Дивизионный комиссар - Павел Корнев

— Придумай что-нибудь, — пожал я плечами и зашагал к служебному автомобилю, возле которого уже маячил Левин.

— В управление? — спросил парень.

— Да, поехали, — подтвердил я.

Минут через пять Артур загнал автомобиль на служебную парковку, выбрался из-за руля и снял пиджак.

— Надо движок отрегулировать, — пояснил он, закатывая рукава сорочки, — а то сущность движения из-за вас и семидесяти процентов мощности не выдает.

— Ты только особо ничего не разбирай, — попросил я, — надо будет по делам съездить.

— Нет, просто впрыск реагента подкручу, — отозвался Левин и откинул створку капота.

Не став больше его отвлекать, я поднялся на третий этаж и прошел в кабинет Крамера. Петр как раз закончил телефонный разговор, он в сердцах кинул трубку и уставился на меня.

— Что еще? — раздраженно рыкнул инспектор.

— Насчет вчерашнего ограбления есть новости?

— О боже! — закатил Крамер глаза. — Сначала капитан мне все утро хвост накручивал, теперь ты кишки мотать заявился! Вы сговорились, что ли?!

— Значит, ничего нет, — догадался я.

— Мы работаем! — Инспектор вытащил изо рта сигару и ткнул ею в меня. — Тебе первому сообщу… Что за?!.

Я сложил гильотину, которой срезал пожеванный кончик, спрятал безделицу в жилетный карман и улыбнулся:

— Так разве не лучше?

— Не доводи до греха, Виктор! — побагровел и без того краснолицый Крамер и расстегнул слишком тугой ворот сорочки. — Иди! Просто иди отсюда! Мне работать надо.

Я решил не испытывать терпение инспектора, но только вышел в коридор, как он сам окликнул меня.

— Как Левин? — спросил вдруг Петр.

— Рвется в бой, — обернулся я.

— Попридержи его.

— Да ты знаешь, расследование налета на прачечную не то дело, где можно влипнуть в историю! — не удалось удержаться мне от язвительного замечания. — Или нет?

— Все вопросы к капитану, — отмахнулся инспектор. — Иди, не мешай работать! У тебя одно дело, у нас десять!

— Если что новое появится — я у себя.

— Проваливай! — вновь рассвирепел Крамер, глянул на обрезанную сигару и с остервенением швырнул ее в мусорное ведро. Как ни удивительно — попал.

Я сделал ему ручкой и отправился на седьмой этаж. Ян Навин куда-то запропастился, на его столе громоздились многочисленные папки, еще две стопки перетянутых шпагатом бумаг лежали на подоконнике.

Подошел, глянул — все личные дела и выписки регистрационного отдела по алхимикам.

Логично — тот, кто сумел взять под контроль столь мощную сущность, вне нашего поля зрения остаться точно не мог. Другой вопрос, что на любой фабрике алхимиков пруд пруди, да и кустарей в частных мастерских хватает. И это еще если научную братию из городского университета в расчет не брать.

Усевшись за стол, я первым делом позвонил секретарше шефа, но линия оказалась занята. Тогда вспомнил о просьбе Эрика Роя и решил, пока есть время, справиться о финансовой состоятельности Карла Верста. Карл — человек азартный, запросто может глупостей наделать, а в «Фонаре» картежники серьезные собираются, таким попробуй не заплати вовремя — мигом кости пересчитают.

Ну и к чему мне лишние неприятности? Совершенно ни к чему.

Проще загодя позвонить знакомому инспектору из комиссии по азартным играм, чем потом тратить на решение чужих проблем собственное время.

Я и позвонил. Как оказалось, согласно предоставленным для исключения из черного списка документам, платили Версту в предвыборном штабе Ланфорда почти две сотни в неделю, помимо этого, на его счете лежало три тысячи, еще на тысячу банк открыл ему кредит.

Я даже по-доброму позавидовал. Тут крутишься как белка в колесе…

Но только начал набирать Эрика Роя, как в приоткрывшуюся дверь протиснулся несший сразу два стаканчика с кофе Ян Навин. Под мышкой у него была зажата сложенная газета.

— Есть подвижки? — положив трубку на рычажки аппарата, спросил я.

Комиссар плюхнулся за стол, приложился к одному из стаканчиков и только тогда покачал головой.

— Нет, — ответил он и откинулся на спинку скрипнувшего стула.

Судя по осунувшемуся лицу, мятой одежде и взъерошенным волосам, вчера после банка Ян вернулся в управление и всю ночь разгребал личные дела алхимиков.

Тут Навин встрепенулся, потряс газетой и с умным видом изрек:

— Sic transit gloria mundi!

— В смысле? — удивился я.

— Не читал свежий номер «Осеннего вестника»?

— Нет.

— На первую полосу они поместили репортаж о неудачном ограблении банка, с твоей физиономией, между прочим, а заметку об осквернении останков человека, который руководил этим городом три десятка лет, тиснули в разделе криминальной хроники! Да и там пара строчек!

— И никакого общественного резонанса, — усмехнулся я. — Так что, совсем зацепок нет?

— Сейчас проверяем алхимиков, уже имевших проблемы с законом, но таких, к сожалению, немало. — И, приподняв толстенную папку, Ян кинул ее обратно на стол. — С рецидивистами проще, но тоже пока ничего.

— А лаборатории и аптеки?

Чтобы призвать сущность или прожечь проход в Вечность, требовался ряд крайне специфичных реагентов, оборот которых находился под строгим контролем. Другое дело, что перекрестная проверка журналов продаж занимала обычно кучу времени.

— Отправил людей, — кивнул Ян.

— Ясно.

Тут зазвонил телефон, я взял трубку, молча выслушал сообщение и встал из-за стола.

— Нас к капитану, — вышел за дверь и уже в коридоре как бы между прочим спросил: — Выяснили, чью ячейку вскрыли?

— Нет, — пробурчал Навин, явно не настроенный говорить об этом деле.

Капитан тоже оказался не в духе.

— Что с ограблением прачечной? — с ходу потребовал он отчета и принялся расправлять свои густые, с проседью усищи.

— Работаем, — отозвался я.

— Плохо работаете! — Шеф поднялся из кожаного кресла и навис над столом. — Плохо!

— Не наш профиль, — напомнил я.

— Да неважно! Просто найдите стрелка, пока он не убил кого-нибудь еще!

— Обязательно. Насчет вчерашнего ограбления банка…

— И слушать ничего не хочу! — взъярился капитан.

— Там очень большой объем работы! Кучу людей проверить надо! Мы с Яном могли бы вести расследование совместно. — Меньше всего мне хотелось гоняться за каким-то психом, пока остывает след по-настоящему важного дела.

— Помощь и в самом деле не помешает, — подтвердил Ян, но по губам его при этом скользнула хитрая улыбочка.

— Найдет стрелка, тогда и привлечешь его к расследованию, — отрезал шеф. — А пока подумай, кого еще можно из дивизиона задействовать. — И он махнул рукой. — Виктор, можешь идти.

Я кивнул и вышел в приемную, пребывая в на редкость паршивом расположении духа.

Очень уж ясно капитан дал понять, что при любом раскладе старшим в расследовании останется Ян Навин и арест ограбившего прачечную и ломбард молодчика ничего не изменит.

— Виктор, — окликнула меня секретарша, — инспектор Крамер на линии!

Провод трубки оказался перекручен, пришлось нагнуться над столом, и взгляд сам собой скользнул по глубокому декольте блузки с якобы случайно расстегнутой верхней пуговкой. Еще и дамочка, как на грех, склонилась к пишущей машинке…

Но тут я враз позабыл про ее слегка колыхавшийся при каждом движении бюст и переспросил Петра:

— Уверен, что это наш случай?

Выслушал чертыхнувшегося инспектора, опустил трубку на рычажки и, выпрямляясь, поблагодарил секретаршу:

— Спасибо.

— Что-то важное? — мило улыбнулась та.

— Да так, — пожал я плечами, — не особо. Но все равно спасибо.

С невозмутимым выражением лица вышел из приемной и уже в коридоре выдохнул проклятие.

Не особо?! Да капитан меня с потрохами сожрет, когда про два новых трупа узнает! И плевать, что дело к специальному дивизиону никаким боком отношения не имеет.

Вот ведь незадача!

Когда спустился на парковку, Крамер уже стоял на подножке служебной машины, он махнул мне рукой и забрался в салон. Я присоединился к Артуру, и мы вслед за инспектором выехали на дорогу. Сзади сразу пристроилась еще пара патрульных автомобилей. Наш это случай или нет — особой роли не играет, два покойника, как ни крути, переводят преступление в разряд особо важных.

Два человека не придут сегодня домой, не придут лишь из-за того, что я вовремя не остановил придурка с револьвером, грабящего прачечные в восемь часов утра.

Мысль эта покоробила, но не слишком. Всякое случалось за годы службы, привык. Профессиональная деформация психики, как обозвал это во время одной из совместных попоек Кай Дворкин. Что полицейского, что криминального репортера вид чужой смерти трогает мало. Главное, не принимать близко к сердцу и не вспоминать, что жертвы — это чьи-то родные и близкие.

Я и не принимал. Иначе и спиться недолго. Или с катушек слететь.