Путь к Граалю - Анна Кривошеина

Презрев личные страдания и унижения, Александр пожертвовал собственной независимостью, чтобы облегчить участь всего народа. Он с видимой легкостью расстался с прошлой славой храброго воина и великого полководца, взамен сохранив для всех русских людей самое главное — надежду. Рискуя в любой момент погибнуть от ханского гнева, он прикрыл собой родную землю от посягательства татар и дал всей Руси шанс выжить.

«Александр имел достаточно силы и самоотречения, чтобы воплощать в своей деятельности идеалы будущего, сообразно с ними устраивать судьбы своего народа». Это бесспорно. Но у этой «невидимой брани» есть и еще один аспект. Это сейчас, столетия спустя, мы можем уверенно сказать, что подвиг Александра Невского не пропал даром, ибо последующие поколения, ведомые примером князя, нашли силы прекратить вражду и собрать воедино разрозненные русские земли, освободив Русь от зависимости. Но тогда Александр не знал, не мог знать всего этого. Он делал шаг в неизвестность… А шагнул — в вечность.

Еще при жизни Александр Невский стал легендой. Факты его биографии, обрастая новыми подробностями, приобрели почти былинный характер. Он стал покровителем русской земли, роль которого становилась ярче и заметнее всякий раз, когда Россия переживала трудные времена: Куликовская битва, рождение Империи при Петре I, Великая Отечественная война… Память о нем — не просто воспоминания о далеких событиях русской истории. Его образ олицетворяет для нас вечные идеалы самопожертвования и бескорыстного служения, которые только и могут стать опорой в трудное для государства время. Урок, преподнесенный нам Александром Невским, можно выразить одной древней мудростью: «Путь к Богу состоит из одного шага — шага от себя».

Дмитрий Зубов

Куликовская битва. Шаг в бессмертие

В 1380 году произошло сражение, которое не только оставило след в истории, но и изменило сам характер русского народа. Это был шаг от розни к единству, от благоразумия к подвигу, от жизни к бессмертию.

Куликовская битва — этих двух слов достаточно, чтобы в душе каждого человека возникла цепочка образов, воскрешающих героические события тех времен. Сергий Радонежский, Дмитрий Донской, Александр Пересвет — сколь многим мы обязаны этим людям, отдавшим самих себя во благо будущих поколений.

У каждого народа свои представления о подвиге. У каждого времени свои герои. Но всегда есть нечто, что всех их объединяет…

…Утро 8 сентября 1380 года выдалось холодным. Густой туман рваными клубами поднялся от берегов Смолки и белой пеленой выстлал бескрайнее поле, закрывая от взоров вражеское войско. Лишь храп лошадей да звон оружия тревожит предрассветную тишину. Русские полки в полном молчании выстроились в боевой порядок. Через несколько часов начнется битва.

Впереди под черным стягом князь Дмитрий. Он еще не Донской, а простой московский князь, приведший сюда, на Куликово поле, русских воинов. Его лицо серьезно и спокойно, даже слишком спокойно перед грядущей кровавой сечей. Только взгляд выдает огромное внутреннее напряжение. О чем он думает? Кого вспоминает? Что творится в душе полководца в такую минуту? Кто знает, может сейчас перед взором князя пробегает вся его жизнь…

Долгих 29 лет шел Дмитрий Иванович к этому сентябрьскому дню. Рано пришлось повзрослеть московскому князю. В девять лет потеряв отца, уже в двенадцать он сам едет в Орду за ярлыком на княжение — не каждому взрослому такое по плечу. А дома постоянные усобицы, пожары, воинственные соседи — не до детских забав. Не раз дивились москвичи, подмечая осмотрительность, строгость, благочестие юного князя. Был он «научен книгам», решителен и порою даже смел. Но не более того. Не было в Дмитрии той дерзкой отваги и страсти, как в его далеких предках — киевских князьях. Не хватало мудрости и полководческого дара. Стоял он до времени в ряду своих предшественников, таких же, как он, обычных московских князей, любимых народом за умеренность, справедливость и доброту. И править бы ему долго и спокойно, да болью отзывались в княжьем сердце страдания земли русской. Не мог смириться с рабской зависимостью от Орды, с постоянными набегами ханских полчищ на русские города. А пуще всего возненавидел князь внутренние раздоры, хуже татар разорявшие Русь. За повседневными заботами потихоньку зрела в душе мечта — собрать бы силы, выйти в чисто поле…

Известие о нашествии татарского темника Мамая застало князя во время пира. Вроде ждал эту весть, а все равно страшно. Может лучше откупиться, как в прошлые времена? Или укрыться вместе с дружиной за стенами теперь уже каменного Кремля? Но такой шанс судьба дает один раз. Другой, быть может, будет лишь лет через сто. Упустишь — как жить будешь? Как станешь смотреть в глаза дружине?..

Ю. Ракша. Предстояние. Центральная часть триптиха

А. П. Бубнов. Утро на Куликовом поле

А вдруг не поддержат люди? Среди горестей и бед стали слабы и малодушны. Замкнулись, не видят дальше собственного двора, а у татар огромная сила. Не будет удачи… Раздумья, сомнения…

Наконец решено. И вот уже летят гонцы во все соседние княжества с призывом: «Да готовы будут!»

Коломна. Смотр войска. Словно камень с плеч — огромная армия выстроилась на Девичьем поле — забыли обиды, решились-таки, пришли изо всех уголков русской земли, и стар и млад, с оружием и без, с воеводами и сами.

Дальше путь по Оке до Серпухова, затем на юг, к Дону. Последний военный совет. Ночная переправа через реку и короткий приказ: «Сжечь мосты». Отступления не будет…

Ветер развеял клочья тумана. Уже отданы последние распоряжения. Князь в латах простого воина в передовом полку. «Да как сам лице свое почну крыти и хорониться назади? Не могу в том быти, но хощу, якоже словом, такожде и делом — напереди всех!» — запишет княжеские слова очевидец.

Легко дышится перед боем. Ведь самое трудное сражение уже выиграно. Решиться на битву — значит победить. И словно бы не было за плечами многих лет тревог, сомнений, ожиданий. И только откуда-то из глубины души всплывают слышанные в детстве слова: «Сильный не тот, кто не падает, а тот, кто умеет подняться».

Дмитрий Зубов

Кавалергарды

«Мы не стремимся быть первыми, но не допустим никого быть лучше нас» — эти слова графа А. И. Мусина-Пушкина вполне могли бы стать девизом кавалергардов. Созданный Петром Великим, этот привилегированный полк не стал лишь «парадным войском». Свою честь и славу снискал он на полях сражений, а многие офицеры-кавалергарды послужили России и на мирном поприще.

Мое знакомство с кавалергардами началось с песни. Да-да, с той самой «Песенки кавалергарда» из кинофильма «Звезда пленительного счастья». Интересно, что в поэтических сборниках Булата Окуджавы первая строчка звучит так: «Кавалергарды, век недолог, и потому так сладок он», в песенниках же чаще встречается другой вариант: «Кавалергарда век недолог…». Всего одна буква, а как меняется смысл! От абстрактного размышления о краткосрочности жизни к очень точной характеристике мироощущения человека, каждый день рискующего собой и всегда готового умереть.

Кто эти люди, кому казался сладким «недолгий век»? Кто эти мифические герои, согласившиеся на подобные условия и связавшие свою судьбу с «рыцарской гвардией»?

Начнем с истории.

Впервые кавалергарды появились у нас в 1724 году в качестве почетного конвоя императрицы Екатерины I, в день ее коронации. Сам Петр I стал капитаном кавалергардии, офицерами числились генералы и полковники, капралами — подполковники, а 60 человек рядовых были выбраны из обер-офицеров, причем, по свидетельству современников, «из всей армии самые великорослые и видные».

Весь XVIII век это воинское формирование много раз видоизменялось: то распускалось, то рождалось вновь, — но всегда оставалось самым элитным и привилегированным полком русской армии, комплектовавшимся в основном из высшей аристократии. Вчитайтесь в их имена: Ягужинский, Меньшиков, Бутурлин, Трубецкой, Воронцов, Шувалов, братья Орловы, Потемкин-Таврический. Такое ощущение, что перед нами — история России того времени! Получается, кавалергарды делали русскую историю? Или наоборот: те, кто делал историю, стремились примерить мундир этого блестящего полка? Как бы там ни было, кавалергарды всегда сохраняли статус сугубо русского формирования и даже в периоды наиболее сильных европейских влияний не превращалась в наемное войско иноземных телохранителей, как это часто практиковалось в той же Европе. Русские кавалергарды, что в дословном переводе значит «всадники-хранители», были не только личной охраной государя императора, но понимали свой долг шире — служение России, защита всего государства.