб. С образованием историка искусств. Но по факту — провокатор, падла.

Напротив, Иосиф Виссарионович даже в интервью американскому журналисту Готварду недвусмысленно сказал, что экспорт революции — чушь, глупость, комическое недоразумение.

Даже в случае конфликта с Финляндией, у него не было желания начинать войну. Ни желания, ни намерений, само собой. Даже после срыва финской стороной переговоров по обмену территориями. Если бы финны не начали сами, фактически, военные действия, забрасывая на территорию СССР диверсионные группы и обстреливая наши погранзаставы из пушек, то мы июнь 41-го года встретили бы с финской границей у самого Ленинграда, и с этим пришлось бы мириться. Конечно, меры были бы приняты в плане размещения советских войск на этот случай. Меры адекватные, чтобы обезопасить Ленинград в максимально возможной степени. Но тут уж само финское правительство нам на руку сыграло.

Вся внешняя политика СССР в предвоенное время — демонстрация максимального миролюбия. Нам война была не нужна. У кого другое мнение — вам к Резуну-Суворову. Ваше место в той тусовке. Среди предателей.

Одновременно, советское правительство прямым текстом предупреждало всех возможных агрессоров о бесперспективности войны с Советским Союзом. Еще М. В. Фрунзе в своей статье «Красная Армия и военная доктрина» недвусмысленно указывал, что наша оборона должна строиться именно так, чтобы любое большое нашествие закончилось так же, как и наполеоновское. У нас козырь — территория. Ее протяженность.

На 18-м съезде Климент Ефремович Ворошилов открыто заявил, что следующая война будет длительной и изматывающей. Директивой съезда к пятилетнему плану прямо предусматривалось создание новых промышленных областей в отдалении от границ, находящихся под угрозой вторжения агрессоров. Прямо было запрещено строить новые предприятия даже не в западных областях, а в Центральной России, вплоть до Урала. И началось спешное строительство предприятий-дублеров за Уралом.

Уже в 41-м году, перед самой войной, как я ранее писал, работа М. В. Фрунзе была переиздана отдельной книгой. Такое впечатление, специально для Гитлера и немецкого Генштаба. Читайте, придурки! Хотите повторить судьбу наполеоновской армии?! Так вам оно будет.

И какой вменяемый человек в советском руководстве, будь то хоть Сталин, хоть Ворошилов, хоть Тимошенко мог подумать, что эти немцы, несмотря ни на что, на открытые предупреждения, свой план «Барбаросса» скопируют у Наполеона?! Даже хуже, они блицкриг против Франции попытались повторить с СССР.

В том, что называется мемуарами Анастаса Микояна, описано происходившее в Наркомате обороны после известия о потере Минска, когда в Наркомат приехали Сталин и члены Политбюро разобраться с военными. Конечно, всё это враки, дальше я прямо на пальцах это покажу, такой ситуации не было.

Но если представить, о чем мог говорить Сталин с Тимошенко и Жуковым в те дни, то это могло выглядеть примерно так:

— Товарищи военные, объясните мне, что у нас происходит на фронтах. Я из поступающих сообщений ничего понять не могу. Что делают немцы, какой план они осуществляют?

— Товарищ Сталин, мы тоже ничего понять не в состоянии. Из того, что мы имеем на настоящее время относительно группировок и направлений ударов противника, у нас пока складывается впечатление, что в Ставке Гитлера все малахольные…

* * *

А теперь пришло время бухгалтерии. Считаем число немецких танковых и механизированных дивизий, то, что в вермахте было средством прорыва и развития глубокого наступления, сосредоточенных против войск Западного фронта по данным разведывательного отдела его штаба: механизированных дивизий — 4, танковых дивизий — 6.

В реальности, во 2-ой танковой группе Гудериана было три моторизованных корпуса, в составе которых: танковых дивизий — 5, механизированных дивизий — 4. В 3-ей танковой группе Гота два механизированных корпуса: танковых дивизий — 4, механизированных дивизий — 3. Итого, против Западного фронта немцы бросили 7 механизированных и 9 танковых дивизий.

Фактически, господа Мартиросян и Козинкин, наша разведка выявила сосредоточенных против сил будущего Западного фронта ударных подразделений вермахта чуть больше, чем их было только в одной танковой группе Гудериана. Вот отсюда такое благодушие, царившее в штабе Западного военного округа перед войной, они даже вечером 21 июня сидели в театре, не думая переезжать в полевой штаб. Выявленные разведкой силы немцев особой угрозы для наших войск в Белостокском выступе не представляли. Данные разведки однозначно свидетельствовали, что направление через Белоруссию у немцев не является главным.

Есть, конечно, нюанс. Противник, планируя удар на каком-то участке, как главный, всегда стремится противоположную сторону ввести в заблуждение, там особенно тщательно маскируются войска и проводятся контрразведывательные мероприятия. Классический пример — операция «Багратион». У нас. А у немцев — «Барбаросса». Советское командование было введено в заблуждение относительно концентрации главных ударных сил вермахта. И не надо никаких инсинуаций относительно Тимошенко и Жукова, которые, якобы, намеренно ослабляли войска на самом угрожаемом направлении, на Москву, отдавая приоритет Киеву.

Помогло немцам и то, что наше командование и Сталин сами не предполагали, что кто-то в вермахте в здравом уме может выбрать главным московское направление. Занятие огромной территории до самой Москвы никаких стратегических выгод противнику не несло, одни проблемы в виде растянутых тылов. Наступление главных сил немецкой армии на Москву было бы планом поражения Германии в войне. Но в реальности всё было еще хуже.

Я подозреваю, что даже когда в плен к нам попал фельдмаршал Паулюс, один из разработчиков плана «Барбаросса» и его начали допрашивать относительно планирования на начало войны, то после его слов, что целью «Барбароссы» Москва не являлась, у наших военных должно было непроизвольно вырваться:

— Какие наркотики вы принимали во время разработки операции?

А в первые дни войны у нашей Ставки было главной задачей определиться с планами немцев, выявить окончательный замысел противника. Вопреки тому, что насочинялось о растерянности Сталина, в его кабинете шла напряженная работа. В 16.00 после более, чем двух-часового совещания, из кабинета вышли Жуков, Шапошников и Кулик.

Георгий Константинович получил задание выехать в штаб Юго-Западного фронта, а Шапошников и Кулик — к Павлову. Еще раньше, вечером 21 июня, до всяких директив, как свидетельствует