Играй против правил. Как нестандартные решения спасают жизни и миллиардные бюджеты - Марк Бертолини

современной йоги». Его сын учил Мари йоге, которая включала медитацию, дыхание и отделение себя от безумия собственных эмоций, а так же поиску той части себя, которая спокойна и неприкосновенна. Это было началом ее собственного духовного путешествия. Самым сильным непосредственным впечатлением тогда стали ежедневные поездки на лифте в отеле, где она жила. Лифтом управлял пожилой джентльмен, который, увидев Мари, слегка кланялся и говорил: «Намасте».

Это слово иногда используется на Западе как приветствие, как будто вы говорите: «Привет, как дела?»

Но тот человек, казалось, употреблял это слово не так. Мари поражало, как глубоко он смотрел на нее, говоря это слово. Однажды она спросила, что оно означает.

– Это значит «божественное во мне приветствует божественное в тебе», – ответил тот.

Так просто, но для Мари, так глубоко. Как она позже объяснила: «Всю свою жизнь он возил людей вверх и вниз на лифте, но божественное – это то, как он видел себя и каждого человека, который входил в этот лифт, и не имело значения, был ли ты принцем или нищим».

Со временем она пошла в школу массажа и изучила краниосакральную терапию. Терапевт, говорила она, не есть действующий целитель. Тело может исцелять себя само – оно обладает собственной мудростью – но иногда ему нужна небольшая помощь.

… … … … … … … … … … … … …

Клетки в основном состоят из воды, поэтому тело – это океан жизни, со своим собственным ритмом, который неощутим для глаза.

… … … … … … … … … … … … …

Это основа краниосакральной терапии, которая считает, что спинномозговая жидкость окружает мозг и флюктуирует вдоль него, расширяясь и сокращаясь, в ритме, который создает свою собственную энергию. Ее можно обнаружить на ощупь. Мари работала волонтером в больнице Святого Франциска в Хартфорде и обнаружила, что даже самые израненные тела можно починить. «Если ты жив и дышишь, – говорила она позже, – то в тебе есть что-то здоровое. Я не ищу патологию. Я кладу руки на твое тело и ищу ощущение здоровья. В чем заключается это здоровье? Это флюктуации жидкости. Я чувствую это и соединяюсь с этим духовно. Это и есть божественное в теле. И это приводит меня туда, где вы немножко стеснены или зажаты, и мои руки мягко приглашают тело открыться и именно оно само создает освобождение изнутри».

С медицинской точки зрения, это освобождение – возвращение нервной системы организма в парасимпатическое состояние. С практической точки зрения, для меня это стало избавлением от боли.

Как только я оказался на столе, Мари попросила меня медленно выдохнуть и начала свой легкий массаж. Со временем я почувствовал, как что-то во мне расслабляется, что-то угасает, появляется нечто позитивное. Сеанс длился час, хотя я чувствовал себя так, словно попал в какое-то место, оторванное от моей собственной реальности. Мы договорились провести еще четыре сеанса, и с каждым из них мое тело постепенно избавлялось от боли. Облегчение продолжалось лишь пару дней, но эта передышка была больше, чем все остальное, что я мог получить. Так начались мои четверги с Мари. Я продолжал экспериментировать с аллопатической терапией, но теперь я был открыт для других подходов, и к концу 2005 года, через полтора года после моего первого сеанса с Мари, я перестал принимать большинство обезболивающих… и еще я знал, что нахожусь на совершенно другой дороге.

У меня было представление о том, кто я, до того, как я разбился. Теперь оно ушло, и у меня был выбор. Я мог бы попытаться собрать свои составные части во что-то функциональное, или я мог бы сдаться, стать наркоманом и умереть от передозировки.

Как на самом деле выглядит успех? Ну, это не всегда приятно, но это очень личное путешествие.

Главное – не сбиться с курса, какими бы сильными ни были порывы ветра.

Это борьба с отчаянием, принятие того, кто вы есть, а затем определение миссии, которая поднимет других вокруг вас.

Речь идет о выборе того пути, который вы хотите принять.

Я выбрал жизнь.

Глава 6

Осознанное лидерство – это лишиться привязанностей

То, что я решил вернуться в строй, еще не означало, что я собираюсь вернуть карьеру в прежнее русло. Мне нужно было разобраться в некоторых основных вещах.

Травма заставила меня осознать, что жизнь измеряется нашими привязанностями. Мы привязаны к названию нашей должности и служебным обязанностям. Мы привязаны к нашему дому, машине и имуществу.

… … … … … … … … … … … … …

Мы идем по жизни, пытаясь накопить больше привязанностей или лучшие из них в качестве меры нашей ценности.

… … … … … … … … … … … … …

Конечно, это не относится к таким привязанностям, как наша вера или семья.

Но как лидер, я пришел к убеждению, что больше всего мы привязаны к образу самих себя.

Как мы выглядим и действуем? Как мы себя ведем? Какая у нас атмосфера? В этой роли присутствует нарциссизм, самолюбование, которое может быть направлено во благо или во зло.

В моем случае, благодаря атлетическому телосложению и суровому виду мне иногда говорили: «Ты выглядишь так, будто когда-нибудь станешь большим начальником», или даже что я «Прямо идеальный типаж». У меня была эта аура, и я совершенно ничего не имел против. Такая комплекция, думал я, дает преимущество в любой деловой обстановке. Я хотел быть внушительным, даже пугающим. Так меня воспитали. Так ты побеждаешь. Но иногда я бывал слишком упрям, слишком нетерпелив на свою беду.

Это, безусловно, было правдой в первые дни моей карьеры.

После того как я получил MBA в Корнелле, в 1984 году, я проходил собеседование в Drexel Burnham[54] для работы с Майклом Милкеном[55], и я мог бы работать там, но мне позвонил друг и спросил, не хочу ли я