Путь к Граалю - Анна Кривошеина

Кавалергарды 1830 года

Элитные воинские части существовали всегда. Отборные отряды телохранителей имели египетские фараоны и вожди ацтеков, личные дружины были у царей Ассирии и владык Вавилона. Боевой корпус пельтастов в Афинах, преторианская стража в Риме, скириты в Спарте — это всегда были самые умелые солдаты, последний козырь любого полководца.

Персидский царь затмил всех: у него в услужении находились 10 000 воинов личной гвардии. Их называли «атанаты», бессмертные, — во время боя на место выбывшего воина тут же вставал новый. Они долго казались непобедимыми, пугали своим грозным видом и яркими одеждами северных варваров, но дрогнули, встретив на своем пути всего три сотни гвардейцев царя Леонида. Да, гвардия гвардии рознь! Подлинных гвардейцев — гвардейцев духа, людей чести — всегда мало. Дух гвардии не рождается на парадах и смотрах, не приобретается в дворцовых интригах и любовных авантюрах. Героями не рождаются, героев воспитывают. Прав Окуджава — чтобы стать гвардейцем, нужен бой…

Случай доказать всем, что они не парадно-придворное войско, а боевая единица, армейская аристократия, представился кавалергардам лишь в XIX столетии. Зато какой случай!

Аустерлиц. Его небо изменило судьбу не одного только князя Андрея Болконского. Сражение, безнадежно проигранное Россией и союзниками, для русских кавалергардов стало полем славы. Их блестящую атаку, «которой удивлялись сами французы», красиво и точно описал Лев Толстой в романе «Война и мир».

«Ростову страшно было слышать потом, — читаем у Льва Николаевича, — что из всей этой массы огромных красавцев-людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей-юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек».

Граф Матвей Юрьевич Виельгорский (1794–1866)

Алексей Федорович Львов (1798–1870)

Офицеры полка в 1898 году

Иначе и быть не могло: умереть, обескровленным попасть в плен — да; позволить себе отступить — никогда. Так будет на Бородино, так будет и в других сражениях. «Учитесь умирать», — кинул Наполеон своим офицерам, указывая на снежно-белое от кавалергардских мундиров поле Аустерлица.

Полковые легенды рассказывают, что объезжавший поле сражения Наполеон имел неосторожность пошутить над «безусыми мальчишками», полегшими в бесплодной атаке. На этот выпад императора ответил юный корнет, сын генерала Сухтелена. Сделав шаг из группы раненых кавалергардов, на прекрасном французском языке он произнес: «Молодость не мешает быть храбрым!»

Позже на этой фразе будут учиться все поколения кавалергардов и свои уроки отваги, презрения к смерти, дерзости и рыцарства усвоят на «отлично». Спустя сто лет после наполеоновских войн, на полях сражения Первой мировой, другой корнет, Веселовский, напомнит товарищам: «Кавалергарды галопом не отходят!» И этой фразы будет достаточно, чтобы эскадроны завершили вынужденный маневр подчеркнуто спокойно, шагом, не обращая внимания на шквальный огонь немецкой артиллерии. Традиции полка превыше всего!

Не напрасно! Не службой единой жили кавалергарды. Многие офицеры, уйдя в отставку, сыграли видную роль в придворной и общественной жизни, становились дипломатами, политиками, сановниками и даже — благотворителями и музыкантами.

Последнее относится к графу Матвею Юрьевичу Виельгорскому. Уволенный по болезни от службы, он вместе с братом Михаилом посвятил себя меценатству — оказывал покровительство ученым, литераторам, художникам и особенно музыкантам. Дом Виельгорских стал «академией музыкального вкуса». Матвей Юрьевич и сам был талантливым музыкантом, неплохо пел и сочинял пьесы. В своем доме он собрал первый русский квартет и сам в нем играл на виолончели. Кстати сказать, он был обладателем бесценного инструмента работы Страдивари, но однажды, восхищенный игрой известного виолончелиста Давыдова, не задумываясь отдал ему свое сокровище.

Партию скрипки в квартете Виельгорского исполнял Алексей Федорович Львов, еще один кавалергард и при этом талантливый скрипач. Но прославился он не своей виртуозной игрой, а написанием гимна «Боже, царя храни!» на слова Жуковского. Создание народного гимна — сложная задача даже для профессионального композитора. «Я чувствовал надобность написать гимн величественный, сильный, чувствительный, — писал Львов в своих „Записках“, — для всякого понятный, имеющий отпечаток национальности, годный для церкви, годный для войска, годный для народа, от ученого до невежды». Первое публичное исполнение гимна состоялось в Большом театре. С первыми аккордами все три тысячи зрителей поднялись со своих мест. Это был триумф композитора.

В кавалергардском полку служил и граф Николай Ильич Толстой, отец знаменитого писателя. Уйдя в отставку подполковником, он, по воспоминаниям родни, деятельно занялся хозяйством, воспитывал четырех сыновей и дочь, был добрым, гуманным помещиком, пекшимся о благосостоянии своих крестьян. Черты отца Лев Николаевич придал в «Войне и мире» Николаю Ростову.

Говорят, эту фразу произнес наполеоновский генерал Камброн в решающей битве при Ватерлоо. Сам он позже это отрицал, но напрасно — слова услышали, легенда прижилась. Впрочем, слова эти не имеют авторства, национальности или срока давности. Их мог выкрикнуть любой гвардеец, на любом языке, в любом сражении. Кавалергарды не исключение…

XX век. Первая мировая. Тяжелая кавалерия в рыцарских доспехах с рыцарскими представлениями о чести против аэропланов, пулеметов и колючей проволоки казалась анахронизмом. Кирасы и белые колеты пришлось сменить на мундиры цвета хаки, а конный строй поменять на окопы и пешую цепь. Вот только впереди цепи, совсем как прежде, с обнаженной шашкой в руке шел шеф полка — князь Долгоруков: своих принципов кавалергарды не меняли. Они не вернулись с той войны — некуда было возвращаться. Но погубила их не война, а революция. Нельзя посылать элиту войск против собственного народа, не могут гвардейцы исполнять роль полицейских, не их работа — ловить дезертиров. К ноябрю 1917 года в полку осталось лишь четыре офицера. «С отъездом последних офицеров, — говорит летописец полка В. Н. Звягинцев, — порвалась связь с прошлым. Душа полка отлетела. Полк умер…»

И все же кавалергардия умирает, но не сдается и этим заслуживает бессмертия. Ведь все, что на самом деле хранят эти рыцари: отвага, честь, благородство, — вечно, а значит, актуально и сегодня. Может, поэтому не дает покоя сегодняшним слушателям «Песенка кавалергарда»?

Алексей Сухарев

Морской корпус Петра Великого. Как воспитывали русского морского офицера

Дух Петра Великого жил в этих стенах всегда. Хотя скульптурное изображение основателя Морского кадетского корпуса появилось в Столовом зале училища лишь в 1901 году. Император словно стоит на носу корабля, он всматривается в горизонт, его голова высоко поднята. В позе, движении читается устремленность в будущее и вера в свои силы. Он одет в форму Преображенского полка — «потешного войска» (ребяческой затеи молодого царя, так полагали современники), ставшего началом новых армии и флота. Этот мундир как напоминание кадетам, что тяга к великим делам поселяется в человеке с малых лет и он должен дорожить этим, ибо так обретает бессмертие.

Академия Морской гвардии, Морской Шляхетный кадетский корпус, Морское училище… Менялись названия, менялись преподаватели, менялись учебные программы, но не менялось одно — из стен корпуса неизменно выходили люди талантливые и образованные, которым не все равно было, что станет с Россией, бесстрашные морские офицеры… За сухими строчками «Получил морское образование» и «Поступил на морскую службу» в биографиях великих флотоводцев и путешественников, ученых и общественных деятелей — удивительные годы, проведенные в стенах Морского корпуса. Время, о котором с благодарностью и теплотой они вспоминали до самой смерти.

Название «Морской кадетский корпус» заведение получило лишь в 1752 году, спустя многие годы после смерти Петра Великого. Но именно ему корпус обязан своим рождением… В 1701 году Петр открыл в Москве школу «математических и навигатских, то есть мореходных хитростно искусств учения». Затем был год 1715, когда из Москвы школа переехала в Санкт-Петербург, на Васильевский остров, превратившись в Академию Морской гвардии. Сегодня учебное заведение вновь вернуло себе гордое имя «Морской корпус Петра Великого».