«Рим, или Второе сотворение мира» и другие пьесы - Клаус Хаммель

Р а у л ь. Ваши советские друзья вряд ли погладят вас по головке, если с опозданием на тридцать один год вдруг узнают от вас правду. Но мы, мы лишь по воле случая натыкаемся на это сокровище, и нас никто не может заподозрить в том, что мы собираемся им завладеть.

А н д е р с о н. Вы хотите отдать Янтарную комнату?

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Не отдать, а вернуть владельцам. То есть Советскому Союзу. Рауль, снимки.

Рауль вынимает из бумажника три фотографии и показывает их Андерсону и Кароле.

Р а у л ь. Восьмое чудо света.

А н д е р с о н. Даже если ее не повредило взрывом, она давно сама собой разрушилась. За столько лет.

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Ящики были обиты оцинкованной жестью.

А н д е р с о н. Что такое цинк для морской воды?

Р а у л ь. Мы навели справки у химиков. Кое-какая надежда есть.

А н д е р с о н. Обратитесь в официальные инстанции.

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Разве не лучше сначала уладить дело с глазу на глаз? Так сказать, прощупать почву, оговорить детали. Инстанциям нужны факты.

А н д е р с о н. Вам тоже.

Р а у л ь. Мы сотрудничаем с ЮНЕСКО.

А н д е р с о н. Вы не путаете ее с Коза Ностра?[12] Там, на дне, нет Янтарной комнаты.

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Вы открывали ящики?

А н д е р с о н. Почему бы не предположить, что в них было оружие?

Р а у л ь. Мы изучаем в течение многих лет все публикации по этому вопросу. И некоторые гипотезы, особенно выдвинутые поляками, весьма эффектны.

А н д е р с о н. Эффектность и эффективность — не одно и то же. Нет у меня координат. Вы напрасно потратили время и силы. А теперь — прошу покинуть мой дом.

Часы бьют десять.

Завтра утром в восемь часов я сообщу о вас полиции. И если вы до того времени не успеете пересечь границу…

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. У нас дипломатические паспорта. Вы недооцениваете очень существенные особенности своей страны: она обращается с иностранцами, как с драгоценным фарфором. И тот, кто не занимается шпионажем, не провозит контрабандой наркотики или не взрывает мосты, здесь, в большей безопасности, чем у себя на родине. Ваше правительство пуще всего боится, как бы его не обвинили в несоблюдении духа знаменитых Хельсинкских соглашений. Так что сами понимаете — торопиться нам незачем.

А н д е р с о н. Плевать я хотел на этот дух, раз он не может оградить мирных граждан от приставаний всяких праздношатающихся.

Р а у л ь. Карола, разве мы к вам пристаем?

К а р о л а. Что еще вам известно о Прилльвице?

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Что вы для него, очевидно, очень много значили.

К а р о л а. Он с вами об этом говорил?

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Естественно.

К а р о л а. Тогда почему он мне не писал?

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Вероятно, полагал, что вас уже нет в живых.

К а р о л а. На каком, собственно, основании?

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Ну, просто потому, что нет многих из тех, на кого все это обрушилось.

К а р о л а. Что обрушилось?

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Весна сорок пятого.

А н д е р с о н. Хватит об этом. Не относится к делу.

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Его мучило также, почему вы, капитан Андерсон, не пытались его разыскать.

А н д е р с о н. Потому что имел все основания полагать, что он погиб. А почему он сам не дал знать о себе? Нетрудно догадаться. Не мог выбросить из головы эти ящики. Эти проклятые ящики. После Пиллау он прожужжал мне все уши. Только и думал, что об этом дерьме.

Л о й к с е н р и н г. Значит, ящики существуют.

А н д е р с о н. В ту пору на каждом судне было полным-полно всяких ящиков.

Р а у л ь. Но эти были обиты оцинкованной жестью.

А н д е р с о н. В том числе и обитых оцинкованной жестью. В них могли находиться документы, планы, чертежи, фальшивые деньги.

Р а у л ь. Сколько было ящиков?

А н д е р с о н. Двадцать пять.

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Верно.

Л о й к с е н р и н г. Уже шаг вперед.

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Можно попросить крепкого кофе, госпожа Карола?

Л о й к с е н р и н г. И сыру, если есть.

Р а у л ь. А мне вишневого компота, пожалуйста.

А н д е р с о н (в ответ на вопросительный взгляд Пароли). Закон гостеприимства.

Карола уходит на кухню. Лойксенринг следует за ней.

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Пуля засела в легких. Прилльвиц был здоровяк.

А н д е р с о н. О чем вы говорите?

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. В ту ночь вы стреляли в него. Он пытался завладеть картой, на которую вы наносили курс судна.

Андерсон садится — но не к столу, а в одно из кресел.

Он не использовал это обстоятельство, чтобы как-то вам отомстить. И мы постараемся, чтобы это осталось между нами…

А н д е р с о н. Вы полагаете, что я способен…

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Каждый из нас поступил бы так же. Пятьдесят миллионов того стоят.

А н д е р с о н. Я? В такой момент? Из-за какой-то там карты…

Р а у л ь. Эта карта у вас. Хотите, чтобы ваша дочь считала вас убийцей? А ваш синий мундир торгового флота, ваша почетная парадная форма была запятнана кровью?

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Рауль, фото!

Рауль вынимает из бумажника еще одну фотографию и показывает ее Андерсону.

Прилльвиц. Рана слева.

Р а у л ь. Хорошо зарубцевалась. (Кладет фото обратно.)

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Умер он не от этого. Но здоровье так и не удалось полностью восстановить.

А н д е р с о н. У меня не было пистолета.

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. В те годы пистолеты были у всех. Вы сказали: «Потому что имел все основания полагать, что он погиб. Какие такие основания? Ведь вот вы не погибли же. Потому и полагали, что считали его убитым — вами же.

А н д е р с о н. Ничего я не считал. И ничего не знаю. Ничем не могу быть вам полезен. Как избавляются от таких, как вы?

Р а у л ь. Путем чистосердечного признания.

А н д е р с о н. Я хотел спасти беженцев и судно. Судно принадлежало мне.

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Оно по-прежнему принадлежит вам.

А н д е р с о н. Искореженное, проржавевшее, набитое трупами.

Р а у л ь. Но в нем и те двадцать пять ящиков.

К а р о л а  вносит кофе, сыр и компот. Вслед за ней появляется  Л о й к с е н р и н г.

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Как же сложились ваши дела потом? Вас еще успели интернировать на Борнхольме?

А н д е р с о н. Когда англичане высадились в Рённе, я был уже во Фленсбурге.

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. А несколько позже перебрались сюда и — посвятили себя делу восстановления родины. Да, у вас еще была родина. Видите ли, капитан Андерсон, каждый из нас гонится за каким-то своим идеалом: Рауль — за Атлантидой, Лойксенринг — за субтропическими красотами морских глубин, я — за этой Янтарной комнатой. Когда мы со найдем, наши пути разойдутся. Стены этой комнаты — там, на дне, — часть того, что я потеряла. Пусть их получат русские — но из моих рук. Мне, графине фон Браак, доставит особое удовольствие подарить им ее. Это политический акт. И вы можете принять в нем участие. Из чувства национальной гордости мы с вами должны продемонстрировать то единство, недостаток которого другие нации используют к своей выгоде. В этом наша историческая миссия.

А н д е р с о н. Но ведь я могу назвать и ложные координаты.

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. Для этого вы слишком порядочны.

Р а у л ь. А кроме того, нам есть с чем их сопоставить.

А н д е р с о н. Я мог бы потом дать эти же координаты русским. Или полякам.

Г о с п о ж а  ф о н  Б р а а к. А как вы объясните, почему дали их сначала нам?

А н д е р с о н. Меня вынудили.

Р а у л ь. Поищем-ка в его берлоге. Может, он вел записи. Или дневник. Лойксенринг? Señora Карола, побудьте здесь.

Л о й к с е н р и н г. Минуточку. Я еще не доел сыр. (С наслаждением жует. Запивает вином.) Ложные координаты — вполне реальная вещь. Вспомните, графиня, мои слова: угрохаем кучу денег, наймем людей и на глубине шестьдесят — семьдесят метров закопаемся в ил вместе с мидиями и камбалой. А заработаем дырку в кармане. Как поступает профессионал при такой раскладке? Изыскивает гарантии. Что дает гарантии? Заложник, которого Приканчивают, если обман налицо. Kidnapping[13]. В данном случае кандидатура одна — госпожа Карола. Но багажник машины — не самое удобное помещение для дамы. Да и сомнительно, чтобы здешние таможенники, обнаружив ее там, отнеслись с полным доверием к вашей версии, графиня, — мы, мол, готовим приятный сюрприз для Советского Союза. Извините, господин капитан, что я так открыто тут перед вами высказываюсь, но ведь нам необходимо прийти к соглашению с учетом реальной обстановки. Я был…