Черный ястреб - Джоанна Борн

— Найдя его, никто не удивится трупу на улице.

Жюстина поставила фонарь на землю, осветив руки Хоукера. Сама же она отвернулась, не желая смотреть на происходящее. Глупо, что она не хочет взглянуть на тело Дриё или дотронуться до него, хотя и испытала огромную радость от того, что смогла наконец убить его.

— Ты его знаешь, — произнес Хоукер.

— Антуан Дриё. Продажный негодяй.

— Был. Был продажным негодяем. А сейчас он просто помеха. — Хоукер методично складывал в кучку вещи, принадлежавшие покойному: трутницу, часы, перочинный нож, серебряную коробочку с зубочистками. Все это мальчик проделывал быстро и равнодушно. Жюстина не заметила ни одного лишнего движения. — Он был одним из наставников в «Каретном сарае»?

— Он работал в… в Лионе. Но он из якобинской фракции. «Каретный сарай» полностью принадлежит им. Наверное, он приезжал сюда время от времени. Он… — Жюстина запнулась, а потом заставила себя закончить фразу: — Он обожал издеваться над детьми.

— А… — Хоукер не стал задавать вопросов. Он и так слишком много увидел своими циничными черными глазами. Слишком о многом догадался.

— Я не видела его больше года.

Дриё был одет в темные панталоны и куртку. Луч света падал на его простой жилет, перепачканный кровью. Блестящее алое пятно резало глаза.

— Если тебя тошнит, отойди в сторону. — Хоукер не смотрел на девочку, проявляя деликатность, и продолжал методично обшаривать карманы. — Первый раз самый сложный.

Жюстина хотела сказать ему, что это не первое ее убийство, что она почти каждый день ходит по щиколотку в крови. Только нет ничего более бесполезного, чем ложь, в которую все равно никто не поверит.

— Пережить случившееся легче, если это был кто-то, кого ты ненавидела, — сказал Хоукер. — В следующий раз подумай, куда будешь девать тело.

— Я знаю, что я с ним сделаю. Я отдам его тебе. Ты оставишь при нем все бумаги, что нашел в карманах, и даже не попытаешься их украсть.

— Мне? Но для меня здесь ничего нет. — Хоукер занялся саквояжем убитого. — Всего лишь документы. Похоже, он собирался покинуть Францию. Только не успел. Мне его документы без надобности. Разве что я вдруг вырасту на шесть дюймов и постарею па тридцать лет. Я оставлю себе только деньги.

— Мне нет никакого дела до того, что ты сделаешь с деньгами.

— Сова, послушай меня. Всегда раздевай труп. Иначе всем станет понятно, что его убили намеренно, а не для того, чтобы обокрасть. И всегда забирай деньги.

Жюстина была знакома со многими шпионами — хорошими и плохими, ловкими и неуклюжими. Некоторые из них были почти такими же молодыми, как и она сама. Но еще ни разу она не встречала кого-то похожего на Хоукера.

Окажись сегодня рядом с ней кто-то другой, она давно была бы на том свете.

Хоукер оторвался от саквояжа и поднял голову.

— Похоже, твои друзья все же решили показаться.

На небе висел гонкий, бледный, как кость, месяц, совершенно не дававший света. Возникшая из темноты женщина поковыляла к Паксу, согнувшись и опираясь на клюку. Она передвигалась так медленно, что Хоукер успел се разглядеть. Это была агент по прозвищу Черный Дрозд.

— Впечатления не производит. — Хоукер закрыл саквояж и поднялся с колен.

— В этом-то и состоит ее уникальность. Нам повезло. Мои друзья прислали самую опытную из контрабандисток, спасшую сотни жизней. С ней Невидимки будут в полной безопасности.

— Хорошо. Потому что мне они уже надоели.

В темноте фигуры высокого англичанина и сгорбленной женщины были едва различимы. Почти соприкоснувшись головами, они что-то обсуждали. По дороге скользнула тень. Все шло по плану.

— Ничего. Уже недолго осталось.

— Десять. Все на месте, — сказал Хоукер.

— Но детей было больше.

— Трое решили остаться.

Жюстина не сразу осознала смысл сказанного. Но потом до нее дошло.

— Черт бы тебя побрал! Ты оставил их в доме?!

— Это был их выбор.

Рука Жюстины сама потянулась к пистолету, спрятанному под рубахой, и нащупала тяжелую холодную рукоятку, прижатую к животу. Ей необходимо вернуться.

— Из-за тебя вся операция может сорваться. Я потратила…

Хоукер схватил девочку за плечи, развернул ее к себе и силой прижал спиной к стене.

— Остановись.

— Я не оставлю троих детей в доме. Ни за что!

Хоукер крепко держал девочку.

— Они не двинутся с места. Ты же не бросишь остальных, чтобы спасти этих троих?

— А ты не указывай, что мне делать, а чего не делать. — Жюстина едва не захлебнулась от бушующей в душе ярости. Слова застревали в горле. — Никто не смеет мне указывать. Я сама решаю. Я…

— Они решают. Не ты.

Жюстина принялась яростно извиваться, пытаясь вырваться из стальных пальцев Хоукера. Но он оказался невероятно сильным, и все попытки Жюстины высвободиться были обречены.

Неожиданно Хоукер отпустил ее и отошел в сторону.

— Иди. Иди и попытайся их переубедить, гражданка Золотой Язык. Иди, и пусть тебя убьют, как последнюю дуру.

— Это ты дурак!

— Но не настолько, чтобы сорвать всю операцию в тщетной попытке уговорить этих троих.

— Значит, ты не старался. — И все же Жюстина не двигалась с места, дрожа всем телом от гнева, страха и охватившего се горя. — Ты не пытался убедить их.

— Нам повезло, что мы освободили большую часть из них. Ведь они сочли, что их завлекают в ловушку.

Жюстина знала. О. она это знала. Ведь она месяцами жила и заточении, когда ее вынуждали торговать собой. Никого не слушая и никому не доверяя. Когда их пришли освободить, она пряталась в своей комнате и сидела, трясясь от страха и прижимая к себе Северен. Она боялась всех. Даже Мадам.

— Они не знают, что с ними будет. Не могут этого знать. Не понимают.

— Ты не вернешься туда.

— Нет. — Пальцы Жюстины сжались в кулаки, и она бесшумно ударила по стене, сморщившись от боли. — Я не допущу этого. Я не потеряю троих детей.

— В таком случает ты потеряешь их всех. Эти дети… — Хоукер указал большим пальцем на полутемную улицу, те, которых мы освободили… они со страху едва не бросились назад в дом. И поверь, они сделают это, если мы не уведем их отсюда.

— Тогда я подожду. Дождусь, когда они уйдут, — тело Жюстины сотрясала дрожь, и она ничего не могла с этим поделать. — Когда они будут в безопасности, я вернусь в дом и выведу оттуда оставшихся троих детей.

— Ты же не собираешься дать им всем по голове и вытащить из дома на себе? Если же ты считаешь, что сможешь их каким-то образом уговорить, то ты просто глупа. А я вовсе не считаю тебя глупой.

Хоукер перечислил причины, по которым Жюстина не должна была возвращаться за оставшимися Невидимками. Он просто не мог молчать, хотя она то и дело насмешливо перебивала сто.