Разбитое небо - Евгения Михайлова

я прошу всех, кто обладает хоть какой-то информацией, помочь мне. Меня интересует информация не только о бывшем подозреваемом, о тех, кто может быть преступником, но и любые сведения о тех, кто обязан был найти убийцу в первые же дни или часы.

Лара трясущимися пальцами выключила айфон совсем. У нее дрожало все: сердце, руки, ноги, замирало дыхание, чтобы тут же взорваться и затопить ее кипящей смолой. Кажется, она не дошла еще до пика своего страха, не долетела до дна своей ненависти, не испила чашу презрения к самой себе. Сколько времени она провалялась в собственной деградации, упиваясь своей ущербностью и калечностью. Она не умерла по трусости и по той же причине не жила.

Лара ничего не видела, не слышала, с трудом нашла поблизости место и остановилась на обочине. У нее начались трудные роды: в тот миг она рожала смелость, бесстрашие.

Телефон включила за несколько метров до дома. Пропущенных вызовов полно. Андрей, Катя, Надя, Сергей. И все по нескольку раз. Не стала никому перезванивать. Надо срочно добраться до дома. Отдышаться, глотнуть воды… Но тут же раздался звонок. Катя.

— Ты где, Лара? Мы тут с Таней с ума сходим. Ты же обещала не отключать телефон.

— Так получилось, Катя. Я внезапно вышла на работу. Константин попросил срочно приехать. Пришлось выключить телефон, чтобы звонки не мешали.

— И где ты сейчас?

— Почти дома.

— Так мы с Татьяной приедем? Мы у меня. Я приготовила чудо-блюдо из продуктов Васильевой: котлеты де-воляй из куриного филе с сыром и шампиньонами. На целую кучу народа, на весь отряд. Мне Надежда звонила, сказала, что не может до тебя дозвониться. А дело в том, что вернулся Сергей и тоже едет к тебе.

Катя с Татьяной подъехали к подъезду практически вместе с Ларой. Катя сразу отправилась на кухню разогревать свои котлеты, Лара закрылась в ванной. Отдышалась, глотнула воды из-под крана, потом встала под холодный душ. Она еще не решила, чем делиться с друзьями. Точнее, чем она в состоянии сейчас поделиться.

Вошла в кухню почти спокойной.

— Мы и две бутылки «Киндзмараули» захватили, — радостно сообщила Катя. — Раз у нас такой сбор. Котлеты в духовке, можно есть, а я еще разогреваю пюре. Давай я тебе дам котлету и вина налью. Вид у тебя жутко замученный, как будто в обморок сейчас упадешь. Конечно, первый день работы после всего. А нам еще Сергея выслушать.

— Да нет, я подожду. Есть как раз и не хочется. Только сидеть, греться у духовки и слушать ваши голоса. Знаете, девочки, я с детства очень любила одиночество, уединение. Только так приходил покой. С Валентиной и Артуром это было самое лучшее уединение. Потом мне понадобилась только тишина, глухота, слепота. А теперь мне бывает страшно и тоскливо без родных голосов, без ваших слов, котлет и прочей суеты.

— Отлично, — подхватила Катя, — посиди, погрейся, полюбуйся нашей суетой. Андрей скоро вернется?

— Думаю, не скоро. Если вернется до утра вообще. У нас кое-что случилось.

— Ну, твою ж… — У Кати даже выпала из руки большая деревянная ложка, которой она мешала пюре. — Ты б хоть позвонила… Когда и что случилось? Рассказывай же быстрей.

И Лара рассказала все по порядку, начиная с ночного звонка Андрея. Что он узнал, что они прочитали и увидели в документах Нины. Когда она закончила, у Кати все еще был открыт рот для возгласа, который она задержала. А Татьяна… С каким странным выражением лица сидела Татьяна. На ее приятном, полном лице появлялись ямочки, когда она улыбалась. Глаза всегда лучились доброжелательностью, искренностью. Когда Таня была расстроена или жалела кого-то, ее взгляд становился таким печальным или сострадающим, что и слов было не нужно. А сейчас она не произнесла ни слова, не подошла к Ларе, не обняла. Она смотрела куда-то мимо подруг, а выражение лица было замкнутым, даже жестким. Катя, взглянув на нее, удивленно замерла. Катя очень доверяла мнению подруги и обычно ждала, чтобы Таня высказалась первой.

— Какая же мерзкая тварь, какая подлая интриганка эта жена нашего милого Андрея, — произнесла Татьяна. — Ей мало было биться головой о стены из-за того, что ее бросил муж и ушел, не оглянувшись, к другой. Ей хватило наглости таскаться за ним по ночам и смотреть, как он милуется, обнимается с другой у прозрачной шторы в голом виде. И ее, эту примитивную самку Нину, не устраивал тупой секс с каким-то быдляком. Она от большого ума, конечно, и от обалденно счастливой жизни записывала это уродство на видео. Хотела, наверное, заставить мужа ревновать, но храбрости послать это ему не хватило. Красивый секс может быть только у него, потому что великая любовь. Теперь она не просто жертва преступления, она посмешище для последнего мента. Они же все это изучают. Пока она тупо корчится в реанимации после смерти отца, которого пыталась закрыть от пуль своим телом. А отец погиб, потому что привез огромные деньги, на которые Нина купила бы дом и ползала бы перед Андреем на коленях, чтобы он согласился принять этот дом с ней в придачу. Больше ничего: только остаться обслугой, сторожевой собакой там, где будет жить его величество муж, которому она никак не помешает встречаться со своей особенной любовью. И там, и тут.

— Да ты что, Таня, — выдохнула Катя, — ты как с цепи сорвалась.

— Я приняла твой сарказм и практически приговор, — спокойно произнесла Лара. — Не совсем поняла, в чем моя вина, да и Андрея тоже. Он был совершенно уверен, что они расстались мирно, по взаимному согласию. Когда он вернулся из больницы, мы всерьез обсуждали вариант — жить ему с ней. Нина ведь долго будет нуждаться в уходе. Я не стану бить себя в грудь и клясться вам своей жизнью в том, что мы ее без помощи не оставим. Мы просто ее не оставим. Это факт. Андрей и сейчас с ней в больнице. Мне грустно, больно, но я не обиделась. Ты же не о ней, Таня? Ты о себе?

— Господи, да конечно, о себе, — воскликнула Катя. — Эта дурища вбила себе в голову, что ее Слава любит Юко, а все, что с ней случилось, — повод для него ее пасти. Он и сейчас у нее.

— Да, дурища, а кто же, — горько произнесла Таня. — И моему Славе тоже мой папа дал большие деньги на свою адвокатскую контору. Он даже передал ему собственных лучших клиентов. Папу не убили. Он сам надорвался, заболел, остался без денег и профессии. Но