Плохиш для Апельсинки (СИ) - Дубинская Анна

Паша взял из моих рук тяжелый чемодан, и мы уже вместе пошли к торговому центру.

— А как тебя зовут? — поинтересовался Паша.

— Валерия. Можно просто Лера.

— Валерия? — задумался на секунду парень. — А случайно не Рыжова?

— Да. Она самая.

— Рад знакомству. Мы с тобой в одном отряде будем. Я Павел Решетов, — еще раз представился он.

— Ой. Я тоже рада. Точно.

Я уже знала, что на один отряд предполагалось два вожатых и один старший воспитатель. Когда подписывала договор, мне сообщили, что со мной в паре будет Павел. Выходит это он и есть.

— В первый раз едешь? — продолжил разговор собеседник.

— В качестве вожатого — да. А что? Заметно? — удивилась я.

— Да. Нервничаешь, кусаешь губы, — констатировал он.

— Ой. Ведь правда, — я мысленно отругала себя. Ох уж эта привычка. — Я немного волнуюсь. Все-таки быть вожатым это очень ответственно.

— Да. Но не бойся. Я тебя всему научу. Я уже не первый год езжу. Главное — стать для детей другом и сплотить отряд. А там не заметишь, как и смена пролетит.

— Ага. Надеюсь, что все сложится хорошо, — переживала я. — В теории я все это знаю. Но вот как это будет на практике…

— Я помогу. В любой момент можешь обратиться ко мне за помощью, и я помогу. Договорились?

— Эмм. Хорошо. Спасибо, — улыбнулась я.

— Твоя улыбка как рассвет. Тебя прекрасней в мире нет! — с выражением сказал он, глядя в мои глаза.

— Что? Это ты про меня? — я засмеялась.

А парень то оказывается поэт. Вон, какие стихи на лету придумал.

— Да! — он тоже улыбнулся, — Извини, если смутил тебя. Но у тебя и правда, красивая улыбка.

— Спасибо. Ничего. Все в порядке, — отмахнулась я.

Он совсем не смутил меня. Просто его слова я не восприняла всерьез. Скорее в шутку.

— Вот и прекрасно! — закончил он.

Тем временем мы уже пришли на место.

— О. Нам туда, — показал Паша пальцем в сторону большого белого автобуса.

Я повернула голову в том направлении и замерла на полушаге.

Среди руководства лагеря и остальных вожатых очень четко выделялся один молодой человек.

Он стоял прямо. Его руки были в карманах джинсовых шорт. На лице была недобрая ухмылка, а глаза словно припечатывали меня к асфальту. Это был Артём.

Все-таки мы едем в один лагерь. Господи. Поверить не могу. Я очень надеялась, что мысли о нем хотя бы в эти три недели не будут меня беспокоить, но оказалось все не так. Он просто поедет со мной. Как же с ним быть? Как вести себя?

— Лер! — послышался голос Паши.

— А? Да, да. Пошли, — тихо отозвалась я, чувствуя ритмичный учащенный пульс.

Мы подошли и поздоровались со всеми. Я старательно не смотрела на Чайковского. Он молчал.

— Лер, пошли, отметимся, — сказал громко Паша.

— Ага, — ответила я и пошла за ним.

Мы отметились в документах и отошли в сторону. Я нарочно выбрала место подальше от бывшего.

Вокруг нас стояли кучки детей с чемоданами, которые прощались с родителями. Кто-то из них радостно прыгал, а кто-то плакал, уже скучая по маме.

До отъезда оставалось еще минут пятнадцать, и я молила бога, чтобы у Артёма хватило совести не подходить ко мне.

Паша что-то рассказывал оживленно, при этом жестикулируя. Я старалась слушать, но то и дело отвлекалась на собственные мысли. Я чувствовала на себе пристальный взгляд Артёма.

— Вот такой случай, представляешь? — на вздохе произнес Паша.

— Ага. Весело, — ответила я на автомате. Кажется, парень, что то говорил про свою смену в прошлом году.

— В смысле весело? То что мальчик отравился? — недоуменно переспросил Паша.

Ой. Господи, стыдно то как.

— Нет, нет, — затараторила я, чувствуя легкое жжение на щеках.

— Хм, — хмыкнул он.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Паш, прости, но я все прослушала. Прости. Конечно, очень грустно, что такое произошло, — пыталась я исправить ситуацию.

— Лер, ты какая-то странная. Что-то случилось? — тревожно спросил Павел.

— Да, — шепотом сказала я, решив открыть ему правду, чтобы больше не происходило таких казусов. Мы же с ним теперь коллеги и должны поближе узнать друг друга.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Чего? — серьезно спросил он.

— Тут мой бывший парень.

— И ты не желаешь его видеть? Угадал?

— Угадал.

— А почему?

— Ну. Тут все сложно, — отвела я взгляд. — Это в двух словах не объяснить.

— Понимаю. Я могу побыть жилеткой, поддержать, дать совет и даже напиться, если захочешь. Хотя в лагере это запрещено, — затараторил Паша.

С ним было так легко как с подругой. Он меня смешил, и я даже немного расслабилась.

— Нет, не стоит, — улыбнулась я. — Все в порядке. Лучше расскажи что-нибудь о лагере еще.

— Уверена? — сощурился он.

— Да. Я буду слушать. Даю слово.

— Ну, хорошо. Слушай.

И Паша продолжил рассказывать про интересные случаи из своей жизни.

За эти десять минут, что мы ждали, он успел мне поведать о себе очень многое.

Он был старше меня на три года, учился в Мед. училище и мечтал стать стоматологом. Еще он играл на гитаре и любил ходить в походы. Сочинял стихи и пару раз прыгал с парашютом.

Я о себе особо ничего не успела рассказать, так как все стали рассаживаться по автобусам, и началась суматоха. Паша пошел убирать наши вещи в багажник, а я осталась одна.

— Кто этот тип? — вдруг услышала я до боли знакомый низкий голос за спиной.

Мое сердце на секунду замерло, но потом я взяла себя в руки и стряхнула наваждение. Осторожно повернулась к Артёму.

— И тебе привет, — равнодушно ответила я.

— Кто этот клоун? — проигнорировал мое приветствие парень.

Тёма был в ярости. Он стоял и сверлил меня серьезным взглядом. Губы были твердой упрямой линией, а брови нахмурены.

— Он не клоун. Это мой друг, — пояснила я, защищая, ни в чем не повинного, Пашу.

— М. И давно у тебя друг появился? — мрачно спросил.

Да что он себе позволяет! Неужели он думает, что вправе устраивать мне допрос, да еще в подобном тоне? Мы расстались. Да я все еще любила его, но мы расстались. И точка. Он вычеркнул меня из своей жизни.

С тех самых пор, как узнала правду, что-то во мне перевернулось. Что-то щелкнуло. Его поступок послужил триггером. Я многое пересмотрела и переосмыслила. Мне хотелось стать сильнее и больше не идти на поводу ни у кого. Даже у собственной мамы. И я буду стараться это сделать. Буду пытаться быть независимой и свободной. И не позволю больше, как выразилась Анютка «Вытирать об меня ноги». Сквозь слезы и боль я поняла и осознала, что всю жизнь старалась быть хорошей, умной и справедливой девочкой, чтобы все у меня было хорошо. Вот только оказалось все совсем наоборот.

— Артём, что тебе нужно? — как можно ровнее произнесла я.

— Мне нужно знать. Как давно у тебя появился друг?

— Недавно! — ответила, еле выдерживая тяжелый взгляд.

— Лер! Иди сюда! — крикнул со стороны автобусов Павел.

Артём перевел взгляд за мою спину и ухмыльнулся.

— Он тебе нравится? — вновь посмотрел мне в глаза.

— Прости. Мне надо идти, — ушла я от ответа и развернулась.

Артём вдруг взял меня за локоть, обжигая горячими пальцами.

— Что? — спросила я. — Артём, ехать пора.

— Он тебе нравится? — вновь повторил он тихо свой вопрос.

— Артём, извини, но мне кажется это не твое дело! А теперь, прости, мне надо идти, — я вырвала свою руку и быстрым шагом пошла к автобусу, где меня ждал Паша.

— Мы еще поговорим, — сказал мне в след Тёма.

Ох. Чувствую, я нелёгкой будет смена. Целых три недели провести с ним на одной закрытой территории.

Конечно, я знала, что времени на выяснения отношений совсем не будет. Но все же. В лагере мне будет не спрятаться, не уйти, и не закрыться в собственной комнате. Хорошо, что в паре я не с ним.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Все хорошо? — обеспокоенно спросил Паша.

— Да. Все отлично, — твердо ответила я и показала вверх большой палец.