Искупление - Дэвид Балдаччи

— Ваш отец не пытался с вами связаться, когда был в тюрьме, или после того, как оттуда вышел?

— Он мне писал оттуда письма. Но я на них не отвечала. А при переезде не оставила адреса для пересылки.

— Ну а после того, как он вышел из тюрьмы?

— Я об этом и понятия не имела. Думала, что он сидит пожизненно.

— Ну да, как и все остальные. Включая его самого.

— А почему его, кстати, выпустили? В новостях об этом ничего не сказано.

— Он был смертельно болен. Очевидно, штат не хотел оплачивать за него счета.

Она кивнула, но ничего не сказала.

— Вы уверены, что он не пытался на вас выйти?

— Где я нахожусь, он никак не мог знать. Говорят, его кто-то застрелил? Вы уверены, что это не самоубийство? Вы же сказали, он умирал.

— Нет, самоубийством это быть не могло. Не могу сказать почему, но просто поверьте на слово.

Она откинулась назад.

— Странно как-то. Кто хотел причинить ему боль? Ведь столько лет прошло.

— Некоторым людям свойственно таить в себе давние обиды. Буквально жить ими.

— Вы имеете в виду вдов? Как их, еще раз, зовут?

— Сьюзан Ричардс и Рэйчел Кац.

— Полагаю, вы с ними уже связывались.

— Было дело.

— И что?

— И ничего. Продолжаем расследование.

— Так чего вам нужно от меня? По телефону вы сказали, что просто хотите поговорить. И я вам говорю: об убийстве моего отца я ничего не знаю.

— А я хочу поговорить об убийствах, за которые он был осужден.

— В чем смысл такого разговора?

— Что, если ваш отец их не совершал?

Ее лицо слегка осунулось.

— Это безумие. Что значит «не совершал», когда он их совершил?

— Откуда вы знаете?

— Вы же сказали, что он был за них осужден. Вы сами помогли его разоблачить. В доме были найдены его отпечатки пальцев и ДНК.

— А вас не удивило бы, что он вернулся в Берлингтон, заявляя о своей невиновности? И хотел, чтобы я ее доказал?

— Удивило бы это меня? Нет. Но меня бы удивило, если б вы отнеслись к этому серьезно.

— Может, и так. Но он вернулся и заявил, что невиновен, а его затем кто-то убил, причем в тот же день. Как вам такое?

— Как я уже сказала, у вас есть двое потенциальных подозреваемых.

— Вдовы. Вы, кстати, знаете, что они до сих пор живут в Берлингтоне?

— Зачем это мне? — быстро спросила она.

— Вы сказали, что они были бы в вашем списке подозреваемых. И им надо было жить в Берлингтоне, чтобы осуществить все так быстро.

— Это так, предположения.

— Митци, я вас попрошу: давайте еще раз пройдемся по материалам дела?

— Неужели это настолько обязательно? Я столько сил положила, чтобы от всего этого отрешиться.

— Это в самом деле важно. И не займет много времени.

Она взглянула на часы.

— Точно, не займет. Мы с мужем собираемся сегодня на ужин. Мне бы очень хотелось, чтобы к его приезду вас здесь уже не было. Иначе от меня потребуется слишком много объяснений.

— Я постараюсь не затягивать.

Она вздохнула, налила еще одну чашечку кофе и откинулась на спинку стула, выжидательно глядя на настырного детектива.

— Итак, вы говорили, что ваш отец в тот день ушел около трех.

— Ну, может быть. Давно это было.

— Так указано в ваших показаниях.

— Ну ладно, указано так указано, — вяло отмахнулась она.

— Обнаружили его ближе к утру. Он гулял в той части города, которую по тем временам можно было назвать небезопасной.

— И что с того?

— А раньше он в той части города бывал?

— Я не вникала. Вряд ли.

— Ну а вы там бывали когда-нибудь?

Она напряженно помолчала.

— Вы имеете в виду, когда искала, где раздобыть наркотики? Не знаю. Может быть.

— У Хокинса была возможность предоставить суду алиби, но он этого не сделал. Говорил, что просто разгуливал под дождем. Нечто такое, чего никто не мог подтвердить.

Митци молча развела руками.

— До этого мы приезжали к вам домой, чтобы найти его. Но его там не было. Вы сказали, что он ушел.

— Ну да.

— Перед уходом он не сказал, куда собирается?

— Нет. Мы тогда почти не общались.

— И тем не менее вы возвращались домой, жили там.

— Больше податься было некуда. Я тогда полностью погрязла. Вы это знаете, я это знаю. Моя мать умирала и нуждалась в уходе, а я не могла обеспечить даже этого.

— Значит, за ней присматривал ваш отец?

Митци Гардинер слегка замешкалась.

— В ваших показаниях четко не указано ни того, ни другого, — учтиво подсказал Декер.

— Мы не всегда сходились во взглядах, но я должна признать то, чего он заслуживал. Мой отец действительно заботился о маме. Делал все, что мог. После того как он потерял работу, денег у них почти не оставалось. А страдала она ужасно. — Ее непроизвольно передернуло.

— В ту ночь она была на капельнице, — заметил Декер. — Я помню, что видел это.

— Да, но в половине случаев в том шкалике не было обезболивающего. Они не могли себе этого позволить. Гребаные страховщики. — Она непроизвольно покривилась: — Извините, для меня это все еще больная тема.

— Значит, у вашей матери была страховка?

— Пока отца не пнули с работы. После этого страховку они себе позволить не могли. Рак в ней значился как состояние здоровья, существовавшее до страхового договора, то есть покрытию не подлежал. Другого полиса им бы все равно не дали.

— На что он вообще жил?

— Перебивался случайными заработками, а деньги пускал на то, чтобы разжиться нужным у местных докторов.

— А потом его схватили и до суда продержали в камере. Как все складывалось в это время?

— Она страдала ужасно, — у Митци на глаза навернулись слезы. — Адские мучения, боли, а я ничего не могла с этим сделать.

— Пока ее не стало?

— Да. К счастью, вскоре она умерла, во сне. — Митци Гардинер покачала головой. — За свою жизнь только работала вдоволь.

— А чем она занималась?

— Родилась в Коламбусе. С хорошим природным умом, но в колледж так и не поступила. Работала, между прочим, в Университете Огайо — правда, в кафетерии. Когда еще была молодая.

— Вот как? Я там за универ играл в футбол.

— Неужели? — Она оглядела Декера с ног до головы. — Ну да, габариты позволяют. Там они познакомились с отцом и поженились. Он работал на заводе, кажется, под Толедо. Случайное знакомство, по крайней мере мама мне так рассказывала. Любовь с первого взгляда. Мерил и Лайза. А вскоре на свет появилась я. —