Черный ястреб - Джоанна Борн

Дьявол! Этого не должно было произойти. Если Сова и не служила в тайной полиции, то наверняка сообщила о своем намерении тому, кто там служил.

Хоукер не стал слушать, как Дойл объяснял жене, почему Сова не может уехать с ними в Англию. У него были другие дела. Тюки на спине осла нужно было подвинуть и расположить так, чтобы высвободить место для еще одного саквояжа. Кроме того, необходимо было усадить на осла Северен.

Супруги разговаривали, но Хоукер старался не прислушиваться к их разговору. А через несколько минут к нему подошла Сова, двигаясь словно марионетка — медленно и неуклюже. Она подняла саквояж, чтобы Хоукер привязал его к седлу.

— Я сложила сюда ее одежду и другие вещи. Ее… куклу.

— Такие вещи не оставляют на последнюю минуту. Ребенок будет бросаться в глаза. — Хоукер не собирался шалить чувства девочки. Сова не хотела расплакаться в присутствии сестры, но была очень близка к этому.

— Я не согласна. Разве кому-то придет в голову заподозрить в чем-то семью, путешествующую с маленьким ребенком? Нет и еше раз нет. Шпионы зачастую берут с собой на дело детей. Для конспирации.

Хоукер пожал плечами и очень по-французски причмокнул губами — он практиковался в этом с недавнего времени.

— С ней гораздо проще, чем с тобой, потому что в отличие от тебя малышка приучена держать рот на замке и подчиняться приказам.

Хоукеру удалось разозлить ее. Это хорошо. Значит, в ее душе все еще теплится огонь.

— Я подчиняюсь приказам. — Хоукер вытащил из тюка одеяло, свернул его и привязал к седлу, соорудив некое подобие сиденья для Северен. — Все дело в цвете ее волос. Это все равно, что нести в руках красный флаг. Их необходимо… — Хоукер достал из кармана кожаный ремешок и завязал им волосы Северен. — Так-то лучше. Но она слишком хорошо одета. Ее необходимо испачкать. Посыпь ей платье пылью.

— Какое счастье, что она оказалась на твоих руках, Хоукер.

Этого язвительного замечания оказалось достаточно, чтобы спина Совы распрямилась, а слезы, стоявшие в ее глазах, высохли. Она шла рядом с Мэгги, безмолвно прощаясь с Северен и лишь мимолетно коснувшись рукой ее спины.

Прежде чем развернуться и уйти, она назвала их с Северен настоящее имя. Де Кабрийяк. Их отец был графом. Хорошо, что Хоукер не знал этого раньше, когда они вместе лезли в «Каретный сарай».

После этого Сова повернулась и, не оглядываясь, поспешила прочь.

Дойл подозвал Хоукера.

— Жаль, что я не могу забрать ее с собой. Просто непростительно оставлять ее здесь.

Хоукер молчал. Да и что тут скажешь?

— Через несколько лет она станет очень опасным противником, — продолжал Дойл. — Жаль, что она воюет не на нашей стороне.

— Она уже опасна.

— Ступай за ней. Нужно убедиться, что она добралась до своего проклятого притона в целости и сохранности.

Повторять дважды не потребовалось. Хоукер и сам сделал бы это.

Он нашел Жюстину на соседней улице. Она сидела на ступеньках одного из ломов, обхватив голову руками. Она даже не подняла глаз, чтобы посмотреть, кто к ней подошел. Очевидно, она узнала ботинки Хоукера.

— Мы можем забрать се назад, если ты этого хочешь, — предложил мальчик.

Но он лгал. Ни за что на свете он не забрал бы малышку у Мэгги. Сова поступила правильно, отдав сестру, и сама это знала.

— Ты прекрасно знаешь, что обратного пути нет. — Она убрала руки от лица и, сжав пальцы в кулаки, положила их на колени.

— Хорошо, что ты это понимаешь.

— Я оберегала ее более двух лет. Заботилась о ней, одевала, кормила. Эго немало, если учесть, что она осталась у меня на руках, когда мне было всего одиннадцать лет.

— Ты прекрасно о ней позаботилась.

— Я выучила с ней буквы. Немного обучила немецкому и английскому языкам. — Пальцы Жюстины сжались еще крепче. — А Бабетта учила ее… учила ее готовить.

— Полезный навык.

— Но дочь моего отца не должна была жить в борделе. Это неправильно.

— Понимаю.

— В Париже она не могла быть в безопасности. Мятежи начнутся вновь в любой момент. Если меня убьют, о ней некому будет позаботиться. Мне пришлось отослать ее в Англию.

Хоукер сел рядом с Жюстиной. Только на ступеньку выше, чтобы казаться солиднее. Ей необходим был кто-то выше ростом. Хоукер мог сесть куда угодно, но он подвинулся к Жюстине и обнял ее за плечи.

— Я знаю.

— Никто не позаботится о ней лучше Маргариты. В Англии Северен будет в безопасности. У нее будет милый английский дом. Собака.

— Дойл любит собак. Особенно больших. — Нет, он говорит не то. — И маленьких. Он купит ей… — Хоукер понятия не имел о том, каких именно собак заводят благородные джентльмены. В жизни ему встречались лишь дворняги да бойцовые псы. — …Гончую.

Но Жюстина, казалось, не слышала его слов.

— Я не могу быть рядом с ней. Это невозможно. Надеюсь, ты это понимаешь. Я никогда — слышишь, никогда! — не позволю, чтобы на нее указывали пальцами и называли сестрой шлюхи. Этого не будет.

— Не будет. Ты сделала то, что должна была сделать.

Жюстина оставила попытки бороться с рвущимися наружу слезами. Она уткнулась лицом в плечо Хоукера и заплакала. Ее тело сотрясалось от рыданий, а он молчал, ибо просто не знал, что сказать.

Глава 15

Микс-стрит, Лондон

1818 год

Они ждали возле ее кровати, пили чай, а потом, когда наступила ночь, кофе. На протяжении нескольких часов Хоукер был уверен, что яд все-таки не попал в рану Жюстины. Но когда солнце скрылось за горизонтом, стало ясно, что ей не удалось избежать заражения.

Действие яда накрыло Жюстину точно туман, спустившийся на холм. Беспокойные, пронизанные болью взмахи руками прекратились. Теперь Жюстина лежала на кровати обмякшая и неестественно тихая. Даже се дыхание изменилось. Она дышала быстро и прерывисто. Жюстина умирала, и Хоукер ничего не мог с этим поделать.

До его слуха донесся звук шагов Люка. Наконец-то.

Люк бросил свой саквояж у двери, подошел к кровати и одним движением сорвал с Жюстины одеяло.

— Она не может дышать, сказал Дойл. — Ей стало хуже.

— Дрожь? Подергивание мышц? Напряженная спина?

— Нет. Я не об этом.

Люк пощупал лодыжки женщины. Согнул и разогнул ее ногу. Провел пальцем по ступне.

— Она не реагирует. Это паралич.

Губы Жюстины посинели. В полубреду она содрогнулась всем телом и попыталась втянуть ртом воздух. В горле се забулькало, а вздохи получились поверхностными.

Прямо на глазах у Хоукера Жюстина начала задыхаться медленно и мучительно. Л еще она не могла больше пошевелить ни рукой, ни ногой.