Немая (СИ) - Колч Агаша

Оно и понятно. Материал на обувь принесли не новый, а тот, что перелицевать надо. Одеты слишком просто, в поношенные вещи. Чего от нас сапожник ждать может? Только, что за каждый грошик торговаться будем.

Ерофей отвлёкся от созерцания дратвы, ножей, кусков кожи и удивлённо-вопросительно на меня посмотрел. Он не ожидал, что взяла его с собой не в качестве носильщика, а заказчиком. А я несколько раз мелко покивала – да-да, тебе сапоги закажем.

Приняла я это решение после просьбы парня помочь ему с поступлением в Академию. Если претендент придёт на экзамены в том, что на нём сейчас надето, то вряд ли заслужит благосклонность господ чародеев. Да и насмешек от абитуриентов-конкурентов мой вспыльчивый жених не потерпит. Полезет в драку, что несовместимо со статусом будущего студиозуса.

Может быть, благодаря светлым богам, события развернутся не так трагично, как я себе придумала, но лучше перестраховаться. Поэтому толкаю парня в спину – заказывай!

– Э-э-э… я не знаю. – Под ехидным взглядом сапожника Ерофей сник..

Достала из сумы досочку свою и нацарапала: «Спроси, что сейчас носят».

– Что сейчас носят? – озвучил прочитанное парень.

– Дык, это ж смотря кто. Те, что верхами часто ездют – сапоги с высоким и узким голенищем. Желаете? Нет? Купцы и люд торговый – те любят, шоб гармошкой у вот здеся сбиралось, – мастер показал на свою костлявую щиколотку. – Тоже нет? Чиновники короткие сапожки заказывают. А вы куда устраиваться будете, молодой господин?

– В Академию поступаю, – коротко ответил Ерофей.

– Студиозусом, значится, будете? – накрутил на чёрный от вара палец кусок дратвы Родим и взглянул на подмастерье, который, делая вид, что разговор ему неинтересен, старательно пришивал заплатку на чей-то сапог. – Хорошее дело чародеем быть. Но каждому своё. – Бросил нить на стол и сказал: – студиозусы носят короткие сапоги. Разувайся, Ерофей, мерку снимать буду.

Так и не поняла, зачем он перед этим комедию ломал, если знаком с парнем? Посадил клиента на стул, поставил босую ступню на кусок бересты, обвел угольной палочкой – нам бы такую для уроков письма – сначала левую, потом правую. Что-то ещё замерял устройством, похожим на циркуль деревянный, верёвочкой обматывал, узелки завязывал. Потом острозаточенным ножом распластал старые сапоги, что-то прикидывал, бурчал себе под нос, крутил на пальце дратву. Наконец, вынес вердикт:

– Справлю тебе, парень, обувку за две декады. Вот этих хватит, – он отложил в сторону две пары сапог. – Надо будет ещё материал на подошву, подмётки и каблуки. Из этого, – кивок в сторону сбитых и протёртых остатков, – ничего не выкроить. Возьму с тебя за всё по-соседски, тридцать пять грошиков.

Сказал и ждёт, что делать будем. Ерофей потянулся было затылок почесать, но я дёрнула его за рукав и показала на свои ноги.   

– Ещё невесте моей, Дарье, надо обувку справить, – вместо торга объявил заказчик.

От неожиданности затянув дратву на пальце излишне туго, сапожник зашипел от боли.

– Неве-е-еста? – покрутил головой и опять зыркнул на своего помощника Родим. – Скор ты, паря, ох, скор! Что на это Богдан Силыч скажет?

– В селе Богдан Силыч решил остаться, не до меня ему, – спокойно ответил Ерофей и поторопил мастера. – Мерки снимать будете?

Оставшейся пары мне на ботиночки хватало, и цену сапожник ломить не стал. Шестьдесят грошиков за обе пары попросил. Отдала двадцать пять задатком и на покупку необходимого материала. Поклонились, распрощались и пошли на торжище. Надо шерсти купить да заняться постелью.

На ходу пишу на доске: «Расскажи, что помнишь из прочитанного». Нет у нас времени просто так гулять. Надо каждую минуту с пользой проводить.

– Э-э-э… – завел было привычное вступление Ерофей, но я дернула его за рукав и нахмурила брови. Ученик мой понял без дополнительных объяснений. – В былые времена Южно-Русское царство и Северо-Русское княжество были единым государством…

Пересказывал прочитанное будущий абитуриент почти без запинок и длинных пауз. Хоть и вплетались в его речь слова простонародные, но он замечал это сам и поправлялся, тут же заменяя на литературные. На ходу искоса посматривала на жениха и радовалась тому, что несмотря на все трудности, парень не скатился на дно, стремится к мечте и готов трудится для того, чтобы она сбылась.

Глава 16

Торг оглушал разноголосицей, манил яркими красками, соблазнял ароматами, но у меня была чёткая цель, и я, не отвлекаясь на искушения, шла к ряду, где надеялась купить шерсть для матрацев и одеял. Спать на тюфяке, набитом жёсткими комками невесть чего, то ещё удовольствие. По ночам хотелось отдыхать, а не бороться за удобство.

Наверное, это желание заставило меня остановиться у телеги, груженой перинами. Семейная пара, продававшая мою заоблачную мечту, не расхваливала свой товар, призывая взглянуть, потрогать и, убедившись, что лучше во всём свете нет, купить. Мне даже показалось, что они сожалеют о том, что решили расстаться с результатом своих трудов.

Увидев мою заинтересованность, женщина поклонилась и всё же позвала посмотреть, потрогать и купить.

«Спроси, почему продают?» – написала Ерофею.

– Почём продаёте, люди добрые? – спросил у селян мой переводчик.

– Дык, эта, – почесал затылок мужик, – сторгуемся, ежели пондравится.

Жена кивнула, соглашаясь с ответом мужа, и обратилась ко мне:

– Ты, девица, не сумлевайся. Перины все чистым гусиным пухом набиты. Ежели на приданое себе хошь, то самое оно и будет. – Сказала и вдруг отвернулась, прикрыв глаза рукой.

Не понимая, что могло заставить женщину плакать, мне захотелось выяснить, почему с такой неохотой продают. Вопрос-то как раз об этом был. Посмотрела на свои каракули – вроде правильно написано. Парень читать разучился, что ли? И ещё раз сунула досочку жениху под нос, ткнув пальцем в неправильно понятое слово. Ерофей внимательно перечитал написанное, даже губами шевелил от усердия, понял и переспросил:

– Почему продаёте?

– По нужде, – печально ответил селянин. – Дочкам на выкуп собираем.

– Как это? – озвучил мой вопрос Ерофей.

– Дык покрали их, разом обеих, – мужик отвечал, а сам гладил плечо жены, по лицу которой текли слёзы. – Мы в двух днях пути от столицы живём. Почитай, у самой границы. Дочери у нас младшие. Близняшки напоследок случились, – вспомнив о дочерях, отец светло улыбнулся через неотступную печаль. Кивнул на воз: – Это приданые ихние, сговорены были дочки, а оно вишь, как вышло. Жонихи в отказ пийшлы. Да хай им…

Собеседник махнул рукой, хотел было ещё что-то сказать, но его перебила жена, пристально рассматривающая меня.

– Дочерей наших степняки покрали, – недобро прищурившись, сказала она. – Ты, погляжу, ихней породы.

– Дашину бабушку тоже увозили, – заслонил меня собой от злого взгляда жених, попутно немного переврав историю сестры чародея. – Она несколько лет в плену жила, но выкуп за неё не просили. Сбежать смогла и вернулась к родне с дочерью, прижитой от степняка. Вот почему невеста моя чертами вам ворогов напомнила.

Женщина охнула. Должно быть, представила, как её кровинушки принесут в подоле чернявых и раскосых внучат. Но муж осадил её одним взглядом.

– Нам бы только денег собрать, если выкуп объявят. А ты, девушка, не думай, бери. Хорошие перины.

Достала из внутреннего кармашка две малые серебряные монетки и протянула сельчанину. Он покосился на притихшую жену, вздохнул, но отрицательно качнул головой.

– Много даёшь, девица.

Но я, впечатлившись горем родителей, тоскующих по дочерям, упрямо совала деньги в твёрдую мозолистую руку.

– Даша, постой, – остановил меня Ерофей. – Подумай, как мы до дома всё это дотащим.

– Далече живёте? – живо поинтересовался крестьянин, пока ещё не взявший плату и понимающий, что мы в любую минуту можем уйти, испугавшись большого веса будущей покупки.

– Четыре квартала по прямой, – махнул в сторону нашей улицы парень.